Голос Джима донесся как будто издалека:
— Тереза! Уходим отсюда! Не повреди станцию!
Ее вселенная съежилась до размеров тела, скафандра, испорченной плоти отца и пожирающей его чужой сущности. Пока Тереза пыталась его освободить, он извивался от боли и кричал, чтобы она перестала.
Какая-то сила схватила ее и оттащила, будто огромной невидимой рукой. Миллионы крохотных несуществующих иголок впились в ее кожу и начали рвать ее на части. «Ох, — подумала она, — отец хочет меня убить».
И вдруг боль отступила. Рядом стоял Джим, и на мгновение рядом оказался кто-то еще, только невидимый. Сияние в глазах Джима стало ярче, кожа приобрела восковой оттенок, со странным свечением изнутри. Он обнажил зубы в нечеловеческом усилии.
— Его больше нет, — едва слышно пробормотал Джим. — Больше нет. Если кто-то и хочет тебя убить, то уже не он. Его больше нет.
Нити по-прежнему удерживали ее отца, точнее, существо, которое когда-то было ее отцом. Он открыл рот из-за боли и ярости, но оттуда не вырвалось ни звука. Вдоль оторванных нитей плясали голубые огоньки, словно муравьи, бегающие по разрушенному муравейнику.
— Холден, — сказала Танака. — У нас проблема.
Танака стояла к ним спиной. Обширное яркое пространство за ней было заполнено фигурами. Из каждого прохода и коридора словно дым стекались инопланетные стражи.
Глава сорок пятая. Наоми
Чем ближе «Сокол» и «Росинант» подходили к станции, тем больше инопланетная структура закрывала обзор и тем меньшая часть поля боя попадала на внешние камеры. «Роси» мог строить отчеты в реальном времени, синхронизируясь с другими кораблями небольшого флота Наоми по узконаправленному лучу, и создавать фрагментарные карты на основании данных с полудюжины кораблей. Но Наоми это не удовлетворяло. Она чувствовала себя слепой.
— Вошли еще два, — сказал Алекс.
— Вижу их, — прокричала в ответ Наоми. — Один из системы Аргата, другой из Кивиры.
Она настроила «Роси» на идентификацию силуэтов и сигнатур двигателей. Маячок ни один корабль не использовал — незачем. На стороне коллективного разума все и так знали, кто они, а ее извещать никто не намеревался.
На дальней стороне пространства колец три вражеских корабля неспешно устраняли ее истребители. Она потеряла «Амадор», «Брайан» и «Кейти Йейтс». «Сенатор» получил тяжелые повреждения и терял воздух. А через врата волна за волной проходило все больше вражеских кораблей. И некоторые из них — многие — Наоми вызвала сама. Научные и военные корабли Лаконии и корабли поддержки подполья. Их экипажи, подчинявшиеся ей или Элви, или же Трехо, теперь стали чем-то совершенно иным. Другим организмом.
Когда появлялась минутка, чтобы перевести дух, Наоми задумывалась о том, как много людей там еще осталось. Проник ли Дуарте с его коллективным разумом в умы всего человечества во всех системах или же нацелился только на летевшие к вратам корабли? Она представляла себе целые станции, заполненные безгласными телами, работающими в идеальной координации — потребность в вербальном общении заменена у них воздействием мозга на мозг. Одна рука с миллиардами пальцев. Будь человечество всегда таким, как сейчас, не существовало бы ни пустых разговоров, ни шуток, ни какого-то недопонимания, ни даже песенок дерьмовой попсы. Она пыталась представить, каково это — быть младенцем, родившимся в таком мире, не личностью, а придатком, который не знал иного.
— Наоми? — окликнул Алекс. — Там еще три, один класса «Шторм».
— Я вижу. Дай мне узкий луч... к «Лин Сынян».
— Готово, — ответил Алекс.
— И пригляди за десантным кораблем из системы Торвайн.
— Ждем, когда он окажется в зоне доступа.
Наоми пролистала базу боеприпасов, хотя времени на это особо не было. Оставалось еще достаточное количество торпед и снарядов для рельсовой пушки. Для ОТО уже маловато. Корабль находится в тылу флота — насколько может иметь тыл поле боя сферической формы.
Появилось соединение. У женщины по ту сторону экрана были собранные в тугой пучок длинные черные волосы, на ключице татуировка — олдскульный расколотый круг АВП, хотя женщина выглядела слишком молодой для того, чтобы быть рожденной в те времена, когда АВП имел реальную силу. В титрах для Наоми «Роси» отобразил ее имя.
— Капитан Мелеро, вы должны перехватить и задержать входящие корабли. Возьмите с собой «Даффи», «Кане Россо» и «Малак Алнуор».
Глаза молодой женщины остекленели, а лицо стало бледным. Ей только что вынесли смертный приговор, и они обе знали об этом.
«Брось всё, — хотелось сказать Наоми. — Забирай своих и беги со всех ног. Выживи, чтобы сразиться в другой день». Только нынешний день — все, что им осталось, да и то лишь до тех пор, пока они выигрывают время для Джима и Терезы.
Она постаралась не думать о Джиме.
— Компра тодос, са-са, — ответила Мелеро. — Поняла. Можете на нас рассчитывать.
И она разорвала соединение. Наоми вряд ли раньше встречалась с капитаном Мелеро и была уверена, что больше никогда не увидит эту женщину и не заговорит с ней. Им бы нужно было организовать более скоординированную оборону, но теперь осталось только собирать небольшие группы и бросать туда, где можно хоть что-то сделать. И еще осталась надежда.
Сработал таймер, она взяла очередную таблетку и проглотила, не запивая.
«Тебе незачем это делать. Нет ничего постыдного в том, чтобы сдаться. Это все равно неизбежно произойдет». Наоми не гнала от себя эти мысли. У нее сложилось впечатление, что любое взаимодействие с чужими мыслями и воспоминаниями, и даже сопротивление им, только делают их сильнее. Лучше просто дать им возникать у нее в голове и отступать, а она будет поглощать лекарства до тех пор, пока почки не запросят пощады. Она не тревожилась об отдаленных последствиях. Сильная передозировка неполезна, но Наоми не видела иного выхода. Утонув среди чужих личностей, потерявшись среди общения и воспоминаний чужих умов, она будет все равно что мертва. Для сражения это состояние будет еще хуже, чем просто смерть.
— Всем приготовиться, — сказал Алекс. — Стреляю.
— Готов, — отозвался по связи Амос, а Наоми пристегнулась в кресле-амортизаторе. Удар рельсовой пушки был почти неощутим из-за компенсации тормозных двигателей, но при несовпадении времени не хотелось бы поскакать по палубе, как от плохого удара в голго.
Она переключилась на внешний обзор как раз вовремя и успела увидеть, как десантный корабль рассыпался в пыль. Там, на корабле, были люди. И Наоми не знала, мертвы ли они теперь или их воспоминания, чувства и ощущения себя увязли в мириадах разных сознаний, изначально чужих. Или все те люди были мертвы еще до того, как их уничтожили. Или это два разных способа сказать одно и то же.
Прозвенел запрос соединения с «Соколом». Элви. Наоми проверила свой расчет времени. Окно для входа в систему «Вихря» уже открыто. И теперь он в любой момент мог пройти сквозь врата Лаконии, все зависело от скорости и торможения. А значит, близок и их конец. Она приняла соединение.
Элви выглядела еще более измученной, чем обычно. В подсознании Наоми ярко вспыхнуло воспоминание о темнокожем мужчине со светлыми волосами, мягким взглядом из-под тяжелых век, декламирующем: «Зажгу свечу я с двух концов, Ей ночь не пережить». Наоми не знала, ее это воспоминание или чужое.
— Я надеюсь, у тебя хорошие новости.
— Ну, мне кажется, — начала Элви, — изоляционная камера эффективна против распределения сознания. Пребывание в камере катализатора останавливает коллективный разум даже после того, как уровень психотропных препаратов Танаки падает до предельно низких значений.
— И как быстро мы сможем расширить этот эффект, скажем, до размера военного корабля?
— При достаточных трудозатратах и наличии материалов, возможно, уложились бы в пару лет. До тех пор можешь выбрать трех или четырех человек, которых хотела бы запихнуть туда, пока кто-нибудь не извлечет их обратно.
Наоми не смогла сдержать смех, но веселья в нем не было.
— Да, — сказала Элви. — Я понимаю.
— Кинь мне отчет. Как работает изоляционная камера. Инструкции по созданию. Поместим все это в торпеду и отправим через какие-нибудь врата. Нам это никак не поможет, но быть может, кто-то сумеет извлечь какую-то пользу.