− А как же?..
− Все, больше мы на наряды отвлекаться не будем. Заботливый приказ начальника штаба, – с иронией в голосе добавил он, выходя из помещения роты.
Как он и ожидал, «старыми знакомыми» оказались совершенно незнакомые люди. Их было двое, с модными среди молодежи бородами, небрежно одетые, постоянно перебирающие в руках четки.
− Здравствуй, дорогой, – улыбаясь во весь рот, обратился к нему тот, что был повыше. На указательном пальце он вертел ключи от машины.
− Я вас приветствую, – усмехнувшись, ответил Максим.
− Отойдем, поговорить надо, – подал голос другой, низкий и толстый, которого Максим про себя сразу обозвал коротышкой, – у нас тут недалеко машина. Пройдем, сядем в нее, чтобы никому не мешать.
− Как скажете, – равнодушно сказал Максим, понимая, откуда дует ветер. – Уже связались отцы-командиры со своими деловыми партнерами.
− Интересно, что они хотят мне предложить? – мысленно произнес он, направляясь в сторону стоящих у обочины, потрепанных жигулей, прислушиваясь к тому, о чем говорят эти двое на грузинском языке. Вот где пригодилась ему Сандрикова наука. Усаживаясь на заднее сиденье, он уже знал, что его позвали, чтобы попугать и посмотреть, как он на это отреагирует.
− Понимаешь, в чем дело, – подбирая слова, начал высокий, – мы люди простые, нас уважают – мы уважаем, нам мешают – мы начинаем злиться.
− Нормальные люди, прежде чем о чем-то говорить, обычно знакомятся, – перебил его Максим.
− Да, извини, дорогой, меня зовут Ваха, а это мой хороший друг Анзор, – улыбаясь, уклончиво пробормотал говоривший и, обращаясь к напарнику на грузинском, добавил, –смотри, кажется, он повелся на наши расклады, если будет просить денег, много не обещай. Этого козла дешевле убить.
− Але, ребята, вы друг с другом еще успеете поболтать, не подавая вида, что понимает разговор, подал нетерпеливый голос Максим, − говорите короче, зачем вам понадобился, у меня нет времени.
− Да-да, конечно. Извини, дорогой, – заговорил коротышка Анзор, – наши друзья у тебя в части кое-что нам дают за деньги. Ну там, консервов разных, муку, сам знаешь, как тяжело в городе с продуктами.
− Знаю, конечно, о чем разговор, автоматы вы забираете, чтобы на шомполах шашлык жарить, а ручные гранаты – глушить рыбу в реке.
− Послушай сюда, да, – не выдержав, перебил его Ваха, барабаня пальцами по рулевому колесу, – не валяй дурака, все ты прекрасно понимаешь. Хочешь денег? Скажи, мы люди не жадные, уделим тебе внимание. Но про оружие ты должен забыть, иначе потеряешь голову. Это последнее предупреждение.
− Не забудь добавить, что оно еще и первое, – констатировал Максим с иронией в голосе. Спасибо за заботу, больше мне с вами говорить не о чем.
Он вышел из машины, громко хлопнув дверцей, сделав шаг вперед и наклонившись к опущенному стеклу передней дверцы, добавил с нескрываемой угрозой.
− Считайте, что я вас, дети гор, не видел. Прежде чем кому-то угрожать, научитесь выбирать тех, кто при виде таких джигитов испугается. Когда я терял голову, вы травку курили в подворотне. Так что передайте тем, кто послал вас, пусть держатся подальше от части. Надеюсь, вы меня поняли, вот так, орлы, – с издевкой в голосе добавил он, хлопнув ладонью по металлической крыше и, не обращая внимания на угрозы, вперемешку с матом, которые доносились из машины, удалился, громко топая подошвами ботинок.
Настроение было окончательно испорчено. От суточного наряда его отстранили, попугать попытались и, наверное, это были не последние методы воздействия на него со стороны тех, кто был замешан в преступлении. Пройдя в канцелярию, Максим вызвал к себе старшину и в ожидании его прихода перебирал в голове варианты своих действий. На ум почему-то пришел приснившийся вчера ночью сон. Как человек не суеверный, он всегда мало интересовался различного рода приметами, относясь ко всему с определенной долей юмора. Тревожные сны ему снились и раньше, но в этот раз, проснувшись, он не мог себе объяснить, отчего ему так неспокойно на душе. Он видел своих бойцов, потерянных в Афгане, среди них – рядового Кузина, державшегося обеими руками за живот. Тот предупреждал его об опасности и просил быть осторожным, не говоря конкретно о чем речь.
– Вот тебе и сон в руку, – подумал Максим, – не верь после этого во весь этот бред. Неприятности посыпались одна за другой. Надо что-то придумать. Лучше всего – это захватить машину с ворованным оружием. Во-первых, мои бойцы пойдут за мной до конца, у них давно уже зреет недовольство действиями бессовестных командиров. Во-вторых, ни одно из подразделений бригады не выступит против нас с оружием в руках, тем более, что все видят и понимают – этому надо положить конец. В-третьих, – поднимется шум, и, черт возьми, не может же такого быть, чтобы среди высшего командования не было ни одного честного человека. И потом, и доказательства и злоумышленники из местных будут в наших руках. Риск, конечно, есть. Как говорил подполковник, за «бунт на корабле» по головке не погладят, с другой стороны, если мои доводы не покажутся убедительными для руководства, тогда лучше сидеть в тюрьме, зная, что пострадал за правое дело, чем смотреть равнодушно на этот беспредел. Его размышления были прерваны вошедшим старшиной.
− Семен Николаевич, проходи, садись, – пригласил своего опытного помощника Максим к себе в кабинет. Он всегда был уверен, что в роте, где есть хороший старшина, всегда будет порядок, и в этом отношении ему повезло уже во второй раз. Прапорщик Евстигнеев был на своем месте, человек уже не молодой, но и еще не старый, имеющий большой опыт. Был требовательным и строгим, но все равно любимым солдатами, которые за глаза почтительно называли его не иначе, как «батя». А такое прозвище надо было еще заслужить.
− Как видишь, наши командиры позаботились о наших солдатах. Теперь будем заниматься только учебой и боевой подготовкой.
− Может, оно и к лучшему?
− Не знаю. Может быть. Ну не важно. Я зачем тебя позвал. Раз уж так вышло и вечер у нас свободный, давай сводим бойцов в кино. С этими нарядами людей загоняли, хоть какая-то отдушина будет.
− Товарищ капитан, в городе неспокойно, по ночам стреляют. Может быть, ограничимся телевизором.
− Не думаю, что сотне десантников может что-то угрожать в своем клубе, даже если, чтобы в него попасть, нужно пройти пару шагов по городу. Мы, разведчики, должны уметь приспосабливаться к передвижению в тылу врага, а здесь вроде бы пока еще не все так запущено. Давай, готовь людей, пусть собираются все желающие, остальные по своему усмотрению пусть отдыхают в казарме. И еще, я тоже пойду со всеми.
− Ну, тогда тем более вопросов нет, – ответил старшина, разводя руками, – уверен, что желающих посмотреть телевизор, не будет, раз уже сам ротный возглавит культпоход.
− Разве во мне дело. Для солдата любой повод покинуть казарму – праздник.
− Не скажи, за вами они хоть в огонь, хоть в воду, хоть на балет, лишь бы чувствовать плечо командира. Поверьте мне, я уж знаю настроение ребят.
− И это не только моя заслуга, Николаевич, – получив дополнительные подтверждения, для осуществления задуманного, проговорил Максим, провожая взглядом выходящего прапорщика.
Было время, когда посещение достопримечательностей города для военнослужащих срочной службы было обычным делом, особенно для прибывших из дальних регионов Союза, новобранцев. Теперь в силу сложившейся неблагоприятной обстановки и негативному отношению местного населения к военнослужащим, об этом пришлось забыть, ограничиваясь походами в кино в гарнизонный дом офицеров, который находился рядом с местом расположения части.
За короткое время шествия до клуба Максим, шедший позади колонны, тревожно осматривался по сторонам, ожидая любого подвоха со стороны местной, агрессивно настроенной молодежи, которая во всех смертных грехах обвиняла человека в форме, особенно десантной. Лишь рассадив личный состав в зрительном зале, он облегченно вздохнул.
− Черт бы побрал эту политику с ее интриганами, горлопанами-политиканами. В кино идешь как на передовую, – подумал он и, обращаясь к старшине, сказал:
− Семен Николаевич, я выйду на минутку.
− Все нормально, товарищ капитан. Я присмотрю за всем, – устраиваясь поудобнее в мягкое кресло, отозвался прапорщик, – можете не волноваться.
Свет уже погасили, и выбираться Максиму пришлось впотьмах, одной рукой придерживаясь за стену. Выйдя из зала на свет, он одернул на себе китель и не спеша направился в находящийся на другом конце клуба полуосвещенный зал для отдыха, где спокойно, без посторонних, он намеревался еще раз обдумать сложившееся положение. Едва он переступил порог слабо освещенного помещения, как почувствовал, а затем и увидел, как у него за спиной мелькнули чьи-то тени.