— Хорошо, — сказала она. — Алекс и Тереза пока остаются. Остальные — идем знакомиться.
Наоми поймала взгляд Джима и подняла бровь. Она полагала, что это ему не нужно идти. Он пожал плечами. Он считал, что нужно.
— Это мне подходит, — объявил Амос, втискиваясь в шлюз. — Наш визит одобрен, есть стыковка и приглашение.
Джим проследовал за Наоми в шлюз и похолодел до костей, когда люк за ними закрылся. Страх перед Танакой сменился другим. Теперь в глубине души он ожидал, что внешний люк шлюза распахнется в вакуум, воздух испарится, внутрь ворвется смерть. Вместо этого шлюзовая камера тихо звякнула, раздалось мягкое, будто выдох, шипение газа, выдвинулся трап. Внешний шлюз «Сокола» был уже открыт, и они втроем устремились к нему. Воздух пах иначе. Остро и терпко.
Когда внешний люк «Сокола» закрылся, открылся внутренний, и за ним стояла Элви Окойе. Рядом с ней дрейфовали Фаиз и черноглазая девушка. Элви улыбалась, но выглядела ужасно. Кожа стала пепельной, а руки и ноги заметно атрофировались.
— Наоми, Джим, — произнесла она, подплывая к ним, как неудавшаяся пародия на ангела. — Рада снова вас видеть. И Амос. — Элви остановилась для рукопожатия, взгляд метнулся к Амосу, и на миг у нее в глазах появилось что-то похожее на голод. Интерес ботаника к очень важному новому виду. — Мне бы очень хотелось провести медицинское обследование, пока вы здесь. Вы не против?
— Если это чему-то поможет, док, — сказал Амос, а потом обернулся к черноглазой девушке. Черты ее лица были совсем другими, чем у Амоса, но одинаковые чернота глаз и сероватый оттенок кожи заставляли мозг Джима искать фамильное сходство. — Привет, Искорка.
Девочка нахмурилась, собралась сказать что-то, но остановилась.
— Ну что ж, — сказал Фаиз, — все это чертовски неловко, правда?
Словно приходя в себя, Элви сделала приглашающий жест.
— Пожалуйста, проходите. Я подготовила маленькую приветственную вечеринку, и нам нужно о многом поговорить.
Глава двадцать седьмая. Элви
«Росинант» прошел через врата Адро. Они засияли, словно костер радио— и рентгеновского излучения, и Элви поняла, что игра изменилась. Она пока не знала, во что играет теперь и каковы будут последствия, но, без сомнения, образ ее действий только что устарел.
Первой реакцией на «Соколе» была едва сдерживаемая паника. Вражеский боевой корабль в системе. «Сокол» далеко не беззащитен, но будет ли бой? Сбросит ли подполье ядерные бомбы на БИМ так же, как на строительные платформы? Как они изменили врата? Сначала Элви просто подавала пример. Она не паниковала, и это позволило остальным тоже не паниковать. Затем пришел первый луч с «Роси», Наоми ввела ее в курс дела, и Элви потребовалось принять некоторые решения.
Первым шагом, от которого будет зависеть все остальное, стал разговор с Харшааном Ли.
Ли парил в ее кабинете со скрещенными лодыжками, сложив руки за спиной. Он слушал со спокойной сосредоточенностью исследователя, получающего новые сведения. Только эти сведения полностью меняли его жизнь и перспективы выживания.
— Извиняться я не намерена, — говорила Элви. — Адмиралу Трехо прекрасно известно, как я отношусь ко всем этим политическим и военным разборкам перед лицом экзистенциальной инопланетной угрозы. Если он узнает... Когда он узнает, то не будет удивлен. Но и счастлив тоже не будет.
Доктор Ли медленно выдохнул сквозь зубы — то ли вздохнул, то ли сдулся.
— Уж конечно, не будет.
— Если хотите, могу посадить вас в карцер. Когда все это всплывет, честно скажете, что ничем не могли помешать.
Ли надолго замолчал, задумчиво глядя по сторонам. Элви восхищалась умом и профессионализмом этого человека. Она не знала, каким будет его ответ, но если ей действительно придется искать ему замену, это будет нелегко.
Когда Ли заговорил, в голосе слышалась смесь обреченности и веселья.
— Я офицер Лаконии и патриот. Вы — мой командир и глава Директората, в котором я служу. Ваше сотрудничество с врагом неординарно. Возможно, после Сан-Эстебана неординарность жизненно необходима. Я понимаю ваши доводы. Можете на меня рассчитывать.
— Спасибо, — сказала Элви. — И еще одно, Харшаан. У меня есть доступ к системам связи и устройства слежения, о которых не знают даже наши связисты. Не играйте со мной. Я здесь для того, чтобы победить, вам ясно?
— Яснее некуда, — ответил он.
При его поддержке остальные члены экипажа быстро перешли от страха к замешательству. Элви такого не ожидала, но работа в такой системе, где к субординации относятся почти с религиозным рвением, имеет кое-какие реальные преимущества. По крайней мере, когда главной была она.
Связь через врата всегда была нестабильной. В системе Сол или Лаконии — и все чаще в более развитых колониях, таких как Оберон и Бара-Гаон — ретрансляторов хватало для надежных решений по маршрутизации. Если один из них выходил из строя, другие замечали это и направляли сигнал в обход. В системе Адро была единственная цепочка ретрансляторов, которые «Сокол» сбросил по дороге обратно, и еще один у врат, который время от времени уничтожали подпольщики, пираты или вандалы.
Хлынувший от врат поток радиосигналов действовал как глушитель и сделал систему еще менее надежной. Но постепенно, в периоды низкой активности и на частотах, которые новая активность кольца как будто бы игнорировала, перед Элви начала раскрываться более глубокая картина произошедшего. К прибытию «Росинанта» она понимала новый статус-кво яснее, чем кто-либо, кроме, возможно, Очиды и Трехо. Более того, у нее появился план. И заручиться поддержкой доктора Ли было гораздо проще, чем заставить «Росинант» принять на себя риски этого плана.
Элви ждала в шлюзе вместе с Фаизом и Карой. Она бы пригласила доктора Ли и Ксана, но они не смогли бы присутствовать на брифинге. В ее лаборатории не хватит места на всех. Элви чувствовала, как в груди сжимается пружина тревоги. Парившая рядом Кара сжимала и разжимала руки. Заламывала их. Раньше Элви считала это выражение просто фигурой речи.
— Еще можно дать задний ход, — сказал Фаиз.
— Нет, нельзя, — ответила Элви.
— Ты права. Нельзя.
Внешний люк шлюза закрылся, и с легким щелчком открылись защелки внутреннего. Дверь скользнула вбок, и за ней были они.
Наоми сильно изменилась с тех пор, как они виделись в последний раз. Тогда обе они были моложе, и Элви помнила Наоми мягкой, почти отстраненной, имевшей привычку прятаться за водопадом темных вьющихся волос. У женщины в шлюзе было жесткое лицо, снежно-белые волосы и никакого намека на замкнутость. Камеры не передавали серьезность, с которой она держалась. Каким-то образом за несколько десятилетий Наоми Нагата стала человеком, которого Элви вполне могла представить сидящим за столом напротив Антона Трехо. Интересно, знал ли об этом Трехо.
С другой стороны, Джеймс Холден выглядел самим собой, только старше. Конечно, она видела его на Лаконии намного позже и успела привыкнуть к следам прожитых лет на его лице и рассеянному, озадаченному взгляду.
— Наоми, Джим. Приятно видеть вас снова, — сказала она. Человек рядом с ними дружески улыбнулся. Возможно, почти беззвучный вздох Кары ей только показался. — И Амос. Я слышала, вы изменились, как Кара и Ксан. Мне бы очень хотелось провести медицинское обследование, пока вы здесь. Вы не против?
— Если это поможет, док. Привет, Искорка.
Они помолчали. Преступники и заговорщики, которым поручено спасти человечество от него самого и от врагов, стремящихся его уничтожить.
— Ну что ж, — сказал Фаиз, — все это чертовски неловко, правда?
— Пожалуйста, проходите. Я подготовила маленькую приветственную вечеринку, и нам нужно о многом поговорить.
Команда изо всех сил старалась не замечать чужаков, когда они проходили по кораблю. Элви попыталась представить, что чувствовала бы на месте подчиненных. В их доме принимают врагов. Интересно, кто из них догадался, что Тереза Дуарте находится на корабле гостей. Если бы Элви вдруг захотела устроить проверку на вшивость, чтобы узнать, сдадут ли ее Трехо, лучше ничего и не придумать. Она надеялась, что ни у кого нет секретного канала, о котором ей неизвестно. Иначе... Иначе все станет еще интереснее.
Они дошли до лаборатории, и Элви завела всех внутрь, будто она снова в колледже, устраивает вечеринку в своей комнате в общежитии. Зайдя последней, она закрыла за собой дверь.