— Все хорошо? — спросила Элви.
— Замечательно, — ответила девочка.
Амос наблюдал за ними с любезной, ничего не выражающей улыбкой на лице, пока с него снимали последние датчики.
— В этот раз мне нужно немного поработать, прежде чем мы займемся отчетом, — сказала Элви.
— Как скажете, — ответила Кара, не выходя из своего блаженного состояния.
Элви открыла соединение с камерой катализатора.
— Как у вас обстановка?
— Катализатор в ящике, Ксан снаружи, — ответил Фаиз. — Все выглядит нормально, за исключением того, что все, с кем мы говорили из лаборатории, как будто пытаются подать знак, что их держат в заложниках, не сообщая об этом прямо. Что там у вас случилось? Вас взяли в заложники?
— Встретимся в моем кабинете.
***
С первого взгляда собранная Танакой информация не показалась Элви странной. С необычных когнитивных эффектов инопланетная технология начала еще на Илосе. До этого в сенсорной коре Джима была воспроизведена протомолекулярная версия его друга. Человеческое сознание достаточно простое, чтобы дроны-ремонтники на Лаконии могли создать рабочие модели того, что некоторые люди хотели починить. Ксан. Амос. Дрон для отбора проб, который Кара однажды случайно разбила.
И только сейчас, просматривая данные заново, Элви начала замечать пробелы.
— У вас были какие-то особенные ощущения во время инцидента? — спросила Танака.
Без какой-либо паузы на обдумывание испытуемый ответил:
— О да. Еще какие.
На этом опрос закончился. Вместо первичных данных или прямого разговора Танака вставила краткое резюме: «Сообщает о похожих на сон галлюцинациях, где он является другим человеком и/или связан с большим количеством других людей. Утверждает, что воспоминания о галлюцинаторных переживаниях с течением времени остаются такими же ясными».
Снова и снова в данных всплывали одни и те же формулировки. Вместо отчетов о реальном опыте команда Танаки представляла собственные версии. Элви достаточно долго вращалась в академических кругах, чтобы заметить, как кто-то замалчивает данные и переходит прямиком к интерпретации. Почти всегда это означало, что они избегают чего-то неприглядного.
***
Наоми, Джим и Фаиз парили в ее личном кабинете, и свободного места почти не осталось. А может, она просто привыкла находиться здесь с одной Карой, обсуждая погружение, и лишние люди казались помехой. Или она огорчена, и ее раздражает буквально все.
— Мы точно знаем одно — его здесь не было, — сказала Элви. — Камеры наблюдения ничего не засняли, даже наш с ним разговор. Никаких данных о его взаимодействии с каким-либо физическим объектом за исключением мозга каждого из нас.
— Есть доказательства, что он это делал? — спросил Джим.
— Мы же его видели, — ответила Элви и пожалела о резкости своего голоса. Не вина Джима, что он не смог до конца все обдумать. Она постаралась смягчить тон. — Тот факт, что мы все это пережили, и есть доказательство. Если бы мы вели контрольную запись мозговой активности кого-то неизмененного, то, скорее всего, смогли бы определить зоны воздействия, но даже без этого одинаковые переживания выглядят достаточно убедительно.
— Вы все видели одно и то же, — заметил Фаиз, — так что, вероятно, в этом была некая объективная реальность, даже если вам одновременно одинаково дурили голову.
— Миллер такого не мог, — сказал Джим. — Даже еще один человек в комнате разрушал его симуляцию.
— И это очень интересно, — отозвалась Элви. — У Дуарте явно больше ресурсов и, за неимением более подходящего слова, больше вычислительной мощности. Возможно, именно поэтому он может сдерживать атаки.
— А как насчет его плана? — спросила Наоми.
— В каком смысле?
— Он реален?
Элви прижала ладони ко лбу и потерла. Несомненно, военачальник пропустит всю научную подоплеку и перейдет прямиком к политическим последствиям.
— Теоретически? Можно ли модифицировать наш вид в нечто, ведущее себя принципиально иначе? Конечно. Абсолютно. Это происходит постоянно.
— Это сарказм?
— Нет. Это в буквальном смысле происходит постоянно. Если бы митохондрии и хлоропласты не обосновались в других организмах, эукариоты, включая всех нас, не существовали бы. Крабы-отшельники используют брошенные раковины и банки из-под супа. Акациевые муравьи построили всю свою эволюционную стратегию на симбиозе с деревьями. Микрофлора кишечника оказывает огромное влияние на умственную деятельность, эмоции, метаболизм. Большинство клеток в вашем теле прямо сейчас не являются человеческими. Замените несколько видов бактерий в кишечнике, и станете принципиально другим человеком. Насколько мы знаем, строители врат были свободно дрейфующими отдельными организмами, объединившимися в функциональное сознание — вроде того как, не имея централизованного мозга, может быть угрожающе умен осьминог. А что мешает перестроить архитектуру продвинутых приматов, учитывая нелокальные эффекты, которые мы наблюдали?
Элви заставила себя замолчать. Она говорила слишком быстро, выплескивая все, что приходит на ум. Такая у нее была реакция на стресс. Она вытянула руки, почувствовала натяжение сухожилий, чтобы немного заземлиться, найти точку опоры в собственном теле.
— То есть, возможно, он способен это сделать, — сказал Джим. — Что бы это ни было.
— Этого я как раз и не понимаю, говорил ли он о суперорганизме или о поглощении.
Джим поднял руку. Вопрос был написан на его лице.
— Говорил ли он о превращении нас в муравьев или в нейроны, — пояснила Элви. — Если в муравьев — то мы останемся индивидуумами, просто станем частью большой организации. А если в нейроны... у нейронов нет самосознания.
— Не уверен на сто процентов, что у муравьев оно есть, — заметил Фаиз.
— То есть, вы говорите, — вмешалась Наоми, — что существует как минимум возможность, что Дуарте, или в кого он там себя превратил, готовится сделать всех и каждого частью коллективного разума и стать его центром, чтобы начать войну против сущностей за вратами.
Элви собралась с духом, пытаясь упорядочить мысли.
— Да.
В комнате надолго повисла тишина.
Наконец, Джим нарушил ее хриплым смешком.
— Ладно, будь я проклят. Он умудрился сделать так, что солдафонский авторитаризм выглядит теперь добрыми старыми деньками. Ни за что бы не подумал, что такое возможно.
— Мне нужно разослать сообщения своим людям, — сказала Наоми. — Можно как-то использовать ваши ретрансляторы, не подставив вас?
— Они нестабильны с тех пор, как засветились врата, — ответила Элви. — Возможно, лучше отправить ракету.
— Мне понадобится несколько. Похоже, у нас ситуация «свистать всех наверх», а эти «все» находятся во множестве разных систем.
— Нужно поговорить со связистом, — предложил Фаиз. — Я вас отведу и представлю.
— Кроме того, мне нужно многое прояснить с Танакой, — сказала Элви. — И Очида. Черт. Я не могу отправить эти данные Очиде. Никому не могу. Как я объясню присутствие в них Амоса Бартона?
— Это всегда будет проблемой, — сказал Фаиз.
— Я планировала скрыть его. Но, похоже, не смогу.
Несмотря на отсутствие гравитации, Джим подался вперед.
— Может, мы найдем способ подделать данные. Сочиним компьютерную модель, но с теми же выводами.
Элви перебирала в голове все сложности и опасности. И она ведь еще не опросила Кару. Столько всего нужно успеть, и неизвестно, сколько есть на это времени, пока еще есть.
— Я подумаю, что можно сделать, — сказала она.
Она начала с Танаки, записывала и перезаписывала свои просьбы об уточнении, каждый раз убеждаясь, что убрала из сообщения любые намеки на присутствие «Роси» и снова сомневаясь в себе, удаляя и начиная заново. К тому моменту, когда она поставила сообщение в очередь на отправку, перед глазами плыла пелена усталости. Ей не впервые проходить через подобное. Далее последовал список запросов для Очиды и других групп. Она могла бы вывести на первый план снимки мозга Кары. Если они сумеют выяснить, что является носителем сигнала между ней и БИМом, это может дать шанс вмешаться. А тишина, наступившая после того, как Дуарте отменил исчезновение корабля? Никому не покажется странным, если она захочет получить последние отчеты по этому поводу. Элви хотела бы, чтобы Танака была более умелым исследователем. Или успешнее искала бы Дуарте.