4. Бегство
Последний кивок матери, последнее не надо прощай, последнее посидеть на долгую кривую дорожку человека, готового перешагнуть грань безумия, да нетуже ее перешагнувшего, но все еще балансирующего одною ногой по эту сторону реальности. Как разомкнутый контакт дверь родительской квартиры: ХЛОП! Из света, из тепла, из спокойствия, из уюта, прямо изнаружу, в стылый предзимний студень бесконечного одиночества Я_vs_МИР.
Заметенные снегом, заваленные мокрой слякотной грязью улицы искрят в меня электрическими разрядами фонарей, фар и витрин. Разбитые тротуары щерятся расселинами, спотыкают меня колдоебинами, бьется о бок портфель и беспрестанно дымит сигарета, я курю одну от одной, сосредоточен, отрезан от прошлого, настоящего, будущего. Не останавливаясь, не давая себе отдыха, не засматриваясь по сторонам я иду, мне теперь так надо: идти. Я неспешно движусь к вокзалу и покупаю билет на экспресс до Москвы на следующий день, чтобы база данных о пассажирах еще целые сутки хранила информацию «такой-то едет туда-то». Засунув ненужный билет в карман я бреду по проспекту, выбирая подходящий проулок для того чтобы свернуть и спетлять, а по пути набираю телефон Онже, чтобы сказать Матрице, что у меня все нормально, и завтра днем я приеду, а как у вас там дела, надеюсь все тоже в полном порядке?
Слушай, тут дельце возникло, гудит искаженный голос Онже из трубки. Он никогда не говорит «дело», потому что дела у прокурора, а у порядочных арестантов «делишки», ну или в крайних исключительных случаях может возникнуть и «дельце». Нет, не могу по телефону, надо лично. Нет, все нормально, но надо, чтобы ты срочно приехал, понимаешь? Тут просто одна деталь всплыла, узнал кое-что. Нет, братан, не совсем по работе, но тебя впрямую касается, я правда не могу по телефону братан, ты главное не задерживайся, понимаешь?
Такой серьезный-серьезный, такие паузы-паузы, да что случилось-то, братка, почему хоть нельзя задать направление мыслям? Но в принципе я уже обо всем догадался, просто хочу вытянуть из тебя хоть что-нибудь, что можешь знать ты. Вероятно, тебе сообщили что-нибудь важное, и наверняка ты бы хотел мне помочь, но увы, Онже, спасение утопающихдело рук самих утопающих. Поэтому я говорю: все замечательно, комп мой воскрес из цифры и мне прямо-таки не терпится вернуться и как можно скорее начать работать-работать-работать, благо мозги уже пашут на сверхмощностях, в общем я наберу тебе, как только подъеду к столице, окей?
Таись, таись Матрица, я все равно сделаю первый ход. Ныне я чуть-чуть знаю расстановку партии на ближайших клетках, так что скоро прыг-скок, а куда же он подевался? А вот и нет его больше, поди поймай, хотя у них-то возможностей, ууууу, у них-то возможностей! Но нет, не так просто все, ведь если смогу я рвануть, значит смогу и вырваться прочь от вашей долбанной Матрицы, к которой я был подключен с самого рождения как и все прочие пальчиковые батарейки, что идут сейчас по улицам мимо меня, освещенные неживым электрическим светом. Они питают Матрицу своими жизнями, но даже не догадываются о том, что фильм «Матрица» это насмешка над их беспечностью, очередной усыпляющий маневр Системы.
Скажи людям: МАТРИЦА! Ха-ха-ха-ха, засмеются люди. Скажи обывателям: ВЫ СПИТЕ! Ха-ха-ха-ха, засмеются обыватели. Скажи неверующим: Бог не умер, он и сейчас живей всех живых, и живет среди вас, и действует в вас самих вами самими! Ха-ха-ха-х ай-яй-яй, какой нехороший у психического человека психический приступ психического нездоровья! Надо срочно вызвать компетентных специалистов, скажут они, спящие. И тотчас отправят меня туда, где нет войны Зла с Добром, потому как зло там давно победило, и нет высших сил кроме главного лечащего врача, и никаких исчадий ада, если не брать в расчет санитаров. Сбросят меня как клопа со своей постели: чтобы не пил кровь, не прерывал сладкий сон, не заставлял открыть глаз и встретиться взглядом с реальностью. Затем расправят простынки, взобьют подушки, натянут на голову одеяльце, баиньки: спят усталые игрушки, книжки спят.
О да, игрушки, куклы, марионетки, лица стерты, краски тусклы, плим-плим, дергаются на ниточках, кривляются и разговаривают кукольными голосами и все время спят, потому что в спящих книжках написано про спящие игрушки, а значит, сон будет продолжаться до тех пор, пока кукол не снимут с нитки длинной, не засыплют нафталином и не сложат среди тряпок в пыльных огромных сундуках, где хранятся все прежние куклы, и откуда Кукловод достанет новые куклы потом, когда закончится нынешнее Представление, когда произойдет светопреставление, и когда все предстанут перед ликом Того, Кто не спит, потому что не может спать, вечно бодрствует. Но я спать уже не могу: от природы обладал чересчур длинным носом, сунул куда не надо, оказалось, что очаг нарисованный, и теперь у меня в руках Золотой Ключик Давида, которым если отворитьникто не затворит, а если затворитьникто не отворит, и я им тыкаю во все отверстия, но мне нужно срочно найти самое потайное, поэтому я удираю от всех карабасов и дуремаров в святую каморку Ветхого денми папочки Карло, чтобы найти там нужную дверцу.
Я еще перед выходом наметил приблизительную карту своего большого космического путешествия. «Поезжай туда, где больше Бога», попросила мама, но такая земля давно есть на Земле и я ее знаю: Абхазия. Глядя на атлас, я вижу, как гнездятся черные пиктограммы крестов на зеленом хвоистом фоне, они обозначают церкви и монастыри. В центр нельзя: там слишком людно. В восточной стороне монастырь еще в советские времена переделали в зону строгого режима, но еще есть Команы, однако лучше бы дальше, куда-то подальше. Южный Приютзамечательное название: мне нужен приют, но там отчего-то не заметно крестов, наверное это ошибка, ведь я очень отчетливо ВИЖУ какую-то обитель в горах, и знаю что там она есть, это наверняка Южный Приют, иначе кому бы еще там приютиться, если не мне.
Но об этом рано думать, я пока не доехал, а только намечаю маршрут через несколько в меру крупных райцентров. Так проще всего: на попутках, на частниках, на автобусахна всех тех, кто не спрашивает документов, и у кого не надо покупать билет по предъявлении паспорта, потому что сдаст меня эта красная книжечка, заорет благим матом и заголосит Маяковским: ВОТ ОН, держи беглеца, он все еще ГРАЖДАНИН, и он готов совершить Главное Гражданское Преступление: перестать быть гражданином! У всех есть священное право быть гражданином и священный долг сознавать, что право быть гражданиномнепреложная ОБЯЗАННОСТЬ любого гражданина перед своим гражданинством!
Хлюп-хлюп, из луж воду зачерпывают ботинки, они забрызганы грязью и уже побиты долгим хождением по непогоде. Я стер ноги и чувствую свежие мозоли, волдыри на ногах, а ведь прошла всего пара часов, но мне нельзя останавливаться: я петляю, чтобы запутать следы. Залезаю в троллейбусы и автобусы, проезжаю одну-две остановки, прежде чем выбраться и отправиться обратно пешком по другой стороне улицы, чтобы вновь колесить по кварталам города измаявшимися ногами. На вокзалы нельзя ни в коем случае, за автобусной станцией могут наблюдать, достаточно одной пары зомби в машине. Мне нужен частник, но все частники давно перевелись, они продались Матрице и подались в таксисты. Это теперь донельзя просто: повесил антенну, повесил шашечки, подключился к базе и ты батарейка-такси, ПРИЕМ! Такси снабжены антеннами и рациями, по которым водитель говорит: база-база, я следую туда-то, база-база, у меня выезд в область, база-база, у меня клиент в другой город. Они могут сообщить по секрету базе-базе, которой могли дать распоряжение сообщить по секрету другой базе-базе: кто, когда и откуда на чем выезжал из города и в каком направлении. Если они знают, что я уже рванул, а мне лучше исходить из того, что знают, тогда они возьмут все базы данных под контроль, а значит, они уже под контролем.
Но что же мне делать, ведь я не смогу ходить слишком долго, я просто упаду, а значит, во что бы то ни стало мне нужно найти какого-нибудь таксера. Вот как раз один стоит и скучает, он дожидается пассажира, пожалуй, стоит к нему сунуться, до Энска подвезешь? Тот думает, думает, думает, наконец, соглашается, но несколько нехотя, поскольку он видит, что я полный псих и говорю: не надо база-база, и надо снять шашечки, когда выедем из города, чтобы городские номера на машине с шашечками на крыше не привлекли внимание на ближайшем посту.