Под Пароходом подземный ход естьстарая канализация, еще с союзных времен. Я его случайно нашел, когда малой от эпидемии и обезумевших людей после смерти родителей прятался. Еще до того, как меня Мать подобрала.
Я тогда на одну общую кухню залез, в той части, где у Парохода коммуналки были. В форточку ввинтился и давай по кухне шарить на тему че пожрать пока нет никого. У них там здоровенная кастрюля на плите бурлила. Я крышку снял. Святой Иосиф! Даже сейчас мурашки по коже. А там башка человеческая вываривается. Ну или показалось мне, только крышка у меня из рук выскользнула и загрохотала по полу. Баба забежала какая-то, как заорет, со стола хлеборез схватила и давай за мной по кухне гонятся. Я в дверь, в коридоре топот, еще народ бежит, мужик один уже руки раззявил меня ловить. Я в сторону метнулся от ножа и рук уворачиваясь и вломился в старый мусоропровод.
Этажа четыре пролетел, весь ободрался, но ничего, живой. Пометался там в темноте, на один ход наткнулся, трубу то есть. Полз, полз, там труба узкая, темно и воняет, больше всего страшно, что застряну посреди трубы и меня живьем крысы сожрут. Тут вижу зеленый свет из щели пробивается. И труба, в которой ползу вся пульсирует, как будто сердце большое рядом бьется.
От щели жар такой идет, чисто преисподняя. Я в щель заглянул, а там комната. По стенам и потолкам телевизоры и мониторы. Много. Сотни. На всех экранах одно и тоже показывают. Люди в странных одеждах посреди прожекторов и дыма извиваются. И все почему-то в зеленом свете. А посреди комнаты на кровати жирный мужик лежит. Голый. Телеса складками свисают. Весь мокрый от пота. К нему какие-то провода и трубочки подключены. Я пригляделся, а кровать под ним живая, шевелится. Не кровать, а люди живые. Вот лицо у него под рукой, а на лице нездешнее блаженство написано. Тут мужик прямо мне в глаза посмотрел, так что я живую кровать рассматривать не стал, а по узкому ходу так впилил, что остатки одежды в нем потерял.
Это я потом уже понял, то Звонарь был и его дом. Скоро ход кончился и я в какое-то пространство большое вывалился. Темно, вонь страшенная. Тут меня за ногу кто-то схватил и держит. Я проорался, а тот все держит. Отпустите, прошу. Луна из-за облаков вышла. Оказалось, я по той трубе в какую-то большую яму вылез, а держит меня мертвец. Вся яма в мертвецах. А мертвецов-то что боятся. Я руку мертвеца отцепил от штанины и вылез. Тогда я видать и заболел. Через то и волосы все потерял, и Мать нашел. Вернее, она меня. Комната с зеленым светом забылась. А сейчас вспомнилась.
Колокольня все также работает. Все также от нее бум-бамс-звон на всю округу. Все также Звонарь в лаборатории сидит. Лаборатория небо коптит. Грузовики туда-сюда ездят.
***
ЦАП. ЦАП.
Это крыса по мне пробежала. Коготками по резине. Ну ничего, в окопах и не такое бывало.
В лазе тесно. В костюме химзащиты жарко. Под лучом фонаря только гнилые лужи и крысиные морды.
Час. Два часа. Три. Где эта чертова щель? Вдоль трубы три раза туда-сюда.
Вот здесь может быть. Руку к стене прикладываю. Пульсирует стена. Как будто сердце большое бьется.
ДУХ. ДУХ. ДУХ.
Слизь гнилая на стене. Рука по слизи едет. Плечом в стену въехал. Проваливаюсь. Лечу.
ХЛЮП!
Врезаюсь во что-то мягкое, большое. Откатываюсь в сторону. Со стены падает огромный телевизор
ХРЯСЬ! ДЗЫНЫЫЫНЬЬЬ!!!
и рассыпается на сотни осколков.
Ты кто-о? Звонарь стал больше раза в два, а то и в три. Жирная, лоснящаяся масса. На огромном матрасе лежит, колышется. Никакой кровати из живых людей. Трубки во все стороны торчатв стены вмурованы. А по самим стенам мониторы. Большей частью черные, неработающие.
Я снимаю противогаз. В нос бьет вонь испражнений и пота. Перчатки я тоже снимаю. Руки освобождаю. Звонарь никак не реагирует. Маленькие глазки из заплывшей жировой складки наблюдают.
Мне нужны деньги, Звонарь.
КХЕ! КХЕ! КХЕ!
У него слабый, дробный смех, который можно принять за кашель.
Здесь везде деньги. Везде!!
На одном из экранов я вижу выныривающую из стробоскопа светящуюся фигуру. Она переламывается пополам и исчезает с экрана. На ее место приходит еще одна, такая же.
Я подхожу дверь, бью по ней ногой. Иду по черному коридору. Комнаты. Одна за другой. Как бусины. Прозрачные трубки через комнаты нитью. Что-то бурлит и лезет через край, как тесто. Из пробитых труб вырывается цветной пар.
ФУРРРРРРР!
Инфракрасная комната. Резь в глазах. Голые люди сортируют купюры. Я складываю несколько пачек в свою сумку. Еще. Еще. Сумка разбухает, как гусеница. Люди не прекращают сортировать. Я ухожу.
Иду мимо цветного пара.
ФУРРРР!
Купюры летят за мной следом.
Паутина трубок.
Звонарь смотрит на меня сквозь узкую щель нависшего лба. Я лезу в пролом в потолке и тащу следом сумку, набитую деньгами.
За спиной я слышу:
КХЕ! КХЕ! КХЕ!!!
Крысиные морды с азартом заглядывают в комнату к Звонарю.
***
Сначала Доктора выписал. Чтоб он мне фургон под перевозку Матери переоборудовал. По высшему разряду. Дня три это заняло. Доктор на мне нажившись, так скоро свою собственную клинику откроет.
Малой сказал, чтоб дома сидела, нос не высовывала.
Потом до Лизки добежал. Какая никакая, а у нас с ней любовь была. Вот, говорю, Лиза, уезжаю я. Сегодня, спрашивает. Да, говорю, сегодня. Она чета психанула сразу. Ну и вали вопит, чтоб я тебя не видела. Гривой своей рыжей трясет, глаза покраснели. Мат-перемат опять, я и ушел. Черт, этих баб разберет. Так и простились.
По пути в магаз зашел, так мелочи всякой прикупить. Шоколадок Малой в дорогу. Денег Звонаревских еще много осталось. Вот я видать с дуру там котлету и светанул. Набрал продуктов мешок. А через пару домов, в переулке, свернул только, в голове бомба взорвалась. Я в грязь повалился, голову пытаюсь поднять, а кровища глаза заливает. Хреново без ресниц и бровей. Руки чьи-то по телу шарят. Шоколадки из пакета вывалились. Упаковки блестят в грязи. Морось какая-то уютная в воздухе висит. А потом темнота.
В себя пришел утром. Так и валялся там в подворотне. Бабка какая-то с псиной на поводке гуляет. Бочком, бочком, от меня сторонкой. Встал кое-как, за стеночку и пошлепал. Башка разбита, рожа в крови и грязи. До речки доковылял, прям там на ступенях набережной и отмылся.
Дворами к Пароходу двинул. Еще не хватало патрулям попасться в таком виде. В ушах гул не проходит, сзади пощупал, на черепе шишка размером с кулак. Ладно макитра крепкая, а то уже со святым Иосифом беседовал бы. Это ж надо под обычный гоп-стоп залететь.
Под ногами грязь чавкает, деревья голяком, натурально уже осень к концу, вон тучи какие висят, того и гляди снег сыпанет. Правильно, уезжать надо побыстрее. Скоро дороги заметет, кто в эти деревни по зиме ездит. А пока зима кончится А зима кончится кто нас вспомнит?
Знатно мне голову стрясли. Шаг делаю, а подошва землю теряет. Предметы ближе кажутся, чем на самом деле. Или дальше. Мельтешит все перед глазами. Кабы я в норме был, то я бы этих лосей у Парохода враз бы срисовал. Уже теряя сознание, я подумал, что черный джип знакомый, лоси знакомые и где-то я уже эту схему видел.
А потом опять в ватную темноту провалился.
***
Знаешь, Ганзи, а ты мне никогда не нравился, Аспид сплюнул тугую струю прямо мне на ботинки.
Было холодно. Низкое небо треснуло и теперь сыпало первую снежную вату на черный лес. Облепленные снегом ветки гнуло к земле. На лысую башку мою тоже сыпало. Снег таял и холодные струйки стекали по моему лицу и шее, за шиворот.
Нельзя так просто взять все и бросить, Аспид подал знак одному из лосей. Тот подошел к ближайшему джипу, сунулся в салон и достал биту. Я попробовал шевельнуть рукой и не смог. Запястья чесались, а стволы не выходили. Тело не слушалось. Если бы лоси по бокам меня не держали, я бы упал.
Аспид взял протянутую ему биту и пару раз взмахнул в воздухе.
Ничего, Ганзи, ничего. Через час отпустит. Зато больно не будет. Считай повезло. Вот и наши гости. А то я уже жопу отморозил.
На поляну пробуксовывая въехал мой фургон. Из кабины выскочил еще один лось. Аспид, картинно закинув биту на плечо, неспешно подошел к фургону и распахнул створки. Оборудование, которое поставил Доктор было на месте и работало. На койке, примотанная ремнями лежала Мать.
Вам удобно? Аспид, глумливо улыбаясь сунул рожу внутрь фургона. Мать не ответила. Она смотрела прямо на меня. В глазах ее бились искры.