− Ну и, а что Лена? Что ты про нее слышал?
− А что она? Сдуру, наглоталась таблеток каких-то, ее наши эскулапы, еле откачали. Утром было уже ничего, собралась потихонечку и уехала в неизвестном направлении, по крайней мере, так мне сказала «сестричка», которая ее подменила. И, вообще, тебе самому тоже лучше всего свалить. Я вот собрал твои вещи, переночуй где-нибудь в гостинице, а с утра…
− Послушай, – схватив его за руку, с жаром проговорил Максим, – происходит что-то непонятное. Я не мог быть вчера в общежитии, потому что до полуночи проторчал в этой гребаной комендатуре. Это могут подтвердить ребята, дежурившие там вчера.
− Я не судья и не адвокат, мне безразлично, ты это был или кто-то еще, я тебя просто предупредил, а ты уж сам делай выводы. Бывай, не поминай лихом, мне пора. – Он высвободил свою руку из цепких ладоней.
− Подожди. Если не трудно, передай, пожалуйста, Сандро его берет.
− Не вопрос, – ответил «чайник», и, взяв в правую руку головной убор, вразвалочку направился в сторону блока. Максим остался неподвижно сидеть, пытаясь разобраться в том, что только что услышал.
− Теперь я понимаю, почему лучший друг чуть не повыбивал мне зубы, – подумал он про себя, уставившись в одну точку, – и с остальными все ясно. Что делать? Идти оправдываться? Никто даже выслушать его не хочет. Кто был тот, кто выдавая себя за меня и так обидел Лену, и как ему вообще это удалось? Лена, неужели она поверила, что я способен на такое? Похоже, что да. Где она сейчас? Где ее искать? Мы ни разу не говорили с ней о том, где кто родился и где наши родственники. Спросить сейчас? У кого? Вряд ли со мной даже заговорят на эту тему. Тупик. Все. Остается одно. Забыть все и убраться из этого проклятого города. Во всем виноват я, чтобы на самом деле не произошло. Захотелось простых человеческих слабостей – любви, ласки, семьи… И чуть не загубил хорошего человека. Все, и это тоже пройдет, но больше никаких соплей. Я не создан для этого, поэтому лучше будет для меня не нырять больше в этот омут. «Встань и продолжай жить как должен, а не как сможешь», – скомандовал он себе, тяжело поднимаясь на ноги. Бросив прощальный взгляд на стоявшее в стороне здание госпиталя, он резко развернулся и пошел прочь от этого места, мысленно отрезав все, что было до этого момента в его жизни. Сейчас ему предстояло найти место для ночлега, а завтра с самого утра отправиться к новому месту службы. Его батальон после вывода из Афганистана расформировали, и он, еще находясь на лечении, получил предписание прибыть после отпуска в город Кутаиси, в Грузию, где была расквартирована десантно-штурмовая бригада. Об этом он не говорил Сандро, хотел сделать ему сюрприз, а получилось все вот как.
Сидя на следующее утро в вагоне поезда, он старался не думать о том, что произошло, отгонял от себя грустные мысли, отвлекался, наблюдая за мелькающими за окном картинами. Что-то подсказывало ему, что он поступил неверно. Надо было разыскать Лену и объясниться с ней, а он все бросил и уехал. С другой стороны, а хотела ли она его видеть, а причинить ей боль и страдание он не хотел.
− Решено, так решено, пусть будет так, – подумал он, все еще пытаясь отгородиться от одолеваемых сомнений, укладываясь на свое место в надежде, что после бессонной ночи, вслушиваясь в стук колес, ему удастся забыться.
В то же самое время в палате, где он лежал, за сутки страсти немного поулеглись. Один Сандро не мог никак успокоиться и, собирая свои небогатые пожитки, продолжал ругать Максима, перемешивая русский мат с грузинскими крепкими словечками.
− Хороший парень – это не профессия. Никогда не узнаешь, что у человека внутри. А я ему еще свой берет одалживал, этому недостойному сыну волчицы, – он трепетно, как драгоценность, взял свой головной убор в руки и, дыхнув на значок, рукавом протер блестящую поверхность.
− Стоп, – негромко возмутился он, – странно, почему этот козел снимал мой значок с моего берета? Не нравится, одевал бы свой.
− И ночевать не пришел, чувствует, видать, свою вину, значит, что-то совестливое в нем осталось, – произнес Степаныч.
− А как бы он явился сюда, ведь знал наверняка, что «веселенькая» встреча его здесь ожидает, вот и не пришел.
− Какая разница, где он провел ночь, твою вещь он тебе передал, значит, все. Если бы я его не предупредил, вы бы его прибили запросто, не разобравшись, в чем дело и из-за кого, из-за какой-то бабенки, – вставил свое слово «чайник» и, не дожидаясь реакции на свои слова, повернулся к стене, с головой укрывшись одеялом.
− А ну-ка постой, посмотри сюда, – раздраженно сказал Сандро, – ты видел вчера эту собаку и предупредил, что мы его ждем, а ну вставай.
− Ну встал. Что? Ты меня ударишь, как ударил своего друга, не выяснив, в чем дело?
− Он мне не друг.
− Друг, товарищ – это твои проблемы, хотя помнится, еще вчера ты с ним «в десна целовался», – нехотя поднимаясь с койки, продолжал «чайник». − Если ты, или кто из присутствующих здесь думает, что я вынес ему вещи из-за того, что мне нравился Максим, глубоко ошибается. Есть простая мужская солидарность. Что бы Макс ни попросил от своей девушки, он имел на это право. Та ходит, я извиняюсь, заигрывает с мужиком, а как дело доходит до главного, прикидывается недотрогой, да еще шум поднимает.
− Но ты того, полегче на поворотах, выбирай выражения, – вмешался тот, кого прозвали «пробитый», вовремя встав и перехватив дернувшегося было Сандро, который буквально взорвался, и если бы не задержка, «чайнику» пришлось бы не просто.
− Не держи его, пусть подходит. Ну набьет он мне лицо, дальше что. От этого ему станет легче? Вряд ли. Он бы лучше сначала поговорил со своим приятелем, а потом уже пускал бы в ход руки.
− Ты-то сам чего не поговорил? – серьезным тоном спросил Степаныч, призывая Сандро к тому, чтобы тот успокоился.
− Почему? Я поговорил. И к вашему сведению, Максим все отрицает. Он говорит, что его не было в городе, когда все произошло.
− Как это не было? Я его сам лично видел, как он взял Лену под руку и пошел гулять, – перебил говорившего Сандро, – Кто это был по-твоему? Приведение?
Он замолчал, в его памяти вдруг отчетливо предстала эта картина и сомнения с новой силой охватили его. Почему на берете не было значка?
− Не знаю, был ли это призрак, привидение, но Максим утверждает, вернее, утверждал, что допоздна проторчал в комендатуре и это могут подтвердить дежурившие в тот день солдаты.
− Дела, – протянул уныло Степаныч и, обращаясь к Сандро, который собрался уже уходить, добавил, – ты бы по возможности проскочил в гарнизон, может, Максим и вправду был там, а не здесь.
− Степаныч, я уже не знаю, чему верить, – со вздохом отозвался Сандро, закидывая вещь-мешок за плечо – ну все, ребята, мне пора. Всем спасибо за компанию. Если кого обидел, прошу меня простить. Если будете в моих краях, адрес у вас есть, всегда буду рад встрече. Целоваться, пожалуй, не будем, всем пока, я ушел, – он изобразил на лице что-то наподобие улыбки, и, махнув на прощание, вышел из ставшей почти родной палаты, для себя все же решив посетить комендатуру.
Найти дежуривших в тот злополучный день солдат не составило особого труда. Беседуя со старшим сержантом, Сандро в буквальном смысле был прибит к земле услышанным. Оказалось, что позавчера, после шести вечера в здание заходил человек, который по описанию был похожий на Максима. Почему-то он не знал, что самого коменданта в городе нет, прождав наверху несколько часов, он ушел.
Отвечая на вопрос про головной убор, сержант подтвердил, что да, он обратил внимание на неуставной элемент на берете, но не стал делать замечания офицеру. Сомнений не оставалось. Берет, который привлек внимание дежурных, был единственным в своем роде и в тот вечер именно он был на голове у Максима.
…Сидя в мягком вагоне, попивая чай, Сандро никак не мог дать событиям логическую оценку и казнил себя за свою горячность и спешку. Чтобы на самом деле не произошло, «чайник» был прав, он не должен был драться, идя на поводу своих эмоций, не попытавшись прежде узнать версию Макса. Еще пару дней назад все было прекрасно, но чья-то злая, чудовищная шутка все испортила.
«Где сейчас Максим? – лежа на спине, думал про себя Сандро, – наверное, так же, как и я, едет в поезде, и заслуженно ругает меня, и всех тех, кто вот так вот сразу на него ополчился. У него, конечно, есть мои координаты, но захочет ли он после всего со мной встречаться? Я думаю, вряд ли. Даст Бог, мы снова свидимся. По крайней мере, я, пока жив, сделаю все, чтобы иметь возможность извиниться, попросить прощения…».