Очутившись в центре арены, они на миг опешили, но тут же принялись изучать окрестности. Они не видели ни амфитеатра ни нас — всё происходящее мой браслет аккуратно вписал в их память. Не было ни вопросов, ни провалов — будто бы они вместе охотились и забрели в незнакомое место.
— Если бы знала, что так можно, тоже бы привела нескольких, — хмыкнула Салкхисс.
— Что это?! — воскликнул Гронто.
— Отец, он украл наши творения и теперь выдаёт за собственные! — прокричал Манус, — Теперь-то ты видишь! Об этом мы тебе и говорили!
— Нет, — крикнул я, — В смысле — да, конечно, украл. Но суть не в этом. Твои дети, Манус, они лишь часть целого. Души разумных существ не помещаются в моих созданий и я попросту не смог бы выполнить задание Отца, не воспользовавшись чьими-либо заготовками.
— Удивлён, что ты пошёл на это, — проговорил Отец, — Твоя роль совершенно иная, Ларс. Без живых существ любой мир мёртв. Ты должен был понять, в чём твоя задача, и заниматься лишь ей одной.
— И я отлично справился, — ответил я, — Считай это факультативной работой. Но всё же, почему ты обделил меня силой, Отец?
— Обделил? — Онагэ рассмеялся впервые за всё время, что я его знал, — Я дал тебе куда больше, чем остальным. Ты можешь создавать жизнь — жизнь! — из чего-угодно. Микроорганизмы, макроорганизмы — со временем силы твои будут лишь возрастать и возможно — когда-нибудь — ты сможешь породить нечто совершенно уникальное.
— Но души разумных существ… — начал я.
— Представь себе хаос мира, где высшим разумом наделена любая рыба и птица — я видел такие миры и, поверь мне, нет мест ужаснее. Я не желаю подобного для Онегайи… Но довольно об этом. Не забывай, почему мы здесь. Расскажи мне о своих детях.
— Для начала — которые из них твои? — воскликнул Гронто.
— Все, — ответил я, — Отец не позволил мне вдохнуть в родных детей высшие души. Но и простыми зверями я их не сделал. Того, что я умею, хватило лишь на то, чтобы привить им любовь и уважение к старшим братьям — моим приёмышам… племянникам.
— Ручные волки, — хмыкнул Гронто, — Неплохо. Нужно будет намекнуть своим, чтобы тоже завели таких.
— Они им не подчинятся, — ответил я, — По крайней мере до тех пор, пока дети гор не примут Закон и не станут жить в гармонии с окружающим миром.
— В гармонии?
— Вот именно, — вздохнул я, — Не подчинять, а следовать.
Я обвёл взглядом собравшихся.
— Я достаточно наблюдал за вашими творениями. Все они — лишь подтверждение слов Отца. Они стремятся лишь доминировать, вытеснять, захватывать. Весь мир для них — одно поле битвы. Но это не единственный выход — есть другие. Надеюсь, что дети мои покажут вам, как этого можно достичь.
Онагэ кивнул и хлопнул в ладоши. Испытание началось. Образы и миражи сменялись один другим, представляя моим детям различные ситуации, а мы наблюдали, как они смогут с ними справиться.
Пожар, голод, война, болезни. Им ничто в действительности не угрожало и после испытаний они забудут всё, что с ними произошло, но я всё равно переживал. Вцепившись пальцами в поручни, я стоял у самого края, наблюдая за тем, как люди и животные ведут себя, как приходят на выручку друг другу, облегчают боль, помогают пережить горе. С каждым часом казавшегося бесконечным экзамена сердце моё переполнялось гордостью за них. Я знал, что сделал правильный выбор.
Наконец, всё было кончено. Финальным аккордом ударила молния — мои братья и сёстры затихли.
— Хорошая работа, Ларс, — сказал Отец.
— Хорошая? — воскликнул Манус, — Просто великолепная! Мы потрясены.
В арке слепящего света он спустился на арену и приблизился к всё ещё стоявшей там группе. Они не видели его, как и всего, что происходило за пределами «сцены».
— Ларс, брат наш, ты воистину превзошёл нас, — проговорил бог Солнца, рассматривая своих бывших детей.
Они сильно отличались от тех, что жили в его городах. Дело было даже не в одежде — они изменились внутри, он это чувствовал, как и я.
Волки тревожно заскулили, ощущая незримое присутствие божества.
— Бедняги, они развлекали нас весь день, — проговорил Манус.
В руке его появился жирный ломоть жареного мяса. Вероятно, он прихватил его сверху. Стол в моей ложе тоже был накрыт, но к еде я давно был равнодушен.
Манус кинул мясо вперёд и оно шлёпнулось под ноги моим детям. Огромный ломоть, размером с буйвола. Дети тут же устремились к нему и принялись делить добычу. Не принимать даров от незнакомцев — этому мне стоило их научить ещё давно. Но я напрочь позабыл об этом, как и о многом другом, важном, нужном, но казавшимся мне в те циклы совершенно незначительным.
Люди отрывали куски и жадно глотали, не отставали от них и Лхаса с Моэго. Ондо некоторое время кружил, будто бы размышляя, но вскоре тоже спустился и принялся клевать трофей.
Всё произошло слишком быстро, а я к горю своему чересчур расслабился, упиваясь триумфом.
Первым переменился Моэго — глаза зверя налились кровью. Он низко зарычал и отскочили назад, глядя на остальных. Женщина, сидевшая ближе всех к нему, засмеялась и что-то сказала волку, шутливо шлёпнув того по носу.
Лязгнули зубы и женщина с криком отскочила в сторону, держась за кровоточащую культю. Прочие тут же повскакивали, кто-то схватился за копья. Окружив Моэго, они принялись убеждать его успокоиться, но зверь лишь пятился назад. Шерсть его встала дыбом из оскаленной пасти хлопьями падала кровавая пена.
Все были слишком заняты — кто-то перевязывал руку раненой, другие не спускали глаз с рычащего Моэго — и не заметили, как преобразился Лхаса. Чуть меньше своего брата, он ринулся на людей сзади, не издав ни единого звука. На охоте он всегда был лучшим в стае.
Схватка продолжалась лишь несколько секунд. Пасынки хорошо усвоили мои уроки, но с двумя гигантскими волками справиться им было не по силам. Впрочем, одного они всё же забрали с собой.
Я сморгнул и словно бы очнулся ото сна. На покрытой ошмётками тел арене перемазанный в крови волк бился с вороном. Одного глаза у Лхасы уже не было, но он продолжал обороняться. Наконец, выбрав подходящий момент, он прыгнул и ухватил зубами ринувшуюся на него птицу.
Миг спустя я был подле него. Посох с острым каменным наконечником пробил зверя насквозь, поразив сердце.
Где-то сверху засвистела и захлопала в ладоши Салкхисс, оживившись впервые за сегодня. Я глянул на стоявшего рядом Мануса.
— Нам жаль, — грустно произнёс он.
— Тебе жаль?! — воскликнул я, — Что ты им подсунул?
— Всего лишь мясо, — с удивлением ответил он, — Уж не думаешь ли ты…
— Всего лишь?!..
Я шагнул к нему навстречу, сжимая в руке копьё, он отступил, но глаза бога Солнца вспыхнули ослепительным огнём.
— Ларс, — голос отца ударил колоколом, — Твоя мечта прекрасна, но неосуществима. Мы все в этом убедились. Вернитесь на свои места — ещё не все ваши братья и сёстры выступили.
Поклонившись Отцу, я пошёл назад. Но по пути будто бы ненароком подцепил кусок мяса, которым мой брат угостил нас. Я ещё не знал, что за яд или чародейство использовал Манус, но совершенно точно собирался использовать то же средство против него самого.
Спустя несколько дней мы, наконец, закончили. Онагэ так и не смог вынести решения. Ему нравились и дриады Иллерии и крылатые гуманоиды Брумбалии. Он обещал лишь, что подумает обо всём и вынесет вердикт позже.
Что бы ни решил Отец, я знал — меня он не выберет никогда. Слишком чужда была ему моя идея, слишком громкий треск сопровождал провал моей презентации. Всё было кончено.
Возле гравитационного лифта на землю меня ждала Иллерия.
— Меня дожидаешься? — попробовал пошутить я.
— Послушай, — сказала она, приближаясь, — Твои создания были лучше всех… Я верю в то, что ты говоришь — все живые существа Онегайи могут жить в гармонии, не нарушая всеобщего баланса.
— Тебе просто не хочется, чтобы Отец выбрал лишь одного.
— И это тоже, — кивнула она, — Но… В общем, если хочешь, я могу помочь твоим детям.
Я оживился:
— Чем же?
— Научить их понимать Лес.
По пути к краю бездны, за которым меня ждала Онегайя, я чувствовал лёгкое головокружение. Всё таки выступление не было бесполезным.
Уже на земле я столкнулся Торгардом. Здоровяк скучал и предложил вместе отпраздновать «окончание».