Шалот постоянно жаловался на загруженность, герцог им спуску не давал, выводя на тренировки дважды в деньутром и вечером. Рот у Шалота чаще всего не закрывалсячто вижу, то и болтаю, а вот Венсан был довольно молчалив и наблюдателен. Хаук опасался его сильнее, потому что за трезвым и холодным умом могло скрываться многое. Единственное заметное слабое место Венсана проглядывалось в Жулемладшем сынишке герцога Оберона.
Стоило им прийти на полигон и заметить юного альфу среди тренирующихся и шутки Шалота по поводу аппетитной попки или смазливой мордашки было не остановить. Венсан постоянно бурчал на него, взбрыкивал и даже ругался. Отчетливо было видно, что юный дебютант запал ему в душу.
А вы знакомы? однажды спросил Хаук. Ему приходилось каждый раз упражняться со снарядами, потому что омеги не хотели с ним становиться в спарринг. Плевались на деревяшки, а сталь ему в руки не давали. Да и никто из альф не хотел становиться в пару, вероятнее всего, из опасений перейти дорогу Оливье, а, следовательно, и герцогу Юдо.
Каким образом, если Жуль еще не был представлен ко двору? подал голос Шалот. Верно, Венсан?
Венсан промолчал.
Хотите, я подзову его? Познакомлю, сможете пообщаться.
А смысл, если он уже засватан за королевского духовника? отказался Венсан.
Складываете руки, даже не начав сражение?
Шалот захохотал.
Слышишь, тебя учит сам тхиенский варвар, уж он толк знает! Расскажите, Арнбранд, откуда пошел слух, что вы владеете секретом ублажения омег? Весь двор только о ваше имя языки и чешет. Говорят граф ДюфеКлоднарадоваться на своего фаворита не может, после его личной беседы с вами. Что же вы ему этакое открыли, ранее неизвестное нашим дворцовым развратникам?
Не ваше дело, отбрил его Хаук, но все же несколько смутился. Ему казалось, что их консультация с Ламмертом не уйдет за стены гостиной, где они собрались. Выходит, что и в этот раз он ошибся.
Ну уж Юдо-то вы покажете? сально ухмыльнулся Шалот. Не сможете устоять, когда герцог поведет вас в покои для брачной ночи. В жизни бы не поверил, что вы что-то из себя представляете в постели.
Из-за моей внешности? поинтересовался Хаук, ему было искренне интересно. Шалот был омегой другого складавоином и вряд ли строил отношения, как делали это придворные.
Скорее, из-за вашего образа неотесанного дикаря. У вас взгляд истинного тхиенцани тени улыбки в глазах! Да и ваша фигурарассмеялся тот. Но вы уже начали менять моду, так что не расстраивайтесь, Арнбранд. Скоро не только иосмерийки, но и все омеги будут по вам вздыхать.
Хаук заметил на полигоне Оливье, приветствуя кивком, но тот не пожелал подойти. Лишь вздернул вверх брови, окинув взглядом братьев из его личной охраны. Скорее всего обижался, но так было даже лучше.
На обратном пути Хаук как обычно считал шаги и запоминал повороты, слишком сосредоточенный на собственных мыслях. Шестьдесят два шага и поворот налево, восемьдесят четыре и поворот направо, двадцать и снова поворот, двор, дубовая дверь, тридцать шесть и налево по коридору. Он талдычил себе это раз за разом, потому что бежать надо ночью, задолго до утренней смены стражи. Из всех возможных вариантов оставался лишь одинпрыжок со стены на свой страх и риск. Темнота должна была служить помощницей, скрывая его выходку от караула.
Хаук лишь надеялся, что ров достаточно глубокий, чтобы не переломать себе ноги.
Каждый раз, когда к нему приходили по поводу бального костюма, Хаук не уставал повторять про себяникакого бала не будет, никакого бала не будет, никакого бала Он мог бы сам себя загипнотизировать своей молитвой. Какой у него, по сути, оставался выбор? Он еще до признания маркиза думал бежать из замка, но сейчас его мысли окончательно окрепли и сформировались.
Бастиль, хоть и не отвращал его как Юдо, имел свои неоспоримые минусы. Хаук не знал, что ужасает его больше, подставиться королю или попасть в его ловко расставленные сети? Есть с рук и служить ему всем своим существом, не получая ничего взамен? И бежатьединственный разумный выход из сложившейся ситуации.
Хаук понимал, что после всех церемоний его неминуемо переведут в другие покои и шанс, каким бы призрачным он ни был, и вовсе ускользнет. При короле никаких поблажек и близко не будет.
Поэтому после полуночи четвертого дня Хаук достал свое оружие из тайника и взвесил кочергу в руке, наслаждаясь ее тяжестью. Ней можно было проломить череп, а то и убить. Но Хаук не преследовал мелочную месть, хотелось абсолютно другогосвободы. После пленения прошло около месяца, но, казалось, во сто крат больше. Полностью меняя Хаука как снаружи, так и изнутри. И сейчас его рука была твердой, как никогда, а разум холодным. Это было именно то, что ему так давно не терпелось осуществить, снеся все издевательства, оскорбления и угрозы иосмерийцев.
Без пощады, еле слышно выдохнул он традиционную тхиенскую фразу, которую говорили на поле боя перед атакой. Со всей дури Хаук ударил кочергой по полу, а затем быстро юркнул, спрятавшись за дверь. Щелкнул засов и в комнату ворвались трое, но Хаук знал, что их четверо в наряде. Один остался снаружи для подстраховки.
Где он? Где? заголосили стражники, и Хаук перехватив кочергу с двух сторон с силой толкнул их в спину к кровати, а сам выскочил в коридор и захлопнул дверь на засов. Четвертый от такой прыти на минуту замер и это стоило ему сознания, потому что Хаук ловко приложил его головой к двери до того, как стражник достанет меч, который и прихватил с собой. Он не мешкая пошел по коридору, максимально сгорбившись, чтобы казаться ниже.
По дороге Хауку попался всего один слуга, но тот даже не взглянул на него, таща перед собой загруженный яствами поднос. Где-то за спиной слышался гул, идущий из глубины замка. Хаук и не думал, что ему так сильно повезет, когда он в считанные минуты, не накликав паники, добрался до общего двора и занырнул в густую тень. Никто его не заметил, потому что все заняты были обслуживанием залов.
Во дворе находились люди даже ночью, замок не мог опустеть с приходом заката. Всегда был кто-то, кто выполнял свою работу. Слуги, ремесленники, стража, все они трудились во благо короля денно и нощно. Хаук взглянул на стену. Исходя из его наблюдений: проходку делали постояннодвое вышколенных воинов, а в башнях сидели часовые на изготовкудаже в мирное для Иосмерии время они были цепкими и внимательными.
Хауку повезло, что тень падала от замка на стену, а не наоборот. Круглая полная луна сияла высоко на небе где-то очень далеко. Хэлтор рассказывал им с Ригом, что если забраться на высокую гору, то можно рассмотреть светило вблизи, совсем рядом. Но сам старец за всю свою долгую жизнь так на горе и не был, да и очевидцев подобного чуда лично не знал.
Хаук не мог избавиться от щемящего ощущения нежности, думая о доме. Он уже был у самых ступеней, когда во двор вывалили стражники и вместе с ними охранница маркизаЭдит. Они явно кого-то искали, и Хаук догадывался, что пришли по его душу.
Тревога! Беглец! заорал один из стражников. Побег!
Эдит первой заметила его на ступенях, указав рукой другим. И Хаук понял, что нужно ускоряться. На стене уже знали о том, что он взбирается вверх, поэтому высыпали ему наперерез с мечами наголо. Хаук не нападал, лишь отразил их удары кочергой и сбросил стражников на крытую повозку, стоящую внизу. Летели они высоко, поэтому вряд ли отделались лишь испугом.
Арнбранд, стойте! заорала во всю глотку Эдит, атакуя лестницу.
Хаук, естественно, лишь добавил шагу.
Арнбранд! Вам некуда бежать! снова крикнула она. Стойте, и вас будет помиловано.
Хаук уже навидался их милостей на год вперед, поэтому не смел даже думать о том, чтобы сдаться.
Арнбранд! буквально заревела Эдит, когда Хаук добрался до верхушки, и она потеряла его из виду. Арнбранд, да стойте же!
Там его уже поджидали шестеро стражей, благо Хаук отобрал меч, иначе пришлось бы худо. Хаук не планировал их убивать, всего-то нужно было пробраться к зубцам, пока эта бестия Эдит его не нагнала. Ему требовались силы, чтобы выплыть из воды, а затем бежать. Опустить мост займет какое-то время и, если он переживет прыжок, преимущество будет на его стороне.
Даже зная, что за ним выедет конница, Хаук не особенно переживал. Тхиенцы сильны и выносливы, а уж Хаук и подавно смог бы бежать всю ночь лишь бы найти укрытие.