Последний день октября для Бориса выдался беспокойным. Сначала на приём пришла женщина, у которой разболелся зуб, потом принесли малышку Анну на плановый осмотр. Затем пришла Мэйли с жалобами на тошноту. Осмотрев её, Борис искренне поздравил девушку с беременностью. Мэйли сначала опешила от известия, а потом обрадовалась. Женщины с детьми имели привилегированное положение в Колонии. Мэйли представляла себе, как она расскажет о ребёнке вернувшемуся Алану вот будет подарок!
После обеда Борис пошёл в химическую лабораторию, которую делил с Камалем. Совершенные приборы, «космическая» начинка, возможность программирования процессов делали лаборанта скорее наблюдателем, чем активным деятелем.
Камаль был в лаборатории, он синтезировал какую-то органическую кислоту. Борис поздоровался. Увидев его, Камаль смутился. Через полчаса он вышел из лаборатории с пробиркой. На рабочем компьютере не было задания, которое выполнила автоматизированная система. Его зачем-то удалил Камаль.
По многолетней традиции на хэллоуин веселая компания Алана, Мэйли и Николь обходила дома, выкрикивала «Сладость или гадость», отдавая дань древнему празднику осени.
С наступлением вечера Николь зашла за Мэйли, но та сказала, что не пойдёт за сладостями, она уже взрослая для этого баловства и, к тому же, очень хочет спать. Что ж, в этом году Николь будет одинокой ведьмой. Даже любимый папочка Александр бросил её, забрал Алана, и улетел куда то в пустыню. Скучно.
Дома Николь подсадила пойманную ликогалу в вырезанную тыкву. Глаза и рот оранжевого монстра мерцали жутким свечением. Девушка обмазала сахарным сиропом полы остроконечной чёрной шляпы, а на липкую полосу нанесла ликогалу. Вокруг головки Николь в ночи мерцала зеленоватая аура, выгодно оттеняя рыжий цвет волос и кошачьи зелёные глаза, как у папы Александра. Бесовской огонёк загорелся в её смешливых глазах, от улыбки на щеках появились ямочки.
Ликогала сама не превращалась в ведьму, но делала странные изменения в людях. Обойдя ближайшие дома в образе средневековой колдуньи, Николь подошла к дому Камаля. Она постучала в дверь: «Trick or treat!».
Мужчина открыл дверь, замер, рассматривая гостью. У него был странный взгляд, но Николь сочла, что мужчина в честь праздника выбрал роль зомби, и смело вошла в дом, оставив метлу снаружи. Камаль протянул ей кусочек сахара: «Угощайся!», Николь удивилась, обычно ей давали леденцы и шоколад.
«Попробуй. Это волшебный сахар!» уговаривал её Камаль. Николь, войдя в игру, положила кубик рафинада себе в рот, вкус у сахара был с приятным холодком, но не мятный.
А дальше мир вокруг Николь стал преображаться, предметы меняли очертания и размеры, плыли яркими пятнами, появлялись потусторонние звуки. Нечисть хэллоуина ожила и плясала. Человеческий скелет танцевал «Яблочко», приседал и тянул за канат скелет упирающегося носорога. Мутные пятна призраков рисовали в комнате восьмёрки. Вампир притащил на шабаш своё надгробие и уселся на него пить красный напиток. Обгоревшая старуха, жертва средневековой инквизиции, дух которой так и не покинул место казни, примеряла шляпу Николь.
Камаль-зомби взял Николь за руку и повёл в соседнюю комнату. Что было дальше, девушка уже не помнила.
Вернувшись домой ранним утром, Николь увидела около двери тыквенного монстра, которого покрывали бородавки плодовых тел слизевика.
Вечером того же дня Борис менял Камаля на дежурстве в зале Советов. Камаль был в каком-то странном состоянии, он смотрел в одну точку и улыбался. Борис начал догадываться, в чем тут дело.
Глава 7. Скорпион.
Каждый день все мужчины Петры покидали ущелье: пришельцы-разведчики, Александр и Вадим, на квадроциклах, бедуин Касим сопровождал их на гнедом скакуне, вооружённые автоматами Алан и Захария уезжали ве пасти стадо коз и овец. Мальчика одного в пустыню не отпускали, Алану, конечно же, не нравилась роль пастуха, но что поделаешь? Уже через несколько дней парень крепко сидел в седле. Четвероногое транспортное средство было освоено, а байк все ещё оставался мечтой.
Возвращаясь вечером в Петру, Александр ужинал со всеми и в первые дни играл в шахматы. Но сегодня он в одиночестве пришёл на гробницу Аарона, брата Моисея. В уединении Александр думал. Исследуемая территория вызывала неоднозначные чувства. Тысячелетняя история и все время война, война. Древние руины чередовались с современными развалинами. Даже в первые годы существования Колонии здесь происходили конфликты. Сначала воевали евреи с арабами, а потом каждое племя, каждый клан старались захватить себе кусок побольше, и с каждым выстрелом людей становилось меньше и меньше, не помогал ни единый язык, ни вера, ни здравый смысл.
Человек, знающий как устроена Вселенная, сидел на развалинах мусульманской мечети над могилой первого библейского священника, и пытался постичь истину бытия. Темнело, из-за горизонта выползал звёздный Скорпион. Млечный путь стекал за небосвод и уводил мысли за край сознания, исчезали звуки, и ущелье оглушало своей тишиной и вечностью. «Права была Ребекка, спасать нужно не людей, как редких существ, необходимо спасать саму цивилизацию».
Неожиданно небо озарилось переливами полярного сияния. Завыли собаки.
Мир изменился.
В эту ночь Касиму не спалось. Он, как патриарх рода и патриот Петры, обдумал и принял важное решение.
В день, когда судно «Эдельвейс» отошло от причала в Балеарское море, бедуин привёл Александра и Вадима к заброшенному поселению. С детства проводник помнил это место, но старался обходить его стороной, и сегодня память его не подвела.
Когда Александр и Вадим прошли в здание бывшей насосной станции, Касим остался снаружи. Он отъехал подальше, слез с лошади и стал ждать. Мимо него проползла змея, как будто спасаясь от опасности. Все животные с утра были какими-то нервными, козы блеяли и отказывались выходить из загона
Взрыв мины вывернул строение и откинул квадроциклы. Оглушённый жеребец шарахнулся в сторону, вырвал повод из рук Касима и умчал в пустыню.
Часть плана Касима была реализована. Ненужные люди убраны. Алан останется в Петре, пока не подрастёт Захария, к тому времени Башира и Фания родят сыну нескольких будущих жён. А потом и Алана можно отправить к праотцам. Вот только без лошади будет сложно вернуться домой, придётся заночевать в пустыне. Осенние ночи были холодными. Даже оставшись без дорожной сумки, опытный Касим смог разжечь костёр, хищники уже были не страшны: «Можно спокойно ложиться спать, а завтра идти в Петру». Одно неловкое движение руки Укол в кисть Чёрная тень с загнутым жалом скрылась под камнем. Через несколько минут Касим корчился на земле от болей. Ему становилось всё труднее дышать
С рассветом грифы кружили над местом, где отдыхала сытая стая гиен.
Утром в Петре перед воротами в ущелье стоял гнедой жеребец, к седлу была привязана сумка Касима.
Стало понятно, что мужчины не вернутся. Башира и Фания голосили по погибшему отцу, Захария убежал в скалы и там тихонько плакал и молился. Алан, потерявший отца и наставника, старался не показывать слабость. Неожиданно для себя он остался за старшего.
Парень под предлогом выпаса коз ушёл в амфитеатр Петры. Он сидел на ступенях древнеримского ристалища, уронив голову на руки. Чёрно-белая сука Руфь, увязавшаяся за Аланом пасти коз, не понимала, почему человек не пошёл дальше. Она сидела невдалеке и наклоняла морду из стороны в сторону, проникаясь человеческим горем.
Не имея достаточного жизненного опыта, парень пытался оценить ситуацию. Юношеский оптимизм спорил с мужской логикой:
Я хозяин гарема?
Однозначно!
Я президент Петры?
Думаю, что можно и так сказать.
Я Принц Ближнего Востока?
Вполне возможно
Принц. Принц. Наверное, я как Маленький принц из сказки, что читала мне мама на ночь. Я так далеко от неё и от дома.
«Маленький принц сел на камень и поднял глаза к небу.
Хотел бы я знать, зачем звезды светятся, задумчиво сказал он. Наверно, затем, чтобы рано или поздно каждый мог снова отыскать свою. Смотри, вот моя планетапрямо над нами Но как до неё далеко!
Красивая планета, сказала змея. А что ты будешь делать здесь, на Земле?»
Но чем больше Алан вспоминал и думал, тем отчётливее в его голове звучали слова сказочного Принца: «Мы в ответе за тех, кого приручили». Башира и Фания любили его по ночам, днём он делил пищу с Захария. Алан привязался к ним и не мог просто оставить.