Туда, туда!
Аспид на створки дверей показывает, куда бородатый убежал. Я внутрь. По стенам следы крови, и на полу. Женщина кричит.
АААААЯЯ!!!!
Поворот. Еще поворот. На косяке пятерня красная. Дальше лестница. Вверх. Добежал бородатый почти до самого конца лестницы. Лежит ничком, бороду прячет в ступени. Мертвый.
Дальше коридор. Выглядываю осторожно. Пусто. Ждут.
Эй, я без оружия, крикнул. Поговорить хочу.
Тишина в ответ. Я пистолеты обратно убрал. По коридору продвигаюсь. Внизу кто-то из автомата добавляет.
ТРА-ТА-ТА!!!
Короткими. Это уже Иваныча ребята подъехали. Захожу в большую залу. Ковры, ковры, столик низкий. На нем чайник, ваза с фруктами. По центру кровать с балдахином. Плачет кто-то.
ХНЫК.
Я балдахин в сторону отодвигаю. Девчонка там. Младше Малой. Или такая же. Только черноглазая, смуглая. Слезы больше, чем глаза.
Эй, зову ее. Успокойся. Никто тебя не тронет. Все хорошо, родная.
Боится. Ноги босые под себя поджимает. Я протянул ей руку. Смотри, пусто, ничего в руке нет.
Давай-ка, я тебя отсюда уведу. А то сюда сейчас дяди плохие придут.
Она кивает. И тоже руку тянет навстречу.
ВЖИХ!!!
Как-то среагировать успеваю. Дернулся в сторону совсем чуть-чуть. Клинок не точно в сердце попал, а в плечо. Девчонку выстрелом отбрасывает обратно на кровать, веер крови на балдахин. Клинок в ране выворачивается. Боль адская.
Должен будешь.
Аспид носком ботинка переворачивает труп. Во лбу дырочка маленькая. Как родинка. Из запястья руки у девчонки вместо кисти клинок торчит.
Видал? Ее походу в той же Лабе делали что и нас. Сестрица наша. Упустили мы Старшего, теперь война начнется.
Аспид плюет прямо на пол. Берет со стола яблоко и смачно, со всхлипом откусывает.
ХРУМ!
У меня по спине кровь течет.
***
Фу ты, ну ты. Малая теперь со мной не разговаривает. То фонтан не закрывает, а тут прям бойкот, ага. Губы подожмет, и молчит, холодная как море на Побережье. И что тут, святой Иосиф, скажешь?
Я к ней пару раз пробовал подкатить с объяснениями. Куда там. Выслушивает, не глядя в глаза и дальше своими делами занимается. Ладно хоть на улицу шлындрать перестала и Рамзеса этого не видать. Вот с кем поговорить хочу. По-своему.
То, что с Малой нормально не пообщатьсяплохо. Она мне сейчас ой как нужна. После налета на южан, я решил, что хватит с меня этой ерунды, пора и меру знать. Не по мне такая жизнь. Одни упыри у других добычу рвут. Когда я про эти конюшни услышал, так что-то такое со мной случилось. Жизнь, конечно, та еще тварь, но к такому я не готов. Не то чтобы я наивный пацан такой и не про такое слышал, да и повидал на вольнице. Но то на чужбине, а тут как-то наслоилось все. Стоило мне только Малую в такой беде представить, на секундочку, мороз по коже, как будто воздух кто из меня выкачал. А еще девченка эта черноглазая. Я такие модели как она на Сборке в свое время видел. Не ребятишек понятно дело. Взрослых мужиков, у одного мечи аж метра на два могли выйти. Тоже штука удобная. Но что-то у умников не то с этими моделями было. Полгода люди с этими имплантами живут, а потом вспухает все, кровотечение, гной идет, дохнут все.
Короче, ту черноглазую я тогда забрал и похоронил нормально. Иваныч потом орал, что она ему нужна была, да и пошел он. Иваныч и его лоси на взводе. К большой войне готовятся. Старшего мы упустили. Он за подмогой свалил. Начнется сейчас. Отжимание делянки.
Но меня их дела не интересуют, я тут другую схему задумал.
После стрельбы в харчевне, я к Доктору тому жирному заглянул, который мне с оборудованием для Матери помогал. Вроде как дырку показать, куда меня девчонка ткнула. Доктор в дырке той поковырялся. Удивительная регенерация тканей, говорит. А я ему свою телегу двинул. Хочу мол Мать к морю отвезти, там климат, воздух, все такое, как это, интересуюсь, лучше сделать. Доктор мне подробно рассказал, не за так, конечно, и как в фургон оборудование переставить, и как место распределить и какими еще лекарствами загрузиться, но, базарит, до моря далеко, не довезете, дорога. Я глазами похлопал для вида типа дурака включил. У меня это хорошо выходит. Понятно дело ни к какому морю я Мать не повезу, мне маза из города свалить и их с Малой с собой забрать, пока тут Иваныч со Старшим друг другу глотку рвут, а то и навсегда от этих конюшен, Рамзесов, Аспидов, от города этого, который все силы сосет, как клещ. На севере вон деревень сколько брошенных, живи не хочу.
Доктор пообещал оборудование отладить перед дорогой. Ценник назвал. Я потом на лавочке сел бабки подбивать. Че та там еще оставалось у меня в загашнике, но немного. Не хватит на все про все. Даже на фургон нормальный.
Тут и время нашей свиданки с Лизой подошел. Забились с ней в кафе, в Центре. Я опять дворами, проулками тайными, чтоб на пропускном не светиться. Все равно опоздал. Уже сидит, ждет меня. Пьяная вдрабадан. Кудри в стороны. Официантам хамит. Молнии мечет. Выглядитчисто ведьма. Красивая, аж дух захватывает.
И я тут в своем кожане потертом. С черепом как яйцо. Урод уродом. Зато теперь не оборачивается никто, не бухтит и Лизку нагло не рассматривает. Боятся.
Она на меня сразу и накинулась. Ведьма, как есть. Ну я ей сразу все и вывалил. Поехали, говорю, с нами. На север, в деревне перезимуем, а там до лучшей жизни. Хочешь в столицу, хочешь еще куда. Поехали, говорю. Куда, ржет, коров доить в деревню, зимовать?
Мне, говорю, надо Малую увезти, подальше от этого всего. А Лизка гримасу скорчила, пьяная в смерть, дурачок ты, говорит, дурачок. И все такое понесла. Мат перемат. И меня костерит, и Иваныча, и всех мужиков вообще. Народ отсаживаться стал. Кто-то замечание сделал, так она в него бокал швырнула.
Встаю, ну ее пьяную, еще разговоры с ней говорить, а она цоп меня за рукав. Вот и вали, кричит, вали, бросай меня! А сама за рукав держит, не отпускает. Глазищи свои на меня выкатила. Глаза злые, а по уголки рта, намалеванного, дрожатзаплачет сейчас.
Я ее в охапку и домой отнес. А она по пути продолжает меня поливать почем зря. Вырывается. Краска на физиономии размазалась, платье в тряпку взбилось. Кое-как дотащил до квартиры. Там у нее запал прошел. Полежи со мной говорит. Лег рядом, обнял. Тут ее и прорвало. Рыдает, шепчет, увози ее отсюда, увози далеко-далеко. Потом заснула.
Я еще с ней побыл, потом собрался тихонько и ушел. Дел полно.
***
Ехать надо в деревню. Перезимуем, отсидимся, а там куда поинтереснее отвалим. Страна большая. Друзья везде есть. Фургон только нужен. А где его взять? Были б деньги, был бы фургон. Нет бабосов, нет колес. Задачка. Святой Иосиф мне в помощь.
Пока дома сидел, Аспид нарисовался, рожа пьяная. Опять Иваныч какую-то экспроприацию надумал. Я Аспида развернул у порога, некогда мне, отлеживаюсь вроде как дома, после ранения. Имею право. Аспид пошипел, пошипел, да и уполз.
Зато я Рамзеса нашел и прижал. Он рядом с Пароходом терся. Еще раз, говорю, с Малой рядом увижу, голову отстрелю. Хитрый сволочюга этот Рамзес. Ты, отвечает, Ганзи человек в авторитете, как скажешь, так и будет. Легко так согласился, вот бы Малая увидела, как он просто от их дружбы отказался, не дулась бы так.
Малая так и молчит. Пусть молчит пока, ей я про нашу поездку в самый последний момент скажу.
А с деньгами я все-таки порешал. Такая с ними история вышла.
Со старых времен стоит недалеко от Парохода один притон, держит его и барыжит там Звонарь. При притоне лаборатория. Звонарь в ней сидит как сурок в норке, все это время, носа не показывает. Звонарь сидит, лаборатория варит, притон открыт круглосуточно. Всегда так было, сколько себя помню. Толи у Звонаря крыша какая, толи сам он шибко лютый. Только вот за все эти годы, подмять его под себя никому не удавалось. Заезжают на территорию раз в месяц по виду серьезные грузовики. Чета выгружают, че то сгружают. Все остальное время лаборатория не доступна.
Притон тоже необычный. По виду ангар ангаромогромная зала, потолки высоченные, металлоконструкции. Там света нет почти, зато есть вечный рейв. Музыка долбит, прожектора мигают, там же и ширяются все. Что там происходит никого не интересует. Охрана только трупы вывозит. Кто с передоза, кто так. Ангар этот Колокольней прозвали. А хозяин у КолокольниЗвонарь значит.
Короче, попасть в лабораторию никто не может, вечная там тьма, в которой Звонарь над своим златом чахнет. Никто не может. Если Звонарь не захочет. Никто кроме меня.