В один из дней Лелёка проснулась от пиликания листинда. Оказалось, что начальник гвардии собирает весь личный состав через полчаса. Завтракать было некогда. Наскоро собравшись она поспешила в общий зал. Постепенно собирались гвардейцы. У некоторых был довольно помятый вид, видно от души потусили вчера вечером.
Наконец пришёл и Сигрус. Вместо приветствия он заорал на подчинённых, ещё не наступили те дни, когда он уже стал быстро решать вопросы с придворными. Сейчас как раз было самое сложное для него время
– Вы что, с ума посходили!
– Вы гвардейцы её величества. Вы отвечаете за жизнь и здоровье королевы! А в её отсутствии решили дебош устроить?!
«Дебош?! Кто устроил дебош» – удивлённо подумала гвардейка.
Это она провела весь прошлый вечер, как и все предыдущие, в своей каюте, а её коллеги похоже все эти дни развлекались. Вчера похоже отожгли по полной.
– Из ума выжили! Вы – гвардейцы, которые должны отвечать за порядок на корабле?!
Лелёка обвела взглядом присутствующих. Многие стояли понурив головы. За своими проблемами и усталостью она не замечала, что происходит на корабле. А ведь собиралась послушать голоса сослуживцев, но даже об этом позабыла.
– Считаете у меня других забот нет, ещё ваши пьяные драки разнимать?!
«Ого!» – мысленно воскликнула Лелёка.
Она стала внимательнее разглядывать сослуживцев, пытаясь понять, кто из них вчера отличился.
– Кто-то из вас даже более знатного рода, чем некоторые из придворных. Но они гражданские, с них спроса нет. А вы! Вы на службе даже в отсутствии королевы.
Девушка заметила синяки и ссадины на нескольких гвардейцах.
Сигрус выждал свою излюбленную театральную паузу и уже совсем другим голосом, без эмоций, спокойным и от того ещё более пугающее ледяным сказал:
– Пить на борту запрещаю. С сегодняшнего дня сухой закон до прибытия в Ниделию.
Он грозно посмотрел в ту сторону откуда раздался шепоток, который тут же стих.
– Это первое, – продолжил он, – второе – все участники вчерашнего инцидента будут наказаны – штраф на ближайшую выплату жалования в размере тридцати процентов от жалования.
– Сигрус, – начал кто-то возмущённо.
– Пятидесяти, – перебил его начальник гвардии.
Снова наступила тишина. На этот раз даже без малейшего шепоточка.
– С сегодняшнего дня возобновляется дежурство. Будете отвечать за порядок на корабле, чтобы довезти придворных её величества в целости и сохранности до родины. Если не приведи Ротше с кем-нибудь из них что-то случится – снова оштрафую.
Он обвёл подчинённых взглядом. Таким Лелёка его ещё никогда не видела. Он выглядел не просто грозным, а скорее даже устрашающим. Никто не посмел с ним спорить.
– График дежурств вам раздадут командиры. Начинает первое подразделение. Ко мне ни с какими вопросами не приставать – всё решайте через своих командиров или их замов. Не расслабляться, живём в обычном рабочем режиме, так же как жили бы во дворце.
– У меня всё, – последнюю фразу Сигрус сказал уже направляясь к выходу.
Он ещё не успел выйти из зала, как уже взял слово Никеус и начал зачитывать график дежурств. Дежурства не отличались от дворцового графика: смены по шесть часов, одни сутки дежурит первое подразделение, следующие второе. Так как в Проэксу гвардейцы отправились усечённым составом, то получалось, что за сутки выпадало даже два дежурства с интервалом шесть часов.
Спустя пару дней гвардейцы оценили насколько хорошо попасть в утреннюю смену и как тяжко оказаться задействованным в вечерне-ночную. Придворные не поднимались до полудня, поэтому дежурство было спокойным. После двух начиналось небольшое движение, но и оно не вызывало проблем. Все ещё были полусонные и трезвые. Правда часам к шести вечера все уже активизировались и начиналась активная жизнь, которая к десяти ночи входила в полную силу. Публика гудела часов до двух. Потом, поднявшиеся раньше других начинали потихоньку расходиться по каютам. Оставались самые стойкие, они же самые буйные, потому что пьяные. Эти могли гудеть до рассвета. С двух ночи и до шести утра было самое сложное дежурство.
Придворные шумели, мешая всем остальным. Потом вдруг кому-нибудь в голову приходила идея устроить ночные купания, да не в бассейне, что было бы обычно для барлов, а почему-то в открытом океане – захотелось вдруг экзотики. Ради своей прихоти они требовали остановить корабль и позволить им устроить заплыв. Иногда же перепившие гуляки устраивали дебош с разборками.
Первая смена дежурств была с восьми утра до двух часов дня – самое спокойное и скучное время. Следующая до восьми вечера. Как правило, публика ещё только разогревалась. Эта смета тоже была относительно спокойной. Следующие две, с восьми вечера до двух ночи и с двух ночи до восьми утра, были адом. После них гвардейцы обычно были уставшими настолько, что отсыпались чуть ли не сутки, что были до следующего дежурства. Присматривать за всеми, а не охранять одного человека оказалось значительно сложнее.
Охраняя государыню, они могли не церемониться со всеми остальными. Теперь же именно по отношению к ним и нужно было быть деликатными. Гвардейцы вроде как стали подчинёнными придворных. Находиться в непривычном для себя состоянии добавляло дискомфорта.
Начальник гвардии очень грамотно занял подчинённых, обеспечив их такой работой, заодно снял с себя заботы о сохранности вверенных ему придворных, решив так одну из поставленных ему задач.
Первая неделя пролетела незаметно для всех гвардейцев – они с трудом приспосабливались к новому образу жизни, верней работы. К середине второй недели некоторые уже адаптировались и стали меньше отсыпаться и даже пытались в свободные часы наслаждаться плаванием на круизном лайнере. Все услуги доступные пассажирам корабля для гвардейцев были абсолютно бесплатно. Только алкоголь им был теперь запрещён, из-за их собственной несдержанности.
Подходила к концу вторая неделя плавания. У Лелёки был свободный день. Она отработала ночную смену, а утром, вместо того, чтобы скорее идти отсыпаться, отправилась в спа-салон. Утром в нём почти не было посетителей, один, максимум два, но чаще всего до двенадцати она была единственной. Девушка уже в третий раз посещала это заведение: массаж, уход за лицом, отдельно за руками и ступнями. Блаженство. В этот раз она даже успела вздремнуть.
Посвежевшая, но всё ещё желающая спать, она неспешно направлялась к себе в каюту. Следующая смена у неё была только через сутки, она могла позволить себе проваляться всё это время в кровати, хотя в её планы входило и с книжкой, верней листиндом перед бассейном полежать. Пока же она шла спать, по дороге размышляя, что заказать себе на поздний завтрак или ранний обед, в зависимости от того во сколько проснётся.
Разомлевшая после спа, она расслабленно шла по открытой палубе, улыбаясь солнцу и океанскому ветру. Она была настолько умиротворённой, что не сразу обратила внимание на голоса раздававшиеся у неё за спиной. Она не прислушивалась к тому, о чём говорили мужчины, пока один голос вдруг будто плетью ударил. У неё аж перехватило дыхание. Это был он. Сейчас у неё не было ни малейшего сомнения. Ноги стали ватными. Ей даже стало дурно. Она собрала все силы, чтобы не упасть в обморок. Нельзя было даже виду подать, что с ней что-то не так.
Мужчины прощались. Один пошёл куда-то в сторону, а шаги второго продолжили раздаваться за спиной.
Лелёка на автомате активировала бусину-застёжку. Чуть притормозила, подходя к перилам. Повернулась, чтобы посмотреть, кто были эти двое. Она была уверена, что увидев их при свете дня, она точно поймёт, кто из двоих шпион-предатель. В метре от себя она увидела Алексуса Сидолу. Кто был вторым, она даже не стала смотреть. Пазл сложился.
– Лелёка, – начал было он, улыбаясь.
Его лицо, до этого смягчённое улыбкой стало жёстким и грубым, с обозначившимися чертами лица, после того, как почти одновременно с ним она воскликнула:
– Ты?!
В обычной жизни он говорил медленно, нараспев, с неизменной полуулыбкой и никогда не шипел грозно. Именно поэтому она так долго не могла его опознать. Его вообще сложно было представить в гневе. Пожалуй и сейчас она его не узнала бы, не начни он ворчать – вот тогда-то и появились такие знакомые злобные интонации.
Услышав возглас Лелёки, он тут же понял, что она имеет в виду. Ведь именно он во время бала в Проэксе разговаривал с послом Болиарда, а потом проследил, что за женщина оказалась с ними на балконе.