На командную палубу внизу вернулась Наоми. Ее выдали сладковатый запах ромашки и щелчок металла пристегивающихся ремней кресла. Через несколько секунд вверх поплыл приглушенный и жесткий голос Элви из коммутатора. Слишком тихий, чтобы Алекс сумел разобрать слова, но они звучали отрывисто и напряженно.
— Поняла, — сказала Наоми. — Но людей у меня сейчас не хватает. Присылай кого-нибудь, и я дам допуск.
Алекс подождал несколько секунд, убедился, что не перебьет разговор. Потом крикнул вниз:
— На «Соколе» все в порядке?
— У них маловато лекарств от голосов в голове. Элви хочет прошерстить наш медицинский отсек.
— Это можно рассматривать как хороший знак, — сказал Алекс.
— Я тебя не понимаю.
— Ну, ведь если бы Дуарте не беспокоился, что мы можем изменить ситуацию, он бы просто ждал, пока наши медицинские припасы не кончатся, так? А вот это перемещение кораблей, выключение ретрансляторов и все остальное — он же это делает, потому что считает необходимым. Значит, мы для него еще представляем угрозу.
— Интересно, не расскажет ли он нам какую, — сказала Наоми. — Может, если как следует попросить?
В ее голосе гармонично соединялись отчаяние и мрачный юмор.
— Разберемся сами, — ответил Алекс. — Кстати, когда Элви возьмет, что ей надо, из медотсека, мне втянуть мост? Если не придется подстраиваться под «Сокол», мы будем маневреннее в бою.
— Нет, — сказала Наоми. — «Роси» — флагман подполья, «Сокол» — флагман Лаконии, и все остальные корабли на нас смотрят. Не хочу предпринимать ничего, отчего мы будем выглядеть как два независимых флота. Кроме того, мы на задних рядах. Если бой дойдет и до нас, то из-за того, что много другого пошло не так.
— Или из-за того, что сюда идет «Вихрь», — добавил Алекс.
— Тогда это будет уже неважно.
— Да, — согласился с ней Алекс, и уже потише, себе под нос, добавил: — Да. Но по крайней мере, мы напугали этих ублюдков.
И как будто в ответ, на него нахлынула волна чужих мыслей, рядом с ним оказались посторонние люди. Волна впечатлений — пожилая женщина на Луне, у себя в квартире, молодой человек, у которого что-то не то с правой ногой, ребенок, пинающий на немощеной улице потрепанный мяч. Восприятие всего безбрежного человечества — и мужское, и женское, и все сразу, и никакое — окатило его, словно кто-то включил пожарный шланг. Он почувствовал, как разрушается ощущение себя Алексом Камалом, и прикусил губу, чтобы вернуться в свое тело, к себе самому.
«Не стоит сопротивляться, — произнес чей-то голос, сложный и глубокий, как хор. Если бы у ангелов были голоса, они, наверное, звучали бы так. — Не стоит сопротивляться. Сопротивление принесет лишь боль и усталость. Дай нам понести тебя, и ты отдохнешь. Теперь ты можешь это принять».
Это прозвучало почти убедительно. Этого почти хватило.
Волна схлынула, но полностью не ушла. Продолжала немного давить, словно чья-то рука, положенная на затылок. Легкое прикосновение, одновременно и приглашение, и угроза. Алекс дрожащей рукой достал из кармана персиково-розовую таблетку, прожевал, превратив во рту в порошок, чтобы лекарство скорее попало в кровь. Оно было горьким, как смертный грех.
— Вы все тоже это почувствовали? — спросил он по корабельной связи.
— Я — да, — отозвался Амос. — Не скажу, что мне это понравилось.
— Выглядело более прицельным, чем до сих пор, — сказала Наоми. — Думаю, это попытка влиять на нас. Перетягивать на свою сторону всех, кто на грани.
— Не согласен, босс, — сказал Амос. — Мне показалось, это скорее «сдавайся или умрешь».
На тактической карте Алекса возле плотного скопления врат зажглись красные точки тревожных предупреждений. «Роси» вывел на экран результат быстрого анализа, основанного на старых данных, силуэтах и сигнатурах корабельных двигателей. Судя по тому, какие корабли были на подходе раньше и что они наблюдали сейчас, шесть кораблей — лаконийский военный, три охотника за пиратами и два частных грузовика с добавленными позже подержанными торпедными установками — быстро вошли внутрь пространства колец через плотную группу врат, все в районе сектора в двадцать градусов.
— Думаю, рельсовая пушка в порядке, — сказал Амос. — Я сейчас двинусь на инженерную, подготовлю ремонтные комплекты на случай, если кто-нибудь начнет пробивать нам дыры.
Из системы связи зазвучал еще один голос — передача по всем кораблям.
— Говорит капитан Боттон с «Деречо». Видим врага. Идем на перехват.
— Отставить перехват, — выкрикнула Наоми с командной палубы. — Всем кораблям. Уклоняйтесь. Защищайтесь, но удерживайте позиции.
На тактической карте «Деречо» двинулся к продвигавшимся кораблям, но весь остальной флот Наоми стоял на прежних позициях. Больше полусотни голубых точек, разбросанных по пространству колец, и полдюжины красных, сгруппированных, словно нож, направленный к станции в центре. Они плыли в сторону «Роси» и «Сокола», в сторону Джима. Если и казалось, что точки двигаются медленно, то лишь из-за того, что расстояния такие огромные.
— Ты на что смотришь? — спросил Алекс.
— Я пока не уверена, — прокричала в ответ Наоми. На тактической карте появились еще шесть точек, вывалившихся из врат на противоположной стороне пространства колец. — Вот оно. Этого я и ждала.
Коммутатор запищал, уведомляя о сбое, и Наоми выругалась. Алекс вызвал себе копию ее экрана — просто посмотреть, где ошибка. От всех вражеских кораблей исходили радиопомехи широкого спектра. Полоса вещания мигала помехами, ложные запросы накладывались один на другой, пока «Роси» не сдался и не начал перезагружать антенны. Алекс побывал во многих сражениях, но никогда не видел ничего подобного этой всеобъемлющей хакерской атаке.
— Алекс, можешь дать мне узконаправленную защищенную связь?
— Говори, с кем хочешь связаться, и я буду соединять.
На его экране появился список, и он начал выстраивать очередь. Устанавливал соединение, отправлял запросы и переходил к следующему кораблю. Получалось не намного медленнее, чем по радиосвязи, но невидимая рука на затылке потяжелела.
Без широкого вещания координация сил Наоми требовала создания особой сети, которая отслеживала текущее положения кораблей и, переключаясь между ними, позволяла обмениваться данными с максимальной скоростью, какую позволяли лучи. Теоретически это было вполне возможно, но на практике все оказывалось сложнее. Сбой буфера на любом из кораблей вызывал торможение всей системы. Каждый луч, теряющий точное направление, означал потерю приказов, дублирование запросов на ретрансляцию, всевозможные искажения, ошибки и путаницу.
Кораблей врага было меньше в пять раз, и они шли по странным закручивающимся траекториям, привлекали флот Наоми к себе, а потом уворачивались прежде, чем окажутся в зоне досягаемости. Заманивали, но в бой не вступали. Алекс не был даже уверен, что это и есть атака — может, просто уловка, чтобы посмотреть, как будет реагировать флот Наоми. До тех пор, пока «Деречо» не оказался в зоне обстрела вражеских кораблей.
Поражала слаженность нападения. Самый дальний корабль расцветал огнем, испуская торпеды, как одуванчик летучие семена. А за ним — тот, что ближе, потом следующий и так до самого близкого, волна за волной. Первые торпеды шли чуть медленнее, чтобы дать задним время догнать. Алекс настроил систему наблюдения «Роси» на отслеживание всего, что только можно.
«Деречо» — эсминец класса «Шторм» и костяк лаконийского военного флота. Остальные корабли были меньше, слабее и хуже вооружены. Алекс, ни секунды не сомневаясь, поставил бы деньги на него против всех остальных. Мощь обстрела вражеских кораблей, скоординированная до миллисекунд, со всей силой обрушилась на «Деречо». ОТО на эсминце вели непрерывный огонь, его противоракеты выводили из строя по десятку вражеских торпед каждая, и, тем не менее, сопротивление было подавлено.
Удар был подобен краткой вспышке на маленьком солнце. А когда взрыв угас, эсминец, медленно вращаясь, дрейфовал к аннигилирующему краю пространства колец, и ничто не могло его спасти. Оставалось только надеяться, что на борту все уже мертвы.
— Вот черт, — сказала Наоми.
—Так и знал, что это будет не похоже на другие сражения, — сказал Алекс по связи. Он был твердо уверен, что голос у него не дрожит.