Откуда-то появилась гармонь, гармониста местного не было. Пётр Ярославцев, умевший не только рисовать, но и играть на баяне, сыграл несколько душевных песен, которые славно спели деревенские девчата. Пели о могиле красного партизана под ракитой, о широких московских- просторах, про синий платочек, что падал с опущенных плеч и про холодную землянку, где бьётся в печурке огонь, песню неведомыми путями долетевшую из-за фронта в глухую белорусскую деревню.
После песен под гармонь начались танцы, как на гулянке в довоенное мирное время. Особенно всем понравилось, как плясали Миша Журко и Петро Туринок. Оба светловолосые, чубастые, весёлые и смешливые, девчата наперебой стремились с ними сплясать. Молодёжи собралось много: отсюда ещё не забирали на работу в Германию.
Наш кратковременный заход в это село был для здешних девчат и парней и всех жителей настоящим праздником, светлым днём в чёрной оккупации.
Надвигалась ночь. Небо сплошь заволокло низкими тёмными тучами. Стал чуть-чуть накрапывать дождь. Капли были большие, но редкие. Вдали засверкали сполохи молний. Нам пора идти. Трое наших парней уводят коней к опушке близкого к деревне леса, там мы встретимся после того, как заминируем шоссе.
С толом в вещмешках за плечами, с автоматами в руках мы покидаем село. Девчонки всхлипывают, провожая нас, машут платочками, кто-то кого-то даже целует, мы, партизаны, пробыли тут не больше трёх часов, а провожают нас, как родных и близких.
– Куда вы в дождь и непогоду? Останьтесь ночевать!
Мы не можем остаться у этих родных, добрых людей.
В ночной темноте подошли к шоссейке. Молнии уже сверкали над головой, после них мрак сгущался до бархатной черноты. Чуть не свалились в кювет и наконец вышли на дорогу.
– Чёрт возьми! Шоссе булыжное, – воскликнул Миша Журко, присев и ощупывая покрытие, – придётся повозиться!
– Сказали, что оно щебёночное, а теперь пока финкой и топором выковыришь первый камень, ногти на пальцах в кровь пообломаешь, – пробурчал Пётр Туринок.
Вдруг при ярко сверкнувшей молнии под грохот грома Миша Журко показывает рукой на шоссе и кричит:
– Хлопцы, смотрите! Вон лысины из песка! Дорогу недавно ремонтировали.
При участившимся сверкании молний дорога секунды освещается ярче, чем днём. Хорошо видны большие жёлтые пятна.
– Правильно, в этих засыпанных колдобинах и заложим мины! – обрадовался Туринок, подхватив мысль Журко.
Фрицы вряд ли решатся ехать ночью. Договариваемся, на всякий случай, если появится одиночная машина, то пропускаем её, укрывшись в кустах. Если же это колонна, которая нам нужна, которую мы не должны пропустить, то по сигналу забрасываем её гранатами, расстреливаем из пулемётов и автоматов и спокойно уходим в лес.
Шоссейка тянется с севера на юг, в ту и другую стороны уходят метров на сто дозоры-заставы, для нашей безопасности.
У нас противопехотные мины нажимного действия – ПМД-7. Мы их используем для детонации толовых зарядов. Десяток толовых четырёхсотграммовых шашек с пехотной миной разносит вдребезги любую автомашину, подрывает танк, спихивает с рельсов эшелон. Немецким миноискателем, действующим на принципе электро-магнитного поля, наш фугас обнаружить нельзя: корпус мины деревянный, похожий на пенал для карандашей, взрыватель и детонатор из цветного металла. Найти их можно только ножом или «щупом» – палкой с металлическим заострённым прутом на конце. Фрицы таким методом работать боятся: есть доля риска, нужно большое уменье, чуткие руки и пальцы минёра, чтобы железякой нащупать мину.
Подходит Николай Пасько:
– Ребята, мы обнаружили два съезда с шоссе через засыпанные канавы и хорошо наезженную объездную дорогу. Наверное, её сделали на время ремонта, да так и оставили.
– Надо заминировать и объезд, – откликается Пётр Туринок, – как фрицы подорвутся на шоссейке, обязательно ринутся в объезд, у них такая манера-тактика: в лоб не получилось, заворачивают в обход, а там им тоже капут!
Посоветовавшись, решаем поставить три мины в шахматном порядке на некотором расстоянии друг от друга на шоссе после съезда с неё, две на объездной дороге и ещё одну подальше за концом объезда.
На каждый заряд выходит больше четырёх килограммов тола. Для хорошего мощного взрыва это вполне достаточно. Минёры Пётр Туринок и Василий Баранов отсчитывают и забирают толовые шашки. Каждому определено место минирования: сколько шагов пройти по шоссе, насколько отступить от бровки, также распределяем и объездную дорогу. Мне с Мишей Журко достаются первые две мины на шоссейке.
Дополнительный инструктаж перед опасным делом считаю проводить не нужным, даже вредным. Порядок и все движения при закладке мин освоены всеми до мельчайших тонкостей, друзья мои могут выполнять эту работу в полной темноте, даже с закрытыми глазами. Только вскользь ненароком упоминаю о том, чтобы привязали ниточкой боевую чеку к ударнику, при маскировочке особо не нажимали на грунт после закладки взрывателя и, конечно, в этот момент все должны отойти в сторону и подальше, от минёра.
Вдвоём с Мишей Журко разрыхляем ножами укатанный песок со щебёнкой на засыпанной колдобине и ладонями выбрасываем на разостланную плащ-палатку. Женя Ивлиев помогает нам отгребать грунт, ему это совсем не обязательно – он командир группы – но он не может оставаться безучастным. На дороге нельзя оставить ни одного лишнего камешка, горсти песка – немцы очень внимательно осматривают дорогу, боясь мин партизан. Углубление надо выкопать так, чтобы на дно аккуратно вплотную уложить толовые прямоугольные бруски, похожие на хозяйственное мыло жёлтого цвета, и на это твердое основание положить пехотную мину.
Продолжаем выгребать щебёнку и неожиданно натыкаемся на ряды булыжника! Это новое непредвиденное препятствие может задержать нас надолго, а засиживаться на шоссе нежелательно. Принимаем решение положить мину на булыжник – лучшего основания не придумаешь – а толовые шашки расставить вокруг неё кругом, на одном уровне, как хоровод, всё равно прекрасно сдетонирует. В этом случае для засыпки и маскировки остаётся четыре-пять сантиметров, что вполне достаточно.
Все чаще падают крупные капли дождя. Ослепительно сверкают молнии, всё громче грохочет гром. Мы стоим на коленях и работаем. Нельзя поднять голову, оторвать глаз от земли из-за сплошных разрядов, иногда даже на миг зажмуриваемся. По сторонам не смотрим – нас надёжно прикрывают друзья. Дорогу в направлении Ельска, на север, откуда вероятнее всего могут появиться немцы, надёжно охраняют Пётр Ярославцев и Саша Матвеев. За их спинами можно не только минировать, но и спать спокойно, они никогда не подведут.
Заканчиваем укладку толовых шашек, между ними засунул мину. Достаю из кармана взрыватель и ставлю ударник на боевую чеку, остаётся ввернуть капсюль-детонатор с сильно взрывчатыми веществами. Он меньше и тоньше мизинца, но если взорвётся в руке – половины как не бывало. Женя и Миша отходят в сторону. Снаряжённый взрыватель вставляю в круглое гнездо мины, последние штрихи маскировки. Мина готова к взрыву.
Наедет машина на крышку мины, уступ крышки отожмёт вниз стержень, просунутый через ушко боевой чеки, и вырвет чеку из ударника… Вспыхнет огонь, раздастся резкий звук взрыва и поднимется чёрный десятиметровый столб дыма, который вверху расплывётся в виде гриба, на месте останется дымящая воронка… Ещё какое-то время на землю будут сыпаться с неба части взорванной машины.
Оставшуюся на плащ-палатке щебёнку горстями разбрасываем по кювету и идём ставить вторую мину, но уже на полшага ближе к середине дороги. Ни на одной, так на другой мине фрицы должны подорваться.
Примерно в одно и то же время все три группы заканчивают свою опасную ночную работу и идут навстречу друг другу по канаве, чтобы не оставлять на виду следов и не наступить на свои же мины.
Возвращение на базу
Собираемся в условленном месте у придорожных кустов. Настроение у всех приподнятое – задание выполнено. Стреляющие молнии уходят дальше, но усиливается дождь.
– А хорошо, что дождь пошёл, лучшей маскировки мин и не придумаешь, – замечает Миша Журко, – и утрамбует, и все следы сгладит начисто.
Пётр Туринок ёжится от попадающих за воротник гимнастёрки капель и мечтательно произносит:
– Теперь кипяточку бы горячего попить и переждать ливень в тёплой хате. Может попробуем вернуться в то село? Народ там очень приветливый.