Блестящие тонкие спицы и шерстяная нить словно соединялись в танце; нежные пальчики мелькали, подтягивая и расправляя пряжу; петля, ещё одна – бесформенное волокно превращалось в берет. Лёгкое постукивание спиц наводило дремоту. Кузя зевнул. Этот вечер, как и все остальные, его семья по обыкновению проводила вместе. Уютно расположившись возле мамы, Кузя читал, лениво перелистывая страницы книги, Лу расчёсывала куклу, а папа, закрыв глаза, лежал на диване и с улыбкой слушал монотонное чтение сына.
– Мама, а кем ты работаешь? – внезапно спросил Кузя, наткнувшись на строчку в книге, которая подробно описывала тяжёлый труд прачек.
Мама смутилась и озадаченно взглянула на папу.
– Твоя мама – инженер крыльев, – словно раскрывая величайший секрет, тихо сказал папа.
– Каких крыльев? – удивился Кузя.
– Тех, что у тебя, у меня и у твоей сестры за спиной, – Кузя обернулся, пытаясь заглянуть за спину – никаких крыльев там не было. – Мы не видим эти крылья, но поверь, они есть, – продолжил папа. – Вот, например, когда у тебя что-то не получается, мама разговаривает с тобой и к тебе возвращается хорошее настроение, так?
– Да, – всё ещё не понимая ответил Кузя.
–– Это потому что своим разговором она починила твои невидимые крылья, и они снова могут поднять тебя на высоту хорошего настроения.
Вспомнив слова папы, Кузя раскинул руки в стороны и оттолкнулся ногой от ледяной корочки дороги. Ещё чуть-чуть и рыжеволосый бунтарь взлетит высоко-высоко, прямиком к пелене из невзрачных облаков, раздвинет их руками и бросится в погоню за ускользающими лучами солнца.
–– А ведь совсем не смотришь, куда идёшь! – зелёный велосипед Ваньки с визгом затормозил, чуть не сбив Кузю. – Чего это ты скачешь по проезжей части?
– Я не скачу, а пытаюсь взлететь, – пояснил Кузя. – Да и сам хорош: кто ж на велосипеде зимой ездит, тем более по такому гололёду?
Но вместо ответа на справедливое замечание пешехода, Ванька сосредоточился на его шапке.
–– Вот это шапища, Кузьма! Где ты её нашёл?
–– Это берет, – поправил его Кузя, – и я его не нашёл. Его мама связала. Точь-в-точь как у Леонардо да Винчи, – и он хотел было начать вдаваться в подробности (кем был Леонардо да Винчи да как творил, и как мама вязала берет), но Ванька быстро потерял интерес:
–– А знаешь что, – перебил он, по-шпионски озираясь, – у меня тут появилось одно ответственное задание от папы. Хочешь, поехали со мной? По дороге можем и Поля захватить.
–– А что это за задание? – спросил Кузя, торопливо устраиваясь на багажнике Ванькиного велосипеда.
–– Знаешь дедушку Морица, который живёт на Сиреневой улице? Нам нужно срочно проведать его пуделя! – Ванька оттолкнулся ногой от бордюра, и друзья отчалили вниз по ледяной реке.
Мориц был легендой посёлка – потомок немцев-математиков с непривычной для русского уха фамилией. Имя его было Клим, но все вокруг упорно звали старика по фамилии, разумеется, из большого уважения. И из того же самого уважения все терпели его задиристого пуделя. Пять лет назад, за несколько месяцев до своей смерти, жена Морица принесла в дом несмышлёного щенка, которому суждено было стать любимцем старика, разделить с ним горечь потери супруги и избавить от тягостного одиночества. Однако было у пуделя и неприятное качество: находясь рядом с хозяином или в пределах его поля зрения, он воплощал собой образ самой что ни на есть воспитанной собаки, но стоило Морицу отвернуться, как пёс превращался в настоящего хулигана, терроризирующего округу. Больше всех доставалось постояльцам старого немца.
Небольшой узкий коттедж тупиковой улицы выглядел словно оторванная часть многоквартирного трёхэтажного дома. Он был обнесён каменным забором с тяжёлой железной дверью посередине. Своим появлением грузная калитка была обязана пуделю, который однажды продемонстрировал склонность к побегу и тягу к хулиганству. Как-то, улучив момент, он просочился в зазор прежнего ограждения, вытоптал фиалки тёти Гали и бросился в погоню за мимо проезжающим велосипедистом. Но не успев насладиться свободой в полной мере, пёс был обезврежен и возвращён хозяину. С тех пор забор и новая калитка удерживали хулиганистого пуделя от дезертирства.
Мориц жил тем, что сдавал комнаты своего дома трём постояльцам. К последним старый немец предъявлял всего два требования: наличие крепких нервов и отсутствие забывчивости. Первое – потому что старик регулярно выпускал пуделя во двор дома, где тот визгливо лаял, доводя до исступления всю округу. А второе – потому что пудель был склонен к побегу и нужно было иметь отменную память, чтобы никогда не забывать закрывать за собой калитку.
Старику повезло: среди его жильцов были реставратор с феноменальной памятью – он восстанавливал храм неподалёку, повариха с железными нервами, которая трудилась в поселковой школе и водитель – объект особой неприязни пуделя, работающий по графику сутки через трое.
Однажды Мориц вышел во двор своего дома, чтобы укрыть розы на зиму. Он достал материю, но вместо запланированных садовых работ, упал без чувств прямо на газон. Пудель, завидев это, принялся бегать вокруг хозяина и истошно лаять, призывая соседей на помощь, однако окружающим лай собаки показался обыденным в своей истеричности, поэтому никто не обратил на него особого внимания. Старого немца обнаружила повариха Соня, которая вернулась из школы. Она вызвала скорую помощь и Морица доставили в больницу папы Вани без сознания, и талантливый доктор, приложив немало усилий, вернул к жизни старика.
Очнувшись, Мориц сразу же вспомнил о пуделе и принялся высказывать опасения относительно его здравия и изводить вопросами медсестёр и самого Максима Николаевича (в посёлке к папе Вани все обращались уважительно, называя исключительно по имени-отчеству).
–– Дедушка Мориц, – мягко отвечал ему Максим Николаевич, – с вашим пуделем всё хорошо, калитку закрыли, вам не о чем волноваться.
–– Но мой пёс… Вы же знаете какой он упрямый: вдруг убежал или умер с тоски? – настаивал Мориц.
–– Хорошо, – наконец сжалился Максим Николаевич, – я попрошу сына проверить всё ли ладно с вашим псом. Но заранее предполагаю, что он в порядке. Кто-то из арендаторов точно о нём позаботился.
Эту историю в красках и лицах Ванька рассказал Кузе, пока друзья сплавлялись по ледяной реке к дому Морица. По дороге они заехали за Полем и позвали с собой маленькую Лу, потому что она была единственным ребёнком, которого пудель никогда не кусал, нежно любил и которому разрешал чесать себя за ушком.
2. Отважный Кузинчи
Подъехав к дому Морица, Ванька смерил взглядом высокий забор и неодобрительно покачал головой: ни за яблоками в сад не слазить, ни малину через забор не поесть.
– За такой оградой только львов и тигров держать, – заметил он.
– Или яблоки от всяких Ванек защищать, – хитренько улыбнулась Лу.
Подойдя к той самой загадочной двери, Ванька постучал и молниеносно отпрянул – пудель разразился визгливым лаем.
–– Собака на месте, – радостно сообщил Ванька. – Хорошо, что калитка заперта.
И с целью подкрепить сказанное действием, он изо всех сил дёрнул за её ручку. Внезапно грузная дверь скрипнула и распахнулась. В образовавшийся проём на бешеной и отнюдь не собачей скорости вылетел белоснежный пудель. Он со знанием дела облаял мальчишек, пробежал круг почёта и бросился наутёк. Ванька хотел было пуститься в погоню, но пёс в считаные секунды скрылся из виду.
–– Эй, безобразники! – откуда-то сверху донёсся грубый мужской голос.
Друзья огляделись и заметили в окне второго этажа одного из постояльцев дома Морица – того самого водителя, невзлюбленного пуделем. Перегнувшись через подоконник, он продолжал злобно выкрикивать:
–– Да, вы четверо, я к вам обращаюсь! Зачем выпустили собаку?
Осознав произошедшее, Ванька спрятался за забором, схватился за голову и запричитал: «Что же будет? Что теперь будет?» Лу, оторопев, смотрела на дядьку, Поль озабоченно разглядывал дверь, а Кузя бесстрашно выступил вперёд:
– Калитка была открыта, – уверенно заявил он, – поэтому кто угодно мог выпустить собаку. Так что Ваня тут ни при чём. Он лишь хотел проверить хорошо ли заперта дверь, – и Кузя махнул рукой в сторону скрючившегося от горя и страха Ваньки.
–– Ну и что, проверил?! – проревел водитель, разозлившись на возражения мальчишки. – Где теперь собака?! Я всё расскажу про вас Морицу, как только он вернётся. Доложу, что именно вы выпустили собаку, – с этими словами он захлопнул створку окна и скрылся за шторами.