— Потрясающе, просто огонь, — безучастно произнес Фаиз.
— «Терешкова-1» и «Терешкова-2» были первыми долгосрочными экспедициями на Европу. Они искали внеземную жизнь.
— И не нашли.
— Нашли кое-какие прекурсоры аминокислот, но не жизнь.
— То есть, космические черепахи не с Европы.
Раздражение вспыхнуло и погасло. Они оба устали. Оба находились на единственном корабле в незаселенной системе, и любую помощь можно было ждать в лучшем случае несколько недель. И Элви не слишком-то хорошо все объяснила. Она вздохнула, расправила плечи и продолжила:
— Не с Европы. Но, может быть, они похожи на тех, кого мы искали. И есть еще кое-что. «Терешковы» искали и другую форму жизни — организмы, которые живут в глубоких кратерах.
— А, этих я знаю. Черви и всякие штуки, живущие рядом с вулканическими жерлами. Они используют энергию оттуда вместо солнечного света.
— Да, а также получают кучу биологически интересных минералов.
— Стоит заговорить о вулканизме, и я сразу понимаю, что к чему, — сказал Фаиз.
— Вот что описывает Кара. Такой биом. Смотри, она говорит о холоде вверху и жаре внизу. Похоже на ледяную оболочку влажного планетарного спутника с горячим ядром. А между ними — свободная вода. А когда она говорит, что чувствует, как оно начинает создавать больше себя, это... Не знаю. Какой-то вид размножения. Митоз или почкование.
— И то, что она чувствовала вкус камней, — вмешался Фаиз. — Минералы и нутриенты всплывают снизу. Ты думаешь, там и те, и другие. Эти медленные черепахи...
— Медузы.
— ... и организмы из кратеров, только они ниже.
— Как то, что мы искали на Европе.
Складка на лбу Фаиза разгладилась. Элви хотелось продолжать, но она знала своего мужа. Он что-то обдумывает, и если она заговорит, просто ее не услышит. Раздавались лишь гул корабля и щелканье очистителя воздуха, пока Фаиз не издал похожий на кашель смешок.
— Ладно, я знаю, о чем думал, — сказал он. — Насчет этой штуки в воде.
— Поручня?
— Да, именно. Это произошло после... черт... вкушения камней? Серьезно, надо было взять с собой и аспиранта по поэзии. Дерьмо какое-то, а не данные.
— Ты о чем-то там думал.
— Да, прости. Может, этот поручень в воде — какое-то импрессионистское, эмпирическое описание поглощения железа, ведущего к магнитной навигации.
— И вот это, в конце, — сказала Элви. — Когда нечто опускается вниз, в жару, и возвращается со шрамами, но и с этим... откровением, что бы это ни было. Что если это медленная жизнь впервые ищет богатую нутриентами среду? Намеренно ищет пищу вместо того, чтобы просто натыкаться на нее. Думаю, Кара переживает эволюционную историю этого организма. Алмаз...
— Спасибо, что не называешь его изумрудом.
— ... показывает ей, как они появились на свет. Так же как мы стали бы объяснять, что такое жизнь, существу, которое никогда не видело ничего подобного, начав историю с органической химии, чтобы у нас был общий контекст.
Фаиз замер, складка на лбу вернулась. Элви оттолкнулась от стены, повернулась, чтобы ухватиться за край стола, и остановилась. Фаиз увидел выражение ее лица и покачал головой.
— Нет, в этом есть смысл. Некоторый. Я понимаю, что это могло бы быть самой лучшей стратегией обмена информацией и все такое. Просто... Ладно, предположим, создатели протомолекулы довели нас до момента, где они в виде хомячков прячутся от динозавров. Не хочу быть сволочью, но... и что?
Элви не знала, что ожидала от него услышать, но точно не это.
— А то, что мы узнаем кое-что о том, кто они такие. О происхождении вида, который распространился по всей галактике и преодолел кучу всякой ерунды, которую мы считали законами физики. Это немало.
— Немало. Я понимаю. Но, милая, это же так далеко в прошлом. Если бы Кара могла спросить у алмаза пять наилучших способов не дать чудовищам вне пространства и времени уничтожить все живое, такое начало было бы куда лучше.
— Только если она сможет понять ответ.
— И если они знали. А факты намекают, что вряд ли. Та хитромудрая ловушка с гамма-лучами в системе Текома больше похожа на дробовик, привязанный к дверной ручке. Даже если мы узнаем всё о космических медузах, хватит ли нам этого?
Они замолчали. Элви знала эту тяжесть в центре живота. Теперь она всегда была там. Менялось только то, насколько Элви ее замечала. Она ожидала, что муж спросит «Что мы здесь делаем?» и собиралась ответить «Все, что можем», но он удивил ее.
— Все будет хорошо.
Она рассмеялась, не потому что поверила, а потому что это была очевидная неправда. И потому что он хотел утешить ее, а она нуждалась в утешении. Он взял ее за руку и притянул к себе. Обхватил ее, и она позволила себе прижаться к мужу, пока они не поплыли вместе, его голова на ее плече, его бедра под ее бедрами, будто близнецы в одном плодном пузыре. Вряд ли этот образ мог понравиться другим людям, но он нравился ей. А когда Элви была наедине с Фаизом, другие люди не имели значения. Его дыхание пахло дымным чаем.
— Прости, — прошептала она. — Малыш, прости меня.
— За что?
— За все это.
— Это не твоя вина.
Она прижалась щекой к его голове, почувствовала, как волосы царапают кожу. По глазам текли слезы, и кабинет плыл, будто она находилась под водой.
— Я знаю. Но не знаю, как все исправить, а должна.
Элви почувствовала его легкий вздох.
— Мы отчаянно пытаемся выиграть на последней минуте.
— Мы продвигаемся. Мы уже знаем намного больше.
— Ты права. Я расстроен. Я не хотел ругать проект, — сказал Фаиз. — Если ответы где-то и есть, то они здесь.
Элви кивнула, надеясь, что это правда, и что растущее ощущение, будто она упускает нечто важное — критическое — в записях, ее не обманывает. И что она найдет это в нужное время.
Позже, когда Фаиз ушел немного поспать, она просмотрела пакет отчетов от Очиды. Рабочая группа по физике высоких энергий подготовила свежие данные. Последние результаты комплексного моделирования показывали возможные связи между атакой на «Тайфун», увеличением количества виртуальных частиц в системе Текома и первой потерей сознания после того, как «Буря» уничтожила станцию «Паллада». Геофизическая экспедиция, обычно занимающаяся добычей полезных ископаемых вокруг Юпитера, пыталась найти ту магическую «пулю», которая уничтожила «Бурю».
Ее собственная группа вычислительной биологии готовила исследование, в котором во всех населенных системах будут вести круглосуточное МРТ-сканирование испытуемых в надежде поймать момент отключения сознания врагом. И все отчеты прогонялись через мощные алгоритмы поиска шаблонов на Земле, Марсе, Лаконии и Бара-Гаоне в надежде, что искусственный интеллект уловит то, что упустили люди.
Это была самая большая и дорогостоящая исследовательская работа в истории человечества. Миллион человек рылся в стоге сена размером в тысячу триста планет, надеясь, что где-то там есть иголка.
Иногда Элви задавалась вопросом, не таков ли был план Дуарте с самого начала. Нажимать и нажимать, пока решение проблемы кольца врат не станет первостепенной задачей всего человечества. Он всегда считал, что рано или поздно придется разобраться с этим, а люди демонстрируют наилучшие результаты, когда на кону выживание. Было ли это волей Первого консула или нет, но у человечества имелась проблема, которую оно пыталось решить. И Джеймс Холден, будь он неладен, каким-то образом умудрился назначить ее ответственной за это.
Она не знала, возбуждает ли ее мысль об огромных усилиях или успокаивает. Возможно, и то, и другое.
Дойдя до конца пакета, Элви закрыла экран. Как главе Директората по науке, ей нужно утвердить или прокомментировать пару десятков вопросов, и она это сделает. Но только после того, как поест и поспит. Если сможет уснуть.
Элви проплыла по коридорам корабля. Кара и Ксан были на камбузе с Харшааном Ли и Квинном де Бодаром. Наливая себе чечевичную похлебку, Элви наблюдала за ними.
— Майор, — поприветствовал Харшаан Ли, когда она подплыла ближе.
— Доктор, — ответила Элви и сделала глоток супа. «Сокол» производил хорошую еду. Чечевица казалась почти свежей, хотя, скорее всего, была изготовлена из текстурированного белка грибов.
— Мы обсуждали «Волшебника Кенджи», — сказал Квинн. — Это развлекательная передача из системы Самавасарана.