— А как насчет уорент-офицера Бирда?
— Кого? — опешил Ганьон.
— Уорент-офицер Бирд. На соседней койке. Как дела у него?
Ганьон едва заметно покосился на кровать Бирда.
— А, понятно. Боюсь, он не мой пациент.
Он снова постучал по ручному терминалу.
И тут это случилось, совершенно непроизвольно. Как будто сработала программа силовой брони. Внезапно ее руки пришли в движение, как будто сами по себе. Секунду назад она смотрела, как Ганьон возится со своим ручным терминалом.
Щелк.
И вот она уже завалила Ганьона на кровать и уселась сверху, придавив его плечи коленями, и снова врезала кулаком по окровавленному и перепуганному лицу.
— Разве я спрашивала, ваш ли он пациент? — услышала она собственный вопль, попав левым кулаком ему в глаз. Капельница выдернулась из вены, брызнула кровь. — Разве я спрашивала, ваш ли он пациент?
Кровь в венах гудела. Танака вновь ощутила себя сильной и живой, как всегда бывало во время драки. А потом ей словно плеснули холодной водой в лицо, она очнулась и страшно испугалась. Она слезла с кровати и отступила. Ганьон сполз на пол, тихо подвывая, как раненый зверь.
— Полковник?
Она переместила взгляд на Бирда. Теперь, стоя, Танака увидела его лицо. Светло-голубые глаза широко открыты. Она ткнула пальцем в его сторону.
— Я позабочусь о том, чтобы вас вылечили, — сказала она.
Хотя где-то в глубинах сознания ее крохотная частичка, наблюдавшая за всем этим, думала: «Я в жопе».
— С-спасибо, — пробормотал Бирд. — Все нормально, полковник. Я поправлюсь.
— Я об этом позабочусь.
Она развернулась и вышла из палаты. К ней шагнули два вооруженных охранника, но тут же попятились. Больничная рубашка сползла с плеч, и Танака подхватила ее, чтобы не светить всем в коридоре своими сиськами. Хотя, наверное, уже продемонстрировала свой зад половине медицинского персонала станции «Гевиттер». Все это казалось таким неважным.
Она не знала, сколько прошло времени — несколько часов или несколько секунд, прежде чем она нашла регистратуру. За стойкой сидела та же темноволосая девушка. При виде Танаки мягкие юные глаза распахнулись.
— Вы знаете, кто я?
— Да, полковник.
— Хорошо. — Танака сделала глубокий вдох, выпрямилась и выговорила четко и ясно, насколько позволяли повязки и раны:
— Назначьте для меня психиатрическое освидетельствование.
Глава двадцать девятая. Джим
Ондатра молотила лапами, как будто плыла, перемещаясь по воздуху по коридору за камбузом. Собака лаяла, громко и дружелюбно, и широко скалилась в радостной собачьей улыбке. Ксан на долю секунды застыл в дальнем конце коридора, потом рассмеялся и принял плывущую собаку в объятья.
— У тебя получается! — захлопала в ладоши Тереза Дуарте.
— Она не укусит? — спросил Ксан.
— Она хорошая собака. Не кусается.
Лицо черноглазого мальчика пылало от волнения. Он вытянул вперед руки с раскинутыми серыми пальцами и засмеялся от удовольствия. Джим проскользнул мимо него, нырнул под плывущую по коридору собаку и влетел в камбуз. Фаиз и Алекс уже были там. Алекса удерживали на полу магнитные сапоги, Фаиз плавал в воздухе, но закрепившись за поручень.
— Похоже, им весело, — заметил Джим, пока «Росинант» наливал в грушу свежесваренный кофе. — Что это они делают?
— Играют в мяч, — сказал Алекс. — Собакой.
Джим отпил вкусного и горячего кофе, почувствовал знакомое тепло во рту, потом в горле.
— Ну да, конечно. Я сам не знаю, зачем спросил.
Переконфигурировать лабораторию «Сокола» для двойного погружения было непросто и получилось не быстро. Элви собрала на корабле достаточно запчастей, чтобы починить все, что только может сломаться, поэтому добыть второй комплект датчиков, второе медицинское кресло и оборудование мониторинга стало проблемой только в части выяснения, в каком это ящике и в каком грузовом отсеке. Однако стены лаборатории не раздвинуть, а поиск пространства для всего этого оборудования и технического персонала требовал времени и кучи совещаний. В придачу нужны были базовые сканы Амоса, интеграция с медотсеком «Роси» и серия продолжительных обсуждений, чтобы сопоставить предыдущие исследования библиотеки с изменениями сознания и новыми знаниями, приобретенными Амосом.
Шли дни, и на «Роси» стали появляться новые лица. Сначала Фаиз и Элви, однако по мере того, как времени у нее становилось все меньше, Фаиз все чаще являлся один. Потом он начал брать с собой Кару и Ксана, а чаще — одного Ксана. Снаружи, в коридоре, радостно залаяла Ондатра, плывущая мимо камбуза к Терезе.
— Ребята хорошо ладят, — заметил Фаиз.
— Похоже, ты просто используешь Терезу как няньку, да? — спросил его Алекс. — Она уже достаточно взрослая.
— Ксан как минимум вдвое старше нее, — ответил Фаиз.
— Но он ребенок, — возразил Алекс. — Он просто очень надолго остался ребенком.
— Что делать, не все укладывается в простую схему, — развел руками Фаиз. — На самом деле, Ксан и Кара не существуют в шкале от ребенка до взрослого. Они просто Кара и Ксан.
В коридоре звенел смех Терезы. Хотя на «Роси» она провела много месяцев, звук был незнакомый, резкий и радостный. Джим не представлял Терезу Дуарте смеющейся.
Вероятно, из-за того, что у нее для этого было мало поводов. И мало кто за ее обстоятельствами мог разглядеть ее подлинную суть. Даже сам Джим не был уверен, что смог. Она — дочь богоподобного императора, их живой щит, наследная принцесса Лаконии и высокопоставленная отступница. Так и есть, но это не полная правда. Кроме прочего, она еще и ребенок. Потерявший мать и отца, убежавший из дома, эмоционально нуждающийся в том, о чем Джим мог только догадываться. Но не знать. Вероятно, и он точно так же закрыт для Терезы.
Тем не менее, в ее смехе было нечто странно универсальное. Как и в смехе Ксана. Голоса играющих совсем юных людей. Джим вдруг понял,
все трое взрослых замолчали и слушают голоса детей, будто музыку.
Ондатра громко и визгливо тявкнула, и Тереза крикнула Ксану, чтобы остановился. Спустя миг она с раскрасневшимся и потным лицом заглянула в дверь.
— Всем привет. Ондатре нужно в комнату для маленьких собачек. Можно я проведу Ксана в машинное отделение, чтобы он увидел, как это делается?
Машинальному «Конечно, идите» Джима помешала мысль о том, что Ксан и Тереза на корабле одни. Он не думал, что они злонамеренно что-нибудь натворят — получается, стал доверять Терезе, — но в их нынешнем настроении это «что-нибудь» могло произойти по ошибке. А машинное отделение стареющего марсианского корабля — совсем неподходящее место для баловства.
— И я тоже пойду, — вызвался Алекс и выбросил в утилизатор остатки еды.
Обернувшись к Терезе, Джим ткнул в сторону Алекса большим пальцем и сказал:
— Не давай ему играть с инструментами.
Девушка закатила глаза, разглядев за этой слабенькой шуткой опасения Джима, и отмахнулась. Уходя, Алекс хлопнул его по плечу. Джим пил кофе, а они — девочка, мальчик, собака и взрослый мужчина, — переговариваясь и смеясь, направились к шахте лифта, а потом вниз.
— Спасибо, — сказал Фаиз.
— Да пожалуйста. А за что?
— Что позволили Ксану хоть немного отдохнуть от постоянного стресса. Он старается держать лицо, что бы мы ни делали, но ему тяжело. Думаю, каждый раз, когда Кара входит в погружение, он тревожится о том, какой его сестра в итоге вернется назад.
— Есть такая проблема?
— Я не знаю. Может быть. Опыта у нас нет. О серьезных изменениях мы, скорее всего, узнаем, только когда они уже случились.
— Мне такое знакомо, — ответил Джим. Допил кофе и выбросил опустевшую грушу.
— И спасибо, что позволили мне приходить сюда. «Сокол» — славный корабль, и компания, в общем, не самая худшая, но после нескольких месяцев на плаву начинаешь мечтать о прогулках вдоль реки и об университетских кафешках.
Джим из вежливости рассмеялся, но в груди у него что-то сжалось. Он набрал заказ — простой завтрак из яиц и бобов.
— Сожалею.
— О чем? — спросил Фаиз.
— Что загнал вас сюда. И тебя, и Элви. Я хочу сказать, что, наверное, подставил вас с этой работой.
Фаиз склонил голову набок. Джим знал его еще с Илоса. Годы мягко с ним обошлись. Волосы все такие же густые, и темнее, чем могли бы быть, а морщины на лице в основном говорили о том, что он много смеялся. Но сейчас Фаиз казался задумчивым.