Хаук дернулся, позвякивая цепями, и тут же ощутил мягкую хватку на члене.
Он у вас никогда не бывает в менее возбужденном состоянии? иронизировал Бастиль и Хауку захотелось его подмять под себя, но он знал, что шевелиться нельзя. Нельзя спугнуть. Такой твердый и горячий
Хаук понял, что Бастиль сказал это о его члене! Никто прежде не хвалил его за такие, казалось бы, естественные качества. И Хаук едва не сорвался от одних этих слов, тем более что Бастиль не переставал в это же время ласкать, играя с крайней плотью у самой головки. Умело, но недостаточно полно для того, чтобы прийти к быстрой разрядке. Хотелось чего-то более осязаемого, но все, что он имелэто стена перед ним. Поэтому Хаук, проклиная цепи, осторожно накрыл его ладонь своей рукой. Бастиль сначала напрягся, даже подался назад, но Хаук лишь подвинул его пальцы к губам. Вобрал их в рот, лаская языком будто это был член Бастиля.
За спиной раздался глухой смех. Лбом Бастиль прислонился к спине Хаука и потерся о задницу ощутимо твердым стволом. Словно хотел сказать: вот он
Думаете это награда, Хаук? хрипло спросил Бастиль.
И влажным от смазки пальцем легонько надавил на крошечную дырочку на головке, Хаук застонал от острых смешанных ощущений. Реальные ласки Бастиля оказывались гораздо приятнее даже самых разнузданных фантазий о нем. И этот морок ни на что не походил, как будто ничего кроме них не существовало. Ни двора, ни статусов, ни вражды, ни всего окружающего мира.
Но это не так Мы наказываем вас, Хаук, добавил Бастиль, но смысл его слов куда-то ускользал, растворялся в чувственном тумане. Наказание? Это?
Бастиль убрал руки так же быстро, как и притянул их. И Хаук даже не успел понять, что это значит.
Вы получите свое удовольствие, лишь когда мы увидим по-настоящему примерное поведение. А теперь ложитесь спать, и я запрещаю вам касаться себя.
Хаук не верил своим ушам, поэтому сделал единственное, что мог бы сделать альфа в его состояниивскочил на ноги и попытался поймать омегу. Но Бастиль был проворнее, и, что ужаснее всего, гораздо лучше контролировал себя. Выгнувшись вперед, Хаук застыл, сдерживаемый цепью, отводя руки до упора назад и не переставая смотреть на Бастиля горящим взором. Не верил, что тот не закончит начатое.
Бастиль тоже желал близости: его щеки горели, грудь вздымалась, а в бриджах прорисовывался весьма красноречивый бугор.
Но ведь десять плетей было наказанием?! возмутился Хаук.
Разве? Вы же сами сказали, что не почувствуете боли, да и отнеслись к плети довольно спокойно. Думаю, данное наказание подойдет вам больше. И если вы рассчитываете, что хоть кто-то кроме нас сможет облегчить вашу участь, то вы глубоко ошибаетесь. Намек на Валентина. Куда уж яснее?
Долбаный лицемер.
А как же вы сами, Ваше Величество? Снова позовете Ансельма и заставите меня это наблюдать?! Хаук был в ярости. Даже в бешенстве, понимая, что Бастиль загнал его в угол. В крови бурлила ударная смесь злости и возбуждения, готовая подчинить себе даже здравый смысл.
Мы позволим вам ублажать нас ртом, если вы выразите достаточно покорности и попросите об этом.
Попрошу?! зарычал Хаук и едва не вырвал себе руку, бросившись на него. Цепи держали прочно, напоминая о себе вспышками боли. Попрошу о милости взять ваш член в рот? Буду умолять и ластиться, как Ансельм?
Нет. Всего лишь встанете на колени и произнесете вежливую просьбу, как наш фаворит.
Вы того не стоите! грубо ответил Хаук. Зовите Ансельма.
Бастиль не отреагировал на оскорбление, даже не разозлился, глядя на него со странным выражением на лице.
В вас столько нерастраченной силы и ярости, Хаук. В этом вы крайне похожи на своего родителя Нам искренне жаль, что приходится поступать с вами подобным образом. Но другого языка вы не понимаете.
Я ни единого раза не принуждал никого к близости, но вас Вас бы я радостью поставил на место. Не мните о себе много, Ваше Величество, любой, кто проявляет к вам заботу, хочет того же! Невозможно полюбить того, кто сам не любит.
Вы не открыли нам новую истину, любезный Хаук. Мы давно осознали цену желаниям альфы и их фальшивой любви. Тело нашего отца еще не остыло, когда мы узнали, чего стоила любовь, ради которой он погиб Услышали из уст его любовника те же никчемные слова, которые он говорил ему, желая соблазнить. Мы заплатили и за горячую любовь герцога Юдо к нам, своим первым разочарованием. И теперь мы не ищем любви и у вас ее не просим. Мы желаем подчинения и даже готовы вернуть вам привилегии, если вы смирите свою тхиенскую гордость и подумаете головой.
Хаук подался назад, а затем отвернулся. Слова, которые сорвались с уст, вызвали стыд.
Удовлетворять вас, тоже привилегия? горько спросил он.
Одна из многих.
И вы не скажете, как я неловок и по-тхиенски несдержан?
А это будет иметь для вас значение?
Да Нет.
Бастиль усмехнулся.
Так да или нет?
Нет. Мне плевать. Бастиль ему не поверил.
Ложитесь спать, Хаук. Завтра у вас будет еще один тяжелый день.
Хаук думал, что Бастиль позовет слугу и прикажет привести Ансельма, но на удивление ничего подобного не произошло. Он довольно быстро разоблачился и в одном белье: белоснежной сорочке и брэ, лег в кровать. Ансельм пришел гораздо позже, когда Бастиль уже спал, и обнял его со спины, целуя в шею.
Видимо, хотел разбудить, но король не отреагировал.
Глава 15
Хаук проснулся и не сразу смог понять, где находится. Над головой плыл роскошный полог, а задранные кверху руки затекли и противно ныли.
Бастиль перевязал его к изголовью, прежде чем уснул. Но хотя бы не так туго, как стянул их вначале
Хаук на секунду прикрыл глаза, вспоминая события прошедшего вечера. И тут же ощутил, как лицо заливает жар при одной мысли о том, что брал Бастиля языком. Хаук заставил его кончить без рук, и Бастиль корчился и стонал, комкая многострадальное покрывало. Прогибался, виляя задницей, и дрожал в ногах. Только языкбесстыдная вульгарная ласка по мнению иосмерийцевзаставила его на мгновение потерять себя. Бастиль связал его, чтобы Хаук не мог касаться, но забираядал.
Он отчетливо помнил вкус его смазки на губах, а также стеклянные глаза после. И это не было похоже ни на что испытанное им до сего дня. Совершенно.
Ни с Ингом, ни с кем-либо другим. Это подарило Хауку на какое-то недолгое время ощущение невозможной власти над ним.
Бастиль был самим искушением с самого начала, но заполучив его в постели Хаук не чувствовал себя победителем, покорившим строптивого омегу. Скорее, проигравшим, подвластным чарам короля. Даже ласкать Бастиля руками, сжимать в объятиях и целовать было не так приятно в сравнении с тем, что произошло после
Когда Бастиль встал на четвереньки на постели и выгнул спину: абсолютно обнаженный за исключением укороченных белых чулков, Хаук уже горел и плавился, не в силах отвести взгляд. И дело было даже не в совершенстве его тела. А скорее в том, как туманились его синие глаза, припухли зацелованные искусанные губы, алели красными отпечатками следы Хаука на нежной коже, спутались волосы и вздымались дыбом тонкие светлые волоски на руках. Хаук никогда и не предполагал, что Бастиль может быть настолько желанным.
Да, сексуальным и притягательным, но этоэто было совершенно другое.
Если бы Бастиль не предусмотрел наперед, Хаук понимал, что мог бы взять его. Трахнуть, и гори оно все синим пламенем. От желания обладать им сводило все естество, а член бесстыдно стоял. Это было сладко и больно одновременно, невыносимо. Мысли опутывали, искушали и снова возбуждали. Хотя за прошедшую ночь Хаук не единожды излился, но этого было чертовски мало!
Хаук оглянулся и понял, что Бастиля и близко в спальне нет. А который час не представлялось возможным определить. Небо заволокли тучи и за ними мало что проглядывало. Хаук дернул запястья, перекрутился, а затем подтянулся к изголовью и смог сесть у спинки. Кровать была разворошена, а место где спал Бастиль, скорее всего, еще хранило его запах.
Хаук прижался лбом к холодному дереву, чтобы перестать думать о минувшей ночи. Тем более что его оставили с голым задом на растерзание охранницам или Ансельму, в зависимости, кто явится первым.
И это была Эдит.