Руднев остановился, идти дальше он не хотел.
– Ваше предложение крайне лестно для меня, господин профессор.
– Но?..
– Но я по-прежнему не понимаю, чем обязан такому вниманию с вашей стороны.
– Что же, на чистоту так на чистоту. Вы правы. Мое предложение не бескорыстно… Почему вы остановились? Идемте.
Строгонов снова зашагал по направлению к дому Волконской, и Руднев был вынужден следовать за ним.
– Куда мы идём, господин профессор? – не выдержал Руднев, чувствуя, как в нём поднимается паника.
– В анатомический театр. Лучшее место для приватных разговоров. Там никого никогда не бывает в неучебное время, и нам никто не помешает.
– Но мы и так разговариваем!
– Пока говорю я, а вы, молодой человек, слушаете и задаете вопросы. Мне бы хотелось поменяться с вами ролями, и что-то мне подсказывает, что случайные свидетели нам при это не нужны. Особенно вам!
– О чём вы, профессор?
– О той информации, которой вы располагаете, и которой поделитесь со мной в обмен на моё покровительство. Не прикидывайтесь дураком, Руднев, вы понимаете, о чём я. Почему бы вам не быть откровенным со мной? Тем более, что это будет полезно для вашего будущего.
К тому времени они уже дошли до дверей анатомического корпуса, и Михаил Петрович гулко постучал в неё кулаком. Дверь открыл старый привратник. Судорожно глотнув воздуха, Руднев вошёл вслед за профессором. Сердце у Дмитрия Николаевича билось как-то неправильно, то припускаясь вскачь, то замирая где-то в горле. Больше всего на свете ему сейчас хотелось оказаться как можно дальше от этого тихого и пустынного особняка, но неприятный и опасный поворот разговора заставлял его следовать за Строгоновым.
– Господин профессор, я правильно понимаю, вы предлагаете мне доносить на моих товарищей? – спросил он, стараясь, чтобы голос его звучал твердо.
– Если вам нравится это так называть, то извольте.
– А вы это как называете?
– Я, сударь мой, называю это сознательностью и участием в восстановлении чести и величия московского университета. Я, видите ли, глубоко уважаю нашего ректора, но меры, принятые Павлом Алексеевичем, считаю бессмысленными. Что толку стращать студентов полицией?! Это только подхлестнет волну недовольства. Достаточно просто проявить публичную жёсткость в отношении радикалов и публичную же гуманность в отношении колеблющихся, и смута сама собой уляжется. Вы не согласны?
– По крайней мере я не согласен быть доносчиком, в остальном я с вами дискутировать не стану.
– Не хотите быть доносчиком? Стало быть, вам есть что доносить? Что вам известно, Руднев? Отвечайте!
Строгонов внезапно остановился и повернулся, они оказались с Дмитрием Николаевичем лицом к лицу. От неожиданности Руднев отпрянул и налетел на дверь, которая поддалась под его спиной. Он обернулся, на двери висела табличка: «Морг». Руднев в ужасе дёрнул ручку, словно обитатели покойницкой могли выскочить и напасть на него.
– Так вам есть, что мне рассказать? – повторил свой вопрос Михаил Петрович, внимательно наблюдая за судорожными движениями молодого человека.
Панический ужас полностью захватил Дмитрия Николаевича, лишив возможности не то что говорить, но даже дышать. Ему казалось, что если он сейчас не окажется на воздухе, то умрёт. Ничего не ответив Строгонову, Руднев на ватных ногах направился к выходу, придерживаясь рукой за стену.
Лишь когда тяжёлая дубовая дверь захлопнулась за его спиной, Дмитрий Николаевич смог вздохнуть. Не смея обернуться, он прошёл до угла Казаковского корпуса, от которого уже не было видно ни особняка Волконской, ни ведущей к нему аллеи, привалился спиной к стене, сполз на снег и просидел так несколько минут, пока не смог выровнять дыхание и унять дрожь.
Глава 6.
Руднев вернулся домой с твердым намерением ещё раз переговорить с Никитиным. Дмитрия Николаевича терзали серьезные подозрения, что участники кружка оказались замешанными в игру куда более опасную, чем им казалось.
Дома же его ждал еще один сюрприз – стопка книг и записка от Екатерины Афанасьевны: «Любезнейший Дмитрий Николаевич! От всего сердца благодарю вас за ваше участие! Ваши книги оказались для меня крайне полезны. Более того, тема моего реферата оказалась интересной и для моей подруги, хорошо вам известной особы. Она просила меня договориться с вами о встрече для обсуждения ключевых тезисов. Если найдете возможным, приходите завтра к Воскресенской церкви, что на Семеновском-Камер-Коллежском Валу. Мы будем ждать вас после утренней службы. С глубоким почтением, слушательница женских высших курсов Екатерина Афанасьевна Лисицына».
Перечитав дважды, Руднев отдал записку Белецкому, тот пробежал глазами строки, выведенные витиеватым, но немного детским почерком:
– Не помню, говорил ли я вам уже, Дмитрий Николаевич, что все эти игры в Робеспьеров мне решительно не нравятся, – проворчал он. – Я так понимаю, вы не сможете отказать дамам в научное беседе? Будете писать ответ?
Ответ писать Руднев счёл излишним.
– Когда пришла записка? – спросил он, желая понять, состоялся ли его странный разговор с Зинаидой Яковлевной раньше составления записки или позже. В том, что речь шла о ней, он не сомневался.
– За полчаса до вашего прихода.
Ответ Белецкого ситуации не прояснял, послание могло быть написано, когда угодно.
Разговор с Никитиным получился скомканным. Идти на откровенность Арсений Акимович не желал, упирая на то, что де и без того вовлек Руднева в неприятности. Тем не менее он подтвердил предположение Дмитрия Николаевича о том, что еще накануне Татьяниного дня никаких планов демонстрации не было и возникла она стихийно в ответ на аресты и досмотры. Не знал ничего Никитин и про листовки, оказавшиеся на лекции профессора Дашкевича.
– Клянусь тебе, Дмитрий, из наших бы никто Дашкевича не подставил! – пылко заявил Арсений Акимович. – Да и типографии у нас нет. Мы массовую пропаганду не приемлем, считаем, что такие методы чреваты непредсказуемыми последствиями.
– А шествия по Тверской вы таковыми не считаете? – не сдержался Руднев. – Ну да ладно, если не вы, значит в университете есть и другие организации, подобные вашей, но более радикальные. Ты про них знаешь?
– Есть, конечно, – огласился Никитин. – Но про них я мало что знаю. Мы старались соблюдать конспирацию.
Руднев прикусил язык, чтобы не прокомментировать и этот пассаж.
– Как-то вы не организованно существуете, – заметил он. – Друг про друга не знаете. Действуете порознь, не согласованно. Это неразумно!
Никитин хмыкнул:
– Вот и он так же говорит.
Дмитрий Николаевич навострил уши, но Арсений Акимович продолжать по существу вопроса не стал.
– Ты, Дмитрий, определись. Если хочешь быть с нами, давай. Мы тебя с Петром уж сколько зовём. Если нет, то лишнего не подставляйся.
Больше Рудневу от друга добиться ничего не удалось.
На следующий день по пути к Воскресенскому храму Дмитрий Николаевич размышлял о странностях жизни. Последний раз в церкви он был почти четыре года назад на поминальной службе по матери и сестре и уж никак не думал, что снова его туда приведет революционная история.
В отличии от большинства своих сотоварищей Руднев не был атеистом и как-то по-своему в Бога веровал, но к религиозности его вера отношения никакого не имела. Божественность для Дмитрия Николаевича заключалась исключительно в двух вещах: в гармонии форм, в чём бы она ни проявлялась, и в высшей справедливости. Как именно то или другое может быть связано с церковными правилами и службами, он решительно не понимал и относился к церкви как к любым народным традициям или государственным нормам, то есть с уважением, но без почитания.
Ещё на подъезде к Семеновскому-Камер-Коллежскому Валу он понял, что происходит что-то странное. Со всех сторон к Семеновскому кладбищу стекались группы молодых людей и девушек с траурными повязками на руках, а перед самой церковью собралась нешуточная толпа, тихая и скорбная. Призывно ударил колокол, а после окрестности огласил унылый поминальный звон.
Руднев понял, что в церкви служат панихиду по студентам, погибшим в Татьянин день. Из распахнутых дверей неслись слова молитвы, раскатистый голос священника перечислял имена.
Осмотревшись, он увидел Екатерину Афанасьевну. Девушка одиноко стояла в стороне, у кладбищенских ворот, кутаясь в шубку и вжав голову в плечи. Подошедшего к ней Руднева она сперва даже не заметила.