Петров воевал в республиканской Испании. Под Валенсией был ранен. Потом финская кампания, а вскоре лето сорок первого. Сын теперь на фронте, а жена работает в госпитале в Свердловске.
Николай Антонович провел рукой по лицу, пытаясь отогнать воспоминания. Через дежурного вызвал Пилипенко и представил, как тот, — высокий, несколько угловатый, — сейчас боком войдет в комнату, остановится у двери и по-уставному представится. После контузии он заикался, поэтому, чтобы скрыть дефект речи, он начнет растягивать слова и от сосредоточенности у него между бровями проляжет глубокая морщинка. А когда выслушает задание, подберется весь, и в глазах его появится решимость.
2
За сбитым из грубо оструганных досок столом сидел командир отряда Карнаухов Михаил Иванович — черноглазый, широкоскулый, со смолянистыми усами. Кожаная тужурка плотно облегала его богатырские плечи, грудь. Встретил он Пилипенко добродушной улыбкой, что помогло молодому контрразведчику преодолеть первое волнение и скованность от встречи с партизанским командиром.
Слегка растягивая слова, чекист передал благодарность командарма Девятой генерала Харитонова за собранные партизанами разведданные.
— Да ты сядь сначала. Чего зря головой потолок подписать? — Карнаухов, пряча улыбку, провел мундштуком трубки по пышным своим усам и покосился на сидевшего рядом заместителя Русланова, лысая голова которого едва доставала ему до плеча. — Передай командарму, что мы и впредь будем делать все, что в наших силах. — Голос у него был густой, басистый.
— Будем стараться, — поддержал его заместитель, доставая кисет с махоркой. Пальцы у него были желтые, как у заядлого курильщика. — Закурите? — обратился он к Пилипенко.
— Я не курю.
— Похвально. В таком случае побалуемся чайком, — Карнаухов подошел к печке. Из большого синего чайника он налил в кружку кипятка, настоянного на травах, и пододвинул Пилипенко. — Ну, а как там фон Клейст? Не нервничает? — Собранные партизанами сведения касались Первой танковой армии противника.
— Должен сообщить вам, Михаил Иванович, что у генерала фон Клейста особые счеты с нашим командармом, — ответил Пилипенко, с видимым удовольствием отхлебнув чай из кружки.
Из его дальнейшего рассказа партизаны узнали, что генерал Харитонов раскусил тактику Клейста, у того был неизменный военный ход — прорыв на стыках частей. Харитонов же решил пропустить танки противника на стыке двух дивизий, а во втором эшелоне поставить полнокровную дивизию, сосредоточив основную артиллерию на танкоопасном участке. При попытке прорыва немецкие танковые части, рассчитывал он, должны попасть в окружение. И вот пятого ноября под Ростовом на позиции Девятой армии двинулись дивизии противника. И попали в созданный генералом Харитоновым Дьяковский противотанковый район. Очутившись в огненном мешке, гитлеровцы заметались. Потери у них были огромные, поэтому они начали отходить. А через несколько дней Южный фронт освободил Ростов и отбросил немцев за реку Миус.
— Ваша Девятая — кость в горле Клейста! — засмеявшись, сказал Карнаухов.
— Поэтому-то, Михаил Иванович, Клейст поручил одному из руководителей абвергруппы-107 при танковой армии, некоему майору Фурману добыть сведения о планах нашего командования. Об этом мы узнали из показаний разоблаченных агентов.
— Нашлись подлецы?! — гневно сверкнул глазами Карнаухов.
— Нашлись, — вздохнул Пилипенко и рассказал, что привело его сюда. — Сведения Носова нужно проверить. И просим оказать нам помощь: выяснить, живет ли в Долине Елена Стеценко, когда и как к ней попал Носов, что он там делал. В Долине есть ваши люди?
— Пока нет. А может, наша связная поможет? — вскинул голову Русланов, до сих пор молча слушавший рассказ контрразведчика. — Возможно, знает там кого-то.
— Маша? — уточнил командир и спросил у Русланова: — А Ивницкого и Черченко пошлешь?
Русланов молча кивнул. Карнаухов знал, как нелегко тому было принять такое решение. Русланов по-отцовски любил Николая и Андрея. Они учились в одном классе с его сыном Виктором, были близкими его друзьями. Конечно, опасно появляться им в оккупированном Славянске. Но что поделаешь?
Проклятая война, подумал командир. Вчерашних десятиклассников вынудила расстаться с юностью. И от сознания того, что не всем им будет суждено стать взрослыми, желваки заходили на его скулах. В раздумье он сказал:
— Добре, остановимся на них. Сообразительные хлопцы.
— А можно мне с ними поговорить? — спросил Пилипенко.
— Конечно.
— И вот еще что... Это просьба командарма. — От волнения Пилипенко начал слегка заикаться. — Наша войсковая разведка добыла сведения о дислокации в селе Сидорово штаба сорок четвертого полка СС. Мы имеем схему постов охраны, знаем ее численность, время смены постов. Генерал интересуется, не сможете ли вы своими силами разгромить этот штаб?
В землянку проскользнул Николай Ивницкий. Шапка-ушанка с матерчатой красной лентой набекрень. Пальто перетянуто широким командирским ремнем. Кобура с пистолетом на животе. Заметив незнакомого ему человека, он замер у входа. Немного его потеснив, стал рядом с ним Андрей Черченко.
— Смелее, орлы! — приободрил Карнаухов.
Разведчики выслушали задание, которое изложил им Пилипенко.
— Вопросы будут? — обратился к ним командир.
Николай молча покачал головой.
— Нет, — ответил Андрей за обоих.
Утром разведчики вошли в город.
— Спит, наверное, еще твоя Маша, — сказал Андрей, когда подходили к ее дому, и исподтишка взглянул на Николая. Тот признался как-то ему, что влюблен в девушку, еще на выпускном вечере хотел объясниться, да не решился.
Постучали в окно.
Дверь с легким скрипом отворилась, и Маша, увидев своих одноклассников, заулыбалась, махнула рукой, чтобы входили в дом. На ней было темно-синее, еще школьное платье, на плечи накинут большой вязаный платок.
— Замерзли? Раздевайтесь быстренько, — засуетилась она, показывая на вешалку в передней. — Проходите в комнату.
Стащив ушанку, Николай мял ее в руке. Пятерней приглаживал взъерошенные волосы.
Андрей ободряюще подмигнул другу.
Маша с улыбкой глядела на Николая. От смущения на ее щеках вспыхнул румянец. Верхняя губа у нее была слегка вздернута, в улыбке открывались белые зубы. Чуть курносый нос придавал ее лицу особенную миловидность. Девушка перевела взгляд на Андрея и пристально на него посмотрела. В глазах вопрос: что привело к ней?
— Сейчас, Машенька, все расскажем. Дай отдышаться.
— Тогда посидите. А я быстренько что-нибудь приготовлю. С дороги ведь, проголодались.
Вскоре на столе появилась тарелка с картошкой, соль. Николай достал из сумки сало, хлеб. Маша благодарно посмотрела на него. Николай понял, что живется ей трудно.
— Ты была в Долине? — поспешил перейти к делу Андрей.
Девушка молча кивнула.
— Знаешь кого-нибудь там?
— Познакомилась с Варей. Чуть старше меня. Живет с мамой. У нее ночевала. С другими, как обычно, шапочное знакомство: что меняешь, на что меняешь.
— С Варей можно быть откровенным?
— Не знаю. На меня она произвела хорошее впечатление. А о чем вы хотите с ней говорить?
— A-а, дело пустяковое, — поспешил ответить Николай, увидев на ее лице беспокойство. — Командир интересуется, узнала ли ты, кто работает на бирже труда?
— Ираида Алексеевна. Помните ее?
— Та, что в младших классах преподавала?
— Мы с тобой, Андрюша, у нее учились. Я ее несколько раз встречала. Она сама сказала, если узнает, что в списки на отправку в Германию внесут кого-то из ее бывших учеников, сообщит мне, чтобы уходили из города.
— Будь осторожна. Может, она хочет помочь искренне, а может...
— Ну это уж слишком! — оборвала Николая девушка.
— Нет, не слишком! А Перепелица, ты о нем забыла?
— Ну, сравнил... — растерянно пробормотала Маша.
Упоминание о бывшем соученике, ставшем полицейским, как-то сразу испортило всем настроение. У Андрея же к нему было особое отношение еще со школы. Дело в том, что Перепелица не скрывал, что симпатизирует Ольге. А с Ольгой у Андрея была любовь. Если бы не война... Андрей сейчас учился бы в летном училище, а она в консерватории. Потом они бы поженились... Сейчас же Ольга даже не знает, что он в партизанском отряде. Не знает, что они почти рядом. Командир запретил Андрею встречаться с Ольгой. И Маша не смеет ей ничего говорить.