Мы ведь братья? ухватился Хаук за последнюю соломинку.
Маркиз закатил глаза.
Я вас умоляю, Хаук, троюродные и вы ведь даже внешне с ним не похожи! О какой родственной связи может идти речь, тем более, всем плевать. Если случится чудо и у вас с ним будет ребенок, ему вряд ли грозит стать уродцем. Я не зря рассказал вам о любви короля Камиля к собственному сводному брату, чтобы вы понимали, двор этим не удивишь! А ваши сегодняшние рассуждения о принце Валентине натолкнули меня на мысль, что вы достаточно готовы, чтобы с достоинством воспринять информацию и не пороть горячку, я ошибся в вас? Будете вопить, как Антуан?
Я не приму предложение короля.
Ну, тогда вы погибнете, поздравляю! Вы не сможете вытерпеть пару месяцев то, о чем грезит половина альф при дворе?
Я буду его пожизненным пленником! Уж лучше пусть меня убьют.
Маркиз приложил руку ко лбу и наигранно вздохнул.
Ах, свежо придание Да верится с трудом. Почему принц Валентин не умер в тот же миг, как член короля Вальгарда протаранил его? Почему он терпел так долго? Почему хотел жить? А вы сдаетесь, как последний трус?
Мой отец
Увольте, оборвал его маркиз. Не хочу даже слышать это нытье для маленьких мальчиков. Я думал, выальфа.
Маркиз специально оскорблял его, еще и приплел принца Валентина, Хаук это понимал.
Думаете, я брошусь доказывать обратное, буду плясать под вашу дудку, маркиз?
Вы между двух зол, Хаук, но поверьте, король не так жесток, как вам кажется. Он не убил вас, хотя мог, и ищет способ выйти из ситуации. Думаю, все дело в вашей королевской крови, король не хочет брать на себя грех, убивая кузена. Он не Вальгард, до мясника ему далеко. Ситуация разрешится, как только король забеременеет или сможет ослабить герцога, а это произойдет скоро, учитывая, поведение Юдо.
И я должен ждать и подчиняться?
Да, должны, Хаук! едко ответил маркиз. Думаете, Юдо не возьмет у вас свое силой, если вы вдруг окажетесь в его власти? Вам его никак не победить.
Омеги ведь не насилуют альф?
Другие омеги, но не Юдо. Ему ничего не стоит сломать вас.
Хаук чувствовал, что его буквально потряхивает от волнения, словно бал будет вот сейчас, сию секунду. А затем он вспомнил о кочерге И немного полегчало, совсем чуть-чуть. Взгляд скользнул с портрета Валентина и Камиля, а затем переместился в самый угол галереиБастиль. Там висел портрет короля.
Стать фаворитом
Подчиниться.
Лизать ему ноги.
Быть рядом, на один шаг позади.
Прикасаться к нему.
Быть в нем.
Бежать.
Бежать.
Бежать
Куда угодно, лишь бы унести ноги.
Глава 9
Маркиз молчал всю дорогу назад, а Хаук был настолько подавлен, что даже не смотрел по сторонам. Его не трогал смех и пьяные выкрики, не возмущали и низкие стоны совокупляющихся пар, разбредшихся по углам. Перед глазами все еще плыл портрет Бастиля из галереи. Тот стоял на нем в гордом одиночестве с официальной короной на голове, волосы забраны за уши, глаза слегка прищурены, а губы чрезмерно подчеркнуты, словно художник хотел выделить излишне придирчивый нрав своей модели. С его плеч лился уже знакомый красный королевский плащ с меховой опушкой, крепкие бедра обтянуты песочными бриджами, а на ногах сапоги для верховой езды до колена.
Маркиз сказал, что король не будет иметь притязания на его тело.
Хотя, каким образом, если фавориты живут в одних покоях с королем?
Невозможно. Маркиз попросту врет, желая лишить его нервозности перед балом. Бастиль явно не откажется от своего фунта плоти, не зря же так интересовался его «пещерой». Хаук не собирался ложиться под омегуникогда! Ни под герцога Юдо, ни под короля!
Следом его мысли перепрыгнули на портрет Камиля и Валентина. Любовники. Они любовники с юных лет и не стыдились этого перед двором. Хаук все еще был не в силах поверить. Хотя стоило бы догадаться. И про бал Дебютантов, и про короля, да и про то, что принц Валентин имел близкие отношения до плена.
Сердце гулко забилось в груди. Хаук догадывался, что ничем хорошим ситуация не закончится и всегда держал про запас вариант побега из замка. Но уж никак не думал, что Бастиль поступится своими интересами и решит взять его в фавориты. Маркиз как-то сказал, что король еще пожалеет, что не отправил его вслед за пленными тхиенцами, может он только этого и хочет? Чтобы Хаук сбежал и дело с концом?
Эта мысль была самой рациональной в веренице других, не самых приятных.
Хаук никогда не хотел бы стать мужем герцога Юдо и с самого начала не верил, что кто-то в своем уме даст ему взять этого омегу в мужья. Или как пафосно говорят иосмерийцы «стать альфой рода Юдо». Одна мысль о том, чтобы смешать свою кровь с его, вызывала тошноту.
Маркиз вошел вместе с ним в спальню, прикрывая дверь на три четверти.
Хаук, я хочу убедиться, что вы не наделаете глупостей, пообещайте мне.
Каких именно глупостей, маркиз?
Вы сдержите в секрете мои слова, а заодно постараетесь привыкнуть к мысли о своей дальнейшей судьбе. Все не так уж плохо, поверьте мне. Я знаю короля с пеленок, он не подарок, но по своему его можно понять в любой ситуации.
А кто поймет меня, Ваше Сиятельство? снова перешел на официальный тон Хаук.
Кто хотя бы раз отнесется ко мне по-человечески? Ясын принца Валентина, член королевской семьи, но чувствую себя хуже последнего вора, схваченного за руку. Слуги меня игнорируют, стража травит, как пса, и я устал быть использованным. Мне нужна свобода.
Никто из нас не вправе делать, что ему заблагорассудится, Хаук, даже я. Будь вы наследником Тхиенского престола, вы бы это выучили наизусть. Свободавесьма абстрактное понятие.
Маркиз подошел к столу и коснулся свитков.
Вы прочли их?
Нет, сухо бросил Хаук.
Почему?
Хотите знать? Взаправду или из вежливости?
Я же спросил, парировал маркиз, вскинув гордо голову. Значит, хочу.
Когда Валентин был воином, он еще не стал мне отцом. И тот, кем он былХаук отогнал от себя мысли об их связи с Камилем. Я уже никогда не узнаю его тогдашнего. Дневники мне в этом не помогут.
Но вы можете поговорить с теми, кто помнит принца. Кто любил его и хранит все эти годы память о нем.
С вами?
Можете и со мной. Но таких как я людей немало, вам всего лишь стоит их поискать.
Ответьте всего на один вопрос: как вы думаете, почему он не покончил с собой? Почему решил дождаться того момента, пока я не увидел свет?
Потому, что он был сильным, Хаук. Принц Валентин любил жизнь. Ваш отец не признавал поражения, когда совсем еще юным, он приступил к занятиям со своим учителем по фехтованию, то впервые бился до тех пор, пока у него ладони не начинали укрываться мозолями. Он кусал губы от боли на следующий день, бинтовал руки, терпел, но выходил на полигон. Хаук, вы обижены на него, как ребенок, но уже давно выросли из детских штанишек. Я не говорю, что ваш отец был идеален. Возможно, он ошибался в чем-то Я допускаю, что он мог вас обидеть, но стоит ли держать обиду на мертвеца?
Нет, согласился Хаук. Не стоит.
Я уверен, что по-своему он любил вас.
Хаук не мог этого слышать, попросту не хотел этой никчемной жалости от маркиза. Схватил дневники со стола и всунул ему в руку.
Забирайте и уходите.
Хаук, повелительно окликнул его маркиз. Хаук!
Вы можете просто уйти?
Маркиз продолжал стоять, сжимая в руках свитки. И было в его лице нечто такое, чего бы Хаук предпочел не видеть. Сострадание? Участие?
Хаук демонстративно вышел за ширму и решил отлить, чтобы маркиз слышал. Он ведь тхиенец, дикое животное и варвар! Вот и повел себя соответственно. Пренебрежительно и вульгарно. В горле образовался ком величиной с кулак, который попросту не давал вдохнуть.
Когда он вернулся маркиза уже не было в комнате, но дневники тот не забрал, они так и лежали на столе. Покинутые и ненужные.
***
Хаук отвел себе четыре дня на изучение замка и расписания охраны. Ни минуты не терял, сидя под дверью и слушая каждый шорох.
Стражники менялись в шесть вечера и шесть утра, омовение в начале восьмого и завтрак, а в десять обычно приходили Шалот и Венсан, но чаще всего они были не пунктуальны. Однажды опоздали на два часа, и Хаук думал, что прогулка по замку уже не состоится. Но они все-таки явились недовольные тем обстоятельством, что заботы о Хауке легли на их далеко не хрупкие плечи.