Ее брови начали жить своей жизнью, когда она обнаружила его в постели короля. Хаук не стеснялся собственной наготы, скорее, его беспокоили возможные сплетни. Ведь Оливье говорил, что король привязывает альф к постели, чтобы поиметь! И его тоже привязали, но Хаук искренне не понимал, почему Бастиль не разбудил его и оставил в подобном положении?
Так, так, так И кто тут у нас? ласково пропела она. Весело ужин прошел?
Ни слова! предупредил Хаук.
Тхиенская крепость пала и открыла ворота?
Не ваше дело.
Ой, да ладно вам, Арнбранд! Все через это проходят, вы не особенный.
Я не отдавался королю! рявкнул Хаук.
Но Эдит явно ему не поверила.
Вас отвязать или останетесь здесь до прихода Его Величества?
А где король? заинтересовался Хаук.
В покоях его нет, вам нужен более точный отчет? усмехнулась она. А затем все же неохотно отвязала Хаука от изголовья. На руках остались следы, но ничего особенного в его положении. Я отведу вас в купальни, накиньте на себя что-нибудь.
Хаук осторожно слез с постели и в обнаженном виде отправился к своему сундуку. Эдит уже видела все, поэтому ее стесняться не приходилось. Сверху вещей лежали дневники принца Валентина, и Хаук в очередной раз почувствовал себя неловко, что так до сих пор и не тронул их. Они напоминали о себе с попеременной частотой, и стоило бы уже прочесть их и отдать, а не тянуть время.
Даже король уже пробежался по шуточным пассажам принца Валентина и не нашел там ничего ужасного.
Поторопитесь, Арнбранд, я не собираюсь целый день любоваться вашим задом.
Хаук решил отложить чтение на более благоприятное время. Схватив первую попавшуюся сорочку и бриджи, Хаук захлопнул крышку сундука, не утруждая себя замками.
А чьим бы вы хотели полюбоваться задом, мадам? хмыкнул он.
Ничьим! отбрила она, но Хаук понял, что у нее есть симпатия. Возможно, даже нереализованная.
Эдит, нам пора начать доверять друг другу, смешливо протянул он, натягивая одежду.
Настроение было на диво хорошее и неудивительно.
Эдит в ответ окатила его взглядом, который явно продемонстрировал все что она о нем думала. И всю дорогу до купален Хаук думал о Бастиле и том, почему он ушел из постели без предупреждения? Бросил его? Спрашивать отчет у короля глупо, но Хаук все равно внутренне обеспокоился. С Бастилем никогда нельзя было предугадать наперед, ни о чем он думает, ни чего хочет в дальнейшем.
Хаук хорошенько отмок в горячей воде, так что даже выходить не хотелось. Но Эдит и в этот раз не дала ему больше обычного времени, а к моменту возвращения в спальню там уже находился Ансельм.
Хаука раздражало его присутствие, особенно после вчерашнего.
Мадам, кивком поздоровался он с Эдит, но на Хаука не смотрел, отводя взгляд.
Где король?
Его рано утром вызвали на Совет. Они до сих пор заседают.
Что-то случилось? спросил Хаук.
Эдит наградила Ансельма убийственным взглядом, но тот все-таки ответил.
Вальгард Рэнгвольд преставился. Она знала! Знала, но не стала говорить, видимо, не хотела повторять предыдущий опыт, когда сама сболтнула лишнего.
Хаук отпрянул, словно получил удар под дых. Риг теперь король, только какой ценой? Отец Хаук почувствовал металлический привкус во рту и понял, что излишне сильно сжал зубы и прикусил себе щеку. Эдит коснулась его руки, но Хаук отшатнулся. Свежие новости из Тхиена, как никогда приводили в чувство
Услышать о смерти отца находясь за тридевять земель от него было больно, как никогда. Выходит, в тот момент, когда они забавлялись с Бастилем, отец уже преставилсялежал в окружении свечей в главном зале. По тхиенской традиции короля должны были последнюю ночь окружать самые близкие люди: супруги и дети. Но Хаука с ними не былоу него были «другие» дела.
Арнбранд? еще раз попробовала Эдит, но Хаук добрался до графина и налил себе любимого Бастилем коньяка. Чтобы внутри горело не от жгучего стыда, а от выпивки. Пока его отец умирал, он миловался с иосмерийским королем. Лизал ему уже не туфли, а задницу! Как можно было так низко пасть?
Если бы Хаук мог делать что хотел, то уже запряг бы лошадь и скакал куда глаза глядят, пока сердце не перестанет стучать в горле. Последние слова отца, направленные к немурезали по живому. Иосмериа не смогла его соблазнить, а вот иосмерийский корольглавный враг Тхиенада. И Хаук понял, что дал ему себя приручить, но внутри него все еще жила искра надежды на свободу.
Даже Бастиль с его умелым ртом и крепкой задницей никогда не станет дороже, чем она.
Мои соболезнования, проговорил Ансельм, но Хаук даже не обернулся. Налил еще и опрокинул в себя бокал. Натощак пробрало довольно быстро, и Эдит ловко забрала графин.
Арнбранд, держите себя в руках, попросила она.
Думаете, я буду буянить?
Думаю, что вам сейчас нехорошо. И совсем не так следовало бы узнать эту новость.
Правда? А каким же образом? отрешенно спросил Хаук, не глядя на нее.
Эдит недовольно посмотрела на Ансельма.
Это должен был сказать вам король.
Пристегните меня к стене! потребовал Хаук. Я не хочу идти на тренировку.
Арнбрандс сожалением выдохнула Эдит. Я не могу оставить вас в одиночестве в такой момент.
Хаук ей не верил.
Странно, вы же ненавидите меня. К чему эта игра в сочувствие? Мой отец тот самый тхиенский изверг, который украл и обесчестил иосмерийского принца Да здесь же пир закатят, празднуя!
При чем тут это? Каким бы он ни был, вы грустите по нему. Я это понимаю. Да и все поймут
Ансельм с пару секунд поколебался, но все же вышел в предпокои. И Эдит сделала еще одну попытку приблизиться.
Арнбранд
Хаук протянул ей руки.
Пристегните, я все равно не буду выходить. И я не смогу забыть о его смерти, даже если буду рубить мечом до самого вечера.
Эдит сдалась, но комнату не покинула. Налила еще бокал и протянула ему. Хаук принял его, но сразу пить не стал, присаживаясь на подушки. Казалось, все мысли в голове встали вверх дном и хоть он знал, что отец болеет, в глубине души надеялся на то, что все обойдется. Зато Бастиль будет рад, ему же хотелось устроить в Тхиене бойню. Хотелось подергать за ниточкиразжигая конфликт!
Свера находилась далеко, но, закрывая глаза, Хаук мысленно видел ее в своей памяти настолько же отчетливо, насколько это вообще было возможно. Замок стоял на равнинегордый и самобытный оплот королевского величия, а его стена была такой длинной и массивной в ширину, что казалось ее и за час не оббежать. По крайней мере, когда Хауку было десять, данная миссия ему не покорялась.
Гарем находился в левом крыле и занимал несколько этажей. На самых нижних жили рабы, потому что ближе к земле стены не успевали напитаться солнечным светом и сырость в помещении стояла несусветная. А дальше все подчинялось внутренней гаремной иерархии, чем выше, тем важнее: слуги, наложники и наложницы, а затем жены и мужья короля. Лучше всех в плане комфорта жилось детным, особенном омегам, которые смогли родить альфу, омеги и беты не ценились. Если внешность и нрав позволяли на выданьеотправлялись в другие кланы, мальчики-беты же сразу шли в воины или слуги.
Хаук помнил, что как только покои принца Валентина освободились, туда въехал Аскетилломега родивший королю наследника. Именно Аскетилл вырастил из Рига такого невозможного ублюдка и он же, скорее всего, помог потравить братьев, заведуя всеми делами в гареме. Может и яд сам сварил, Аскетилл любил ботанику и у него был доступ к собственной миниатюрной оранжерее.
К сорока годам тот так раздобрел, что отец в его сторону даже не смотрел. Но все равно каким-то образом сохранял власть. Цеплялся за нее изо всех сил, как паук за свою паутину. Когда Риг силой взял АгвидаАскетилл больше всех переживал, что тот родит уродца и, возможно, был рад тому, что ребенок погиб. Первый сын Рига должен был стать крепышом.
Хаук часто видел омегу на пирах отца, но говорил с ним всего дважды, и оба раза Аскетилл оскорблял в его присутствии принца Валентина. Впрочем, Хаук не удивлялся, Риг вел себя практически так же. Теперь они оба на коненовый король Риг и его алчный до власти родитель. Аскетилл не был сыном главы могущественного клана, хоть и происходил от рода Ульфа Бруэдэра, его заделал кто-то из младших братьев тогдашнего главы клана. А новый главаЭспен вряд ли лично знал важного омегу. Хаук не мог бы предугадать выступит ли клан Бруэдэр за короля?