— Все хорошо, старушка, — сказала Тереза. — Все хорошо.
И это было почти правдой. Во всяком случае, не вполне ложь. «Росинант» находился почти у врат Нового Египта, и хотя «Ястреб» не погиб, он был слишком далеко, где-то в гравитационном колодце местного солнца, и даже на самой безумной тяге не способен их догнать. Предстоящий переход через пространство колец, без ясного представления о трафике через них и с лаконийскими военными на хвосте, в радиусе попадания, казался почти нормальным, по критериям нормы нынешних времен. Зато Тимоти, то есть Амос, вновь бросил вызов смерти, Ондатра по-прежнему была при ней, и в религиозной школе-пансионе в жопе миров учиться не придется.
Тереза удивилась тому, какое облегчение почувствовала, когда планы со школой не осуществились. Сразу после она была в панике и потрясена. Ужас при виде растерзанного тела Амоса, жестокой перестрелки, тревожное ожидание, рискнет ли «Ястреб» выстрелить по «Росинанту», чтобы схватить ее. Но как только все закончилось, Тереза начала больше улыбаться. Она по-прежнему на «Роси», и даже не по собственной вине.
Когда она вошла в камбуз, команда «Росинанта» собралась вокруг маленького стола с унылым желтовато-белым тортом. В нем было воткнуто две свечи в форме единицы и шестерки, отпечатанных из медицинского полимера. Огоньки были почти сферической формы. Жалкое зрелище.
— Увы, почти те же дрожжи и грибы, как и во все остальном меню, — сказала Наоми. — Но там есть и сахар, и выглядит симпатично.
— Это... Вы все такие классные, — сказала Тереза.
В ее горле встал комок, она не понимала почему. Может, от благодарности, или от грусти, или после сумбурного пробуждения от такого яркого сна об отце. Амос и Джим запели, Наоми с Алексом подхватили мелодию, хлопая в ладоши. Выглядело все это дешево, мелко и не впечатляюще, но они постарались ради нее, хотя и не должны были. Когда Алекс предложил ей загадать желание и задуть свечи, Тереза просто задула их. Она так и не смогла придумать, что загадать.
Амос вытащил полимерные свечи и бросил их в утилизатор, Наоми разрезала торт, а Джим раздал всем груши с чаем и кофе.
— Не совсем традиционный завтрак, — сказала Наоми, вручая угловой кусок Терезе. — Но мы хотели отпраздновать, прежде чем начнем переход на Фригольд. Когда окажемся на причале, будет уже не до этого.
— Все, что нужно сделать на корабле, лучше сделать сейчас, — согласился Джим.
Предыдущий день рождения Терезы проходил в бальном зале Дома правительства. Там присутствовали самые важные персоны из всего рассеянного по вселенной человечества, и Тереза была одной из них. Ее отца уже подкосила катастрофа с «Тайфуном» и станцией «Медина», и Тереза ощутила бремя империи на своих плечах. Тогда она знала, какое желание загадать. Выбраться оттуда. И теперь ее желание осуществилось. Хотя она совсем не так это себе представляла.
Тереза попробовала кусочек торта, и он оказался... неплохим. Немного твердоват и слишком сухой, но вполне ничего. Испечен не самыми лучшими кондитерами из тысячи миров, мечтающими произвести впечатление на бога-императора. И никто не произносил официальных речей, тщательно выверенных, чтобы подать верный политический сигнал, никто не дарил вычурных подарков, совершенно не нужных, которые через неделю она и не вспомнит. Тереза и вообразить не могла, что этот день рождения будет так не похож на все предыдущие. Даже если бы экипаж «Росинанта» забыл про ее день рождения, это и то было бы привычнее. Ей частенько казалось, что про нее забыли, даже когда она находилась в центре внимания.
Ондатра ткнулась мокрым носом ей в ладонь и тихо гавкнула, приглашая к разговору. Тереза отломила кусочек торта и протянула ей. Собака громко и радостно зачавкала.
— В чем дело? — спросил Джим, и Тереза не сразу поняла, что он обращается к ней.
— Ни в чем. А что?
— Ты вздыхаешь.
— Правда?
Алекс кивнул.
— Точно-точно.
— Ничего такого, — сказала она. — Я просто задумалась о том, насколько все изменилось по сравнению с прошлым годом. Только и всего.
— Не самое лучшее шестнадцатилетие, — поморщился Алекс. — Нужно было устроить грандиозный праздник.
— О чем это вы? — вмешался Джим. — Это прошлый день рождения был важной вехой. Кинсеанье́ра, так его называют. А шестнадцать — это ерунда.
— Только не там, где я вырос, — возразил Алекс. — На Марсе главный праздник — шестнадцать лет.
— Ты имел в виду кинсе́? — по-дружески поддела Джима Наоми. — Откуда ты знаешь про этот праздник?
Бессмысленная дружелюбная улыбка Амоса означала, что он понятия не имеет, о чем все говорят, и ему, в сущности, плевать, но пусть продолжают болтать, он не против. Порой он напоминал огромного терпеливого пса среди щенков.
— Пятнадцатилетие. Кинсеанье́ра, — сказал Джим. — На большей части Земли это важный ритуал. Для меня все устраивал папа Сесар. Шатер и музыканты, а мне пришлось надеть костюм и научиться танцевать. Куча людей, которых я едва знал, положили деньги на мой образовательный счет. Это было забавно, хотя и слегка унизительно.
— Хм, — сказала Наоми. — А я думала, кинсе́ начали отмечать астеры.
— И ты тоже танцевала?
— Да, мы танцевали. И пили.
— Пили в пятнадцать лет? — удивился Алекс.
— Пятнадцать — это возраст, когда родители теряют налоговые вычеты и начинают платить по полной. Так что в этом возрасте у нас обычно устраиваются на первую работу. По крайней мере, так было до Транспортного профсоюза. Тогда Мичо Па продлила налоговые вычеты до семнадцати. Но вечеринки все равно устраивали.
— Значит, ты ушла от родителей в пятнадцать? — спросила Тереза.
— Еще раньше, — ответила Наоми. — Отца я не знала, а у мамы был долгосрочный контракт на грузовом судне, куда не брали детей. Я в основном жила у теть. С некоторыми я и правда была в родстве, но с большинством — нет.
— А я не помню матери, — призналась Тереза. — Она умерла, когда я была еще маленькой.
— Это тяжело, — сказала Наоми, как будто с чем-то соглашаясь.
Тереза ждала следующего вопроса. Как она умерла? Теперь Тереза уже пожалела, что начала эту тему. Но никто не стал развивать ее дальше.
— Ничего такого не знаю, — продолжил Алекс. — В долине Маринер с размахом празднуют шестнадцатилетие. Или тринадцатилетие. Такое тоже бывает.
— Так вот почему ты так бесился, когда мы пропустили шестнадцатилетие Кита? — спросил Амос.
Алекс опустил взгляд, и болезненная гримаса почти мгновенно сменилась легкой грустью.
— Мы с Гизеллой тогда переживали худший момент. Лучше всего было держаться подальше. Но мне все равно жаль было это пропустить.
Тереза затолкала в рот последний кусок торта, к явному разочарованию Ондатры. Почти целый год Тереза провела с этой четверкой. А после грандиозного провала, которым обернулась попытка спихнуть ее к кузине на Новом Египте, возможно, проведет и весь следующий год. Другие люди приходили и уходили, но костяк команды оставался неизменным. Их разговоры сейчас звучали как болтовня на семейных посиделках. Только это была не ее семья. Отчасти это объяснялось большой разницей в возрасте. Когда они говорили о временах до появления врат, это напоминало просмотр старого развлекательного канала. Мысль о том, что все человечество заперто в одной системе, вызывала почти клаустрофобию. Для них это означало нечто другое, и Тереза примерно представляла, что именно. Однако ее понимание никогда не совпадет с их пониманием.
Она посмотрела на Амоса. Тот не говорил о днях рождениях или родителях. Из всей четверки он больше всех был похож на нее — находился где-то на периферии этого разговора. Но чувствовал себя уютно в этой компании. Хотя ему-то везде хорошо.
А у нее никогда этого не будет. Ее опыт уникален. Никто больше не жил так, как она, и все ее близкие остались на Лаконии или мертвы. Другие люди могут связывать свои истории в одну с помощью аналогий и моделей, например, похожих дней рождения в детстве, но ее жизнь слишком сильно отличается. Нигде во вселенной не найти стола, за которым сидят люди, чьи отцы готовили их направлять судьбу человечества, которым предложили бессмертие, а они его отвергли; чья личная жизнь — синоним функционирования раскинувшегося по всей галактике государства.
Единственная надежда — найти свое место и начать строить там жизнь, если не нормальную, то хотя бы понятную. А потом дождаться, пока все окажется в прошлом, и она тоже сможет рассказывать об этом теплые истории в дружеском кругу.