— Ну что, готов? — проворчал великан, — Или, быть может, тебе ещё и бабу достать?
Торгард едва сдерживал улыбку. Огненный бог всегда меня понимал.
— Нет, — я замотал головой и рыгнул, — Женских ласк сейчас особо не хочется.
— Жаль, — вздохнул великан, — Разделить ложе с незнакомцем в дни празднества — к большой удаче. Отказать незнакомцу — значит отказать двуединому. Почти любая согласится. Да вообще каждая.
Три сотни лет назад такой обычай меня бы точно позабавил, но теперь вызвал лишь тревожные мысли.
— Тебе не кажется подобное странным? — спросил его я.
— Это нормально, во многих краях встречается. Вообще они у вас с Иллерией просто агнцы — видел бы ты, что людишки в золотых городах вытворяют… Впрочем, ещё увидишь. Манусово семя, их не исправишь.
Он хлопнул ладонями по столешнице и тяжело поднялся, всем своим видом показывая, что собирается уходить.
— Идём, — кивнул я и встал следом.
Народу на улицах прибавилось. Мы пересекли площадь и направились уже в сторону ворот, когда в одной из горловин узких улочек на нас налетела настоящая людская волна и, легко подхватив, понесла назад к центру города.
Звенели сагаты, бубны и прочие ударные, толпа нестройным хором распевала гимны. Великан подхватил меня за руку и медленно двинулся против течения, намереваясь, видимо, продолжить путь к воротам.
— Постой, — громко сказал я ему, стараясь перекричать оглушительный хор.
— Нужно… выбираться, — ответил он.
Кто-то набросил ему на шею целую охапку цветочных гирлянд. Торгард опешил и живая река вновь подхватила его.
— Пойдём с ними, — крикнул ему я, — Я хочу посмотреть.
— Нет, — замотал головой великан, — Не хочешь. Чем раньше ты вернёшь своё тело, тем будет лучше для всех.
Теперь мне и в самом деле захотелось узнать в чём было дело. Ухватив брата за шиворот, я потащил его за собой. Великан был просто неподъёмным, но течение здорово мне помогало.
Всеобщая экзальтация быстро заразила меня. Очень скоро я уже хохотал, целовался со всеми подряд и подпевал песнопениям:
Слушай же Предписания:
Ради вех Созидания
В день Судеб ищи знания
Сердце открой ему! Ему!
Сердце открой ему! Ему!
Куплеты были на один лад, но текст менялся от одного к другому. Неизменен был лишь главный посыл — быть готовым на всё ради Него. Когда нас вынесло к основанию одной из громадных лестниц песня успела захватить меня настолько, что я готов был отдать Ему — кем бы он ни был — всё, что угодно.
Процессия прянула было к лестнице, но тут же схлынула назад и окружила её бурлящим полукольцом. С других концов огромной площади к гигантским лестницам устремлялись всё новые потоки прихожан этой странной церкви. Лестница примыкала к огромному колодцу, отделённому от площади высоким забором.
Теперь я смог наконец разглядеть эти конструкции. Все они были разной высоты и, судя по всему, отстроены из разных материалов. Но угол наклона и размер ступеней у всех были одинаковы. В добавок ко всему все они были устремлены подъемами к центру этого храмового комплекса. Вход на каждую из лестниц охраняли воины в массивных церемониальных доспехах, на вершине же каждой из конструкций я заметил фигуры в пёстрых просторных одеяниях и высоких шапках. Седобородые жрецы строго взирали на танцевавших внизу паломников.
— Мы опаздываем, — прокричал Торгард сквозь перезвон медных колокольчиков.
Великан наконец высвободился из цветочных пут. Он казался уставшим и вымотанным, но я знал, что это лишь видимость.
— Я опоздал на двести лет, — ответил я, — Один день ничего не изменит. К тому же, я хочу появиться во время церемонии, органично и торжественно. Торгард в ответ замотал головой.
— Нет, не годится. Это… это не будет так… — он замычал, явно подыскивая нужное слово, — Не сработает. Всё уйдёт Двуединому, в пустоту. Ты должен показать им себя самого.
— Понимаю, — кивнул я, — Тогда мне точно нужно досмотреть.
— Но зачем? Я не понимаю.
Торгарду в его нынешнем состоянии было бесполезно что-либо объяснять. Я уже заинтересовался. Перед тем, как являться к детям в новом обличье, я должен был понять, что владеет их разумами теперь. Впрочем, ответ я уже знал, он напрашивался сам. Я видел его на лицах брата и сестры, в глубине помутившихся взоров фанатиков, в бурых пятнах, покрывавших ступени колоссальных лестниц.
— Братья и сёстры драгоценного Ока! — возгласил один из седобородых жрецов с вершины сооружения, — Благословенный день настал. День, когда Двуединый по благословению Неба соткал себя из плоти бренного мира и сошёл к нам! Возрадуемся же…
— А почему Двуединый? — спросил я Торгарда.
— Иллерия пыталась схитрить, принимала твой облик, творя чудеса и исполняя молитвы детей. Она думала, что так сила вернётся к тебе.
Глупышка. Вместо того, чтобы помочь мне, она лишь ослабила себя — теперь часть силы, предназначавшейся раньше ей, устремлялся в пустоту. Впрочем, на её месте я поступил бы точно так же.
Литавры и огромные барабаны били всё громче.
— Рубиновые печати будут сняты, наш бог освободится и благословит нас всех, он вознесётся над всеми созданиями этого мира… — продолжали жрецы, говоря то по очередности, то хором.
— О чём это они? — спросил я.
— Понятия не имею, — ответил Торгард, — Сестра их забросила — боялась ещё больше всё испортить. Ну и в Лесу у неё тоже проблем хватает…
Я не стал спрашивать его, каких именно. Всему своё время, едва ли я смог бы ей чем-нибудь помочь в своём нынешнем обличье. Цветистая речь жрецов, меж тем, прервалась.
— Первый пророк завещал нам собирать урожаи в садах равнинных народов, как наши отцы и деды, и их отцы, и отцы их отцов. Но не хранить их, а передавать в руки Двуединого, дабы служили они ему в том мире, и в этом, и во всех после него.
Толпа на западной и восточной оконечности площади расступилась, образуя живой коридор. Всеобщий гомон и ликование сопровождали колонну, появившуюся с востока. Воины в массивных деревянных коробах доспехов сопровождали вереницу связанных людей. Меня и процессию разделяло приличное расстояние, но я не собирался дожидаться кульминации. Растолкав зрителей впереди меня, я выскочил к основанию лестницы и оглянулся.
— И это — мечта вашего бога?!
Перекричать толпу было бы сложно. К счастью, бубны и барабаны разом замолчали и толпа затихла. Думаю, тогда не обошлось без помощи Торгарда, хотя здоровяк казался раздражённым и взволнованным. Он махал руками и явно пытался мне что-то сказать.
— Братья! Сёстры! Вспомните заветы предков! Разве Двуединому они поклонялись? Разве этому учили?
— Чёрный Лис и Зелёная Хозяйка оставили нас! — крикнул мне кто-то из толпы.
— Неправда! Хозяйка никогда не оставляла вас, а Лис… он спал, но теперь пробудился.
Ответом мне был неодобрительный гул толпы. В последний момент я успел почувствовать шаги за спиной. Смертное тело не могло сравниться с тем, что было у меня прежде, однако я успел ускользнуть из рук стражников. Им это совсем не понравилось. После нескольких неудачных попыток взять меня голыми руками воины взялись за висевшие на поясах обсидиановые мечи. Схватка была стремительной. Вновь проскользнув между неповоротливых охранников, я завладел оружием одного и расправился с первым. Второй отправился к Клоссидре следом за первым немногим позже.
— Остановись, брат мой, — раздался голос сверху.
Я поднял голову, с вершины лестницы на меня смотрел жрец.
— Скажи нам, кто ты, откуда и почему хочешь прервать нашу священную церемонию?
— Не думаю, что смогу помешать вам, — усмехнулся я, — В особенности силой. Хочу лишь, чтобы вы услышали меня и задумались.
— Поднимись сюда, — сказал старик, — Чтобы все смогли тебя услышать.
Я кивнул и направился к лестнице. Тогда это показалось мне самым простым решением. Поговорить с детьми, раскрыть им глаза. Возможно тогда они смогут понять, насколько заблуждались и откроют мне свои сердца. Что и говорить, сжигать долину, что осваивалась моими детьми не одну сотню лет, мне не особо хотелось.
— Скажи, жрец, — начал я, когда был ещё на середине подъёма, — Читал ли ты в старинных книгах о встречах с богами? Знаешь ли ты, что они всегда появляются перед истинно верующими?