— Мы что-то видели, — сказала Наоми. — Но нам известно — это была иллюзия. А что за ней на самом деле стоит, мы не знаем. Выглядело как он.
— Да точно он, — сказал Амос. — С моей позиции было малость виднее.
— Мы собираемся уничтожить его? — спросила Тереза. Ни страха, ни мольбы в ее голосе не звучало. Гнев, если он и был, то не в адрес Наоми.
— Мы не решили, что будем делать, — сказала она. — Я не стремлюсь никого убивать. Возможно, есть способ использовать его открытие, но только не так, как он хочет.
— А если решите его убить, вы мне скажете?
— Да, — сказала Наоми, абсолютно серьезно.
На мгновение все трое застыли. Первой шевельнулась Тереза — просто коротко кивнула, а потом опять вернулась к экранам инвентаризации. Ухмылка Амоса стала на миллиметр шире. У Наоми сложилось впечатление, что девушка только что дала ему повод для гордости.
Прошли почти целые сутки прежде, чем поступил ответ из Лаконии. К тому времени Наоми успела провести долгую ночь без сна, сомневаясь в своем решении, Алекс с Джимом узнали о сложившейся ситуации, а «Росинант» был подготовлен к полету к вратам, неважно, в тандеме с «Соколом» или в одиночку.
Наоми как раз собралась натянуть скафандр и проверить внешнее покрытие «Роси», когда пришел вызов от Джима с командной палубы.
«Наоми, у нас кое-что есть. От Трехо».
Наоми убрала шлем обратно в ячейку и двинулась на командную палубу. Алекс уже спустился туда. Глаза у него округлились от волнения. Джим напоминал гипсовую статую. Наоми ничего не сказала. Говорить было нечего. Либо ее гамбит сработал, либо нет. И они это скоро узнают.
Она открыла очередь своих сообщений. Верхнее в списке было озаглавлено «Антон Трехо». Наоми открыла его и отстранилась насколько могла, чтобы всем было видно. Трехо сидел за тем же столом, что и в сообщении, полученном на Фригольде, но с менее приятным выражением на лице. Технически это была улыбка, но за ней крылся гнев, который Наоми при всем желании не могла не заметить. Что ж, это можно понять. Она унизила его, показав подполью, а через него всем людям во всех системах, что Наоми Нагата внедрилась в высшие правительственные сферы Лаконии.
— Наоми Нагата, — начал Трехо и усмехнулся, как будто отрепетировал это заранее. — А вы, однако, крутая. Я рад, что мы в конце концов оказались на одной стороне. Хочу, чтобы вы знали — я всегда ценил вашу стойкость и компетентность. Но предпочел бы сказать вам это при других обстоятельствах. Все могло бы сложиться иначе. А впрочем, лучше поздно, чем никогда.
— Он запросто всадит пулю тебе в затылок, — заметил Джим.
— Да, уж, — согласился с ним Алекс. — Точно.
— Если до такого дойдет, — сказала Наоми, — я разберусь.
Она перемотала сообщение в начало, чтобы ничего не упустить.
— В качестве первого шага к нашей кооперации я предлагаю провести совместный брифинг с вами и доктором Окойе. Обдумайте это и сообщите мне о своем решении. Я предпочел бы, чтобы в дальнейшем мы использовали защищенный канал. Уверен, наш добрый доктор сообщит вам, как его установить. Если до сих пор этого не сделала.
— Этот человек неделями заставлял избивать меня до полусмерти, — сказал Джим. — И при этом никогда не злился так, как сейчас на тебя.
Наоми уже вызвала на экран протоколы системы безопасности. Рассматривала отчет о пространстве колец на тот момент, когда оно побелело. Она уже достаточно насмотрелась научных отчетов Элви, чтобы это распознавать. Когда врата вспыхнули, подсветив корабли, картинка застыла и снова сдвинулась. Сместилась в направлении станции, к центру пространства колец. На фоне света возникло маленькое темное пятнышко, всплыло окно с текстом: «Вероятность совпадения: 98,7%».
— Зовите Элви, — сказала Наоми.
Глава тридцать четвертая. Танака
Танака понимала, что спит, но не была уверена, что видит собственный сон. Она находилась в туннеле, высеченном прямо в камне и защищенном от протечек — вроде старых транспортных коридоров в Иннис-Шэллоу на Марсе в ее молодые годы, но Танака совсем запуталась — ей казалось, будто она никогда в таком не была. Где-то поблизости кричал мужчина, и с этими криками ассоциировалось имя Нобуюки, только она не знала, кто это.
Конечно, это можно было списать на природу сновидений, все странности происходили потому, что она находилась на грани сна и яви. Но оставалось едва уловимое ощущение, что она смотрит чужой сон. Какая-то неправильная структура эмоций. Как они скользили в голове. Танака сразу же их узнала: предательство, паника и глубокая печаль из-за ошибки, которую не исправить. Как будто увидеть композицию Пикассо в стиле Ван Гога — нечто знакомое и в то же время чужое.
Как часто бывает во сне, она почувствовала, как кто-то рядом с ней размышляет о противоположностях сознанию: сне, сновидениях и смерти. Молодой человек, мужчина, но мягкий в том смысле, который не ассоциируется с мужской сущностью. Нежная душа рядом с ней, попавшая в тот же водоворот.
А тут она ощутила присутствие других, как будто все они в одном театре и смотрят фильм на экране или спектакль. Другие разумы, другие личности, все они перетекали друг в друга, перетекали в нее. Мысли и порывы, образы и эмоции, всплывающие и уносящиеся прочь, не имеющие определенного хозяина, а ее собственное сознание было лишь снежинкой в метели.
Если то, что зовется Алиана Танака, сейчас разорвется на части и больше не вернется, я и не замечу пропажу, подумала она.
Эта мысль была равнозначна нашептанной угрозе. Танака проснулась, пытаясь закричать.
Когда она открыла глаза, окружающая обстановка не стала более знакомой. Переливы света и тени на белых простынях в сумрачной комнате. Рамка на стене с написанными от руки буквами. На полу вроде бы татами, но и не татами. Танака сказала себе, что должна знать эту комнату. Она не узнавала ее, пока не узнавала, но должна. Это ведь ее комната. Ее кровать. Но почему-то не выглядит знакомой...
Потому что это квартира на станции «Гевиттер». Не ее квартира. Не совсем. Временно предоставлена ей, как номер в отеле. Ничто здесь не выглядит своим, потому что это лишь краткий контакт. Вполне логично. Разумно. Танака вылезла из-под одеяла и, покачиваясь, пошла в крохотную ванную. Всю стену над раковиной занимало зеркало. Танака посмотрела на женщину в зеркале, а та на нее, и отражение показалось знакомым.
Танака повернула голову и увидела, как отражение это повторило. Она открыла рот, и послеоперационные шрамы на щеках по-разному оттянули веки. Если бы она остановилась на этапе полевой хирургии, раны давно бы зажили. Какого черта тебе понадобилась косметическая операция?
«Кто такая Мико Третья?» — спросил кто-то в ее голове, и Танака отмахнулась от этой мысли.
— Алиана Танака, — произнесла она, и отражение пошевелило губами. — Ты — Алиана Танака. Полковник Алиана Танака из лаконийского корпуса морской пехоты. Специальная оперативная группа, второй батальон, Первый экспедиционный полк. Алиана Танака, вот ты кто.
Слоги собственного имени превратились в мантру, а та медленно, очень медленно стала чем-то другим. Танака вспомнила о таблетках, вернулась в спальню, нашла упаковку и снова проглотила две таблетки, не запивая. Они встали густым комом на полпути через пищевод. Сойдет и так.
Она нашла свой ручной терминал и отсканировала упаковку. Осталось только две дозы. Когда она запросила дополнительную упаковку, система показала ошибку. Танака ввела код доступа к режиму администратора, повторила запрос и удвоила дозу. Потенциальный ущерб сейчас не входил даже в десятку самых насущных проблем.
Она посмотрела на часы — прошла половина второй смены. Попыталась вспомнить, когда легла спать. Быть может, она рано встала. Или проспала. Теперь время и собственные поступки постоянно преподносили сюрпризы. Это не играло роли. Все равно спать она больше не собиралась. Она начнет прямо сейчас.
Танака включила свет, приняла обжигающе холодный душ и надела форму. Теперь женщина в зеркале над раковиной выглядела менее помятой. Шрамы даже почти придавали достоинства. Алиана Танака. Алиана Танака.
Она запросила канал связи с капитаном Боттоном на «Деречо». Он ответил не сразу, Танака уже подумала, что он спит, но он был одет и находился на мостике. Может, ему просто не нравится с ней разговаривать.