Она поняла, что слишком долго молчит.
— Директорат по науке посылает исследовательские корабли, чтобы заняться инцидентом и сопровождавшими его галлюцинациями.
Слово «галлюцинации» она подчеркнула чуточку сильнее, чем следовало. Танака хотела сказать: «Вы что-то чувствовали, что-то вспомнили, что-то испытали. Но не считайте, что это реально».
— Понял, полковник, — ответил Боттон. — Я немедленно отзову людей с других кораблей.
Танака посмотрела на экран, за которым он работал. Там был скан пространства колец, который «Деречо» сделал в тот момент, когда случилась эта хрень. Танака мотнула подбородком на экран и вопросительно подняла брови.
Боттон покраснел. Вот это неожиданно.
— Я тут... пересматривал инцидент, — сказал он. — Это было нечто потрясающее.
— И что вы об этом думаете? Можете поделиться мыслями со своим командиром? — холодно спросила она.
Не угроза, если Боттон не поймет именно так. Значит, пусть и будет угрозой.
Боттон не услышал предупреждения. Его поза смягчилась, взгляд расфокусировался. Танака гадала, что могла бы найти за этими глазами, если бы инцидент произошел в этот момент.
— Галлюцинации... Они показались мне очень неприятными.
— Мне тоже, — согласилась Танака.
— Именно, полковник. И думаю, если я лучше пойму, что произошло, то быстрее сумею выбросить это из головы. А мне бы очень этого хотелось.
Танака наклонила голову. В его голосе звучало эхо ее собственных страхов. И тут до нее дошло, что не только она ощущает произошедшее как надругательство над собой. Конечно, у Боттона тоже есть свои тайны, которые он лелеет и оберегает. Теперь Боттон стал нравиться ей чуть больше.
— Уверена, Директорат по науке лучше нас оснащен, для того чтобы разобраться в этом, — сказала она. — Сколько нам нужно времени, чтобы двинуться дальше?
— Понадобится несколько часов, чтобы вернуть весь экипаж на борт.
Звучало как извинение. Это ей тоже понравилось.
— Как только все прибудут, проинформируйте все корабли, что им следует оставаться здесь, пока не появятся исследовательские группы и не опросят всех, кто на борту.
— Вряд ли им это понравится. Некоторые капитаны ясно дали понять, что хотят как можно скорее покинуть пространство колец.
— Любой корабль, отбывший без разрешения, будет считаться пиратским, и лаконийские силы его уничтожат, — сказала Танака.
— Я прослежу за тем, чтобы они это поняли.
Танака глубоко вздохнула. Остальные члены команды, сидящие на своих местах, как будто находились в другом измерении, судя по реакции на их разговор. На экране Боттона врата вспыхнули белым. Как и инопланетная станция в центре пространства колец. Датчик «Деречо» снизил чувствительность, чтобы его не ослепило. Когда через секунду изображение снова появилось, врата выглядели светящимися точками по всей медленной зоне.
«Я что-то упустила». Эти слова звучали шепотом в ушах. Какие-то слова капитана «Прайса». Или что-то насчет светящихся врат. Или Боттон случайно обронил какую-то фразу, которая поможет разгадать тайну, а то и даст Танаке возможность взять ситуацию под контроль.
— У нас есть свидетельства, что какой-то корабль совершил переход в систему Бара-Гаон примерно в то же время, — сказал Боттон. — Стоит копать дальше?
— Да, — ответила Танака. — И сообщите мне, когда вернутся все члены экипажа.
Она включила магнитные ботинки, развернулась на одной ноге и пошла обратно к лифту. За ее спиной послышалось учащенное дыхание, словно все задерживали воздух в легких, пока она была на мостике.
Бара-Гаон — активная система. Если «Росинант» сбежал туда, значит, надеялся воспользоваться контактами подполья, чтобы скрыть переход. Любые данные, полученные из официальных источников, следует дважды проверить лично на предмет подмены. Мысленно Танака уже пустилась в погоню и тут же почувствовала облегчение.
Ей хотелось пойти в спортзал и попинать тяжелую грушу. Ведь в молодости она занималась боксом. Мысль промелькнула в голове, словно кто-то ее произнес. Но голос принадлежал не ей. Танака отбросила эту мысль. Нужно поесть. Отправить ответ Трехо. Выследить «Росинант». Нужно найти Уинстона Дуарте или кем там он стал. Чувство долга закрывало ее разум как жалюзи, отсекая все, что уводило от цели.
У нее было задание и личный счет. Танака машинально почесала раненую щеку.
Она что-то упустила.
Глава двадцать шестая. Джим
Джим не мог уснуть. Он лежал в кресле-амортизаторе, погруженный в гель, с мягкой гравитацией в одну треть g, и старался заставить себя ощутить умиротворение и покой, но они не шли. Рядом, спиной к нему, свернулась Наоми. Когда-то он спал, совсем отключив освещение, но то было еще до Лаконии. Теперь он оставлял слабый свет — не больше одной свечи, но достаточно, чтобы, очнувшись от ночного кошмара, убедиться — его окружают знакомые стены каюты. Однако кошмар ему не приснился. Джим вообще не спал.
Наоми что-то пробормотала во сне, подвинулась, устраиваясь поудобнее. За долгие годы он уже знал, что так она погружается в самый глубокий сон. Что-то снова пробормотав, она вздрогнула, как будто удерживаясь от падения, и засопела.
Он мечтал о такой жизни во время тюремного заключения. Он думал, что лишился этого навсегда — мучений от легкой бессонницы, со спящей рядом возлюбленной. То, что вселенная возвратила ему все это, когда он уже потерял надежду, переполняло глубокой признательностью — когда не пугало. Ведь все это было таким тонким, таким хрупким и драгоценным.
Они оба смертны. И наверняка он знал лишь одно — это не будет длиться вечно. Когда-нибудь они с Наоми в последний раз поужинают. Когда-нибудь для него настанет последняя бессонная ночь. И последний момент, когда он будет слышать вокруг гул двигателей «Роси». Может быть, он будет осознавать, что время пришло, может, все поймет, только оглянувшись назад, или это может так быстро закончиться, что не будет времени замечать короткие потерянные мгновения.
Наоми дернулась, снова затихла, а потом засопела, тихо и мягко. Несмотря на усталость, Джим улыбнулся, досчитал до двухсот ее вздохов, чтобы дать ей время полностью погрузиться в сон, а потом выбрался из своего кресла и в полумраке оделся. Когда он открыл дверь в коридор, Наоми обернулась и посмотрела на него. Несмотря на широко распахнутые глаза, она толком не проснулась.
— Не тревожься, — сказал он ей. — Спи.
Она улыбнулась. Она была так красива, когда улыбалась. Она красива всегда. Джим закрыл дверь.
Они проделали уже три четверти пути к «Соколу» и скоро должны были начинать торможение. А сообщение, которое прислала им Элви — о том, что они могут пристыковаться, и она проследит, чтобы не было проблем, и что их уже ждут — оставляло ощущение нормальной жизни, которое совсем не соответствовало ситуации. И даже после того, как в ответ Наоми передала траекторию их полета и координаты ожидаемого пересечения, Джим был смущен абсурдностью отношения как к простому визиту в гости на ужин, в то время как на самом деле эти действия больше походили на заговор и государственную измену. Однако «Деречо» не пошел за ними через врата, а здесь спрятать корабль негде. Когда-то на системе Адро могла существовать жизнь. Сейчас осталась лишь звезда, зеленый алмаз размером с газовый гигант, плюс «Сокол» и «Росинант».
Пробравшись к лифту, Джим медленно проехался на нем вверх сквозь сонный корабль, на командную палубу. Алекс стоял возле кресла-амортизатора, держал в руке грушу с напитком, а на экране перед ним сияли врата. Теперь они остались достаточно далеко позади, и, выйдя наружу, Джим не различил бы их среди миллиардов звезд. А телескоп показывал исходящие от них волны энергии, подобные северному сиянию.
— Привет, — сказал Джим.
Алекс оглянулся через плечо.
— Ты что не спишь?
— Не мог уснуть. Решил посмотреть, не хочешь ли ты, чтобы я постоял на вахте.
— Я в отличной форме, — ответил Алекс. — Ритм сбился, и кажется, сейчас послеобеденное время. Не хочешь пива?
— Послеобеденного?
— Не утреннего же.
Алекс извлек из своего кресла еще одну грушу. Джим подхватил ее на лету, отломил пробку и сделал большой глоток.
— Никогда не понимал тех, кто любит пить пиво без гравитации, — сказал Алекс. — Это же не напиток, а просто какая-то слабоалкогольная пена.