Его голос стал добрее. Не знаю, действительно ли он рад был мне или делал вид, но принять нас у себя он не боялся. По словам Всеслава Игоревича, на пути сюда многие бояре, узнав, кто мы, просто не открывали ворота, опасаясь лишних проблем.
— С удовольствием приму твоё приглашение, Казимир. Но как видишь, у нас горят телеги, есть раненые люди и лошади.
— Вижу. Я пришлю своих дворовых, они помогут. Надеюсь, горцы сегодня больше не нападут. Мы знатно их потрепали. И в этом ваша заслуга. Я видел сильные чары аметистовой луны над твоей дружиной. Они обратили одамларов в бегство.
— Это мои чары, — признался я без ложной скромности. Теперь стало понятно, как эта магия называется. Тут их именовали чарами аметистовой луны. Наши же просто звали их «тьмой».
— Большое тебе спасибо, что помог прогнать горцев. Никак сами боги тебя прислали. Но увы, я должен откланяться. Мне надо лететь. Мои дружинники попробуют потушить огонь, а я буду ждать тебя в своей крепости.
Когда мы, наконец, добрались до Караузяка, уже почти стемнело, и город предстал передо мной в тусклом свете редких уличных фонарей. Основная его часть располагалась вдоль реки, а стены его, по крайней мере, с западной стороны, окружал ров с водой. Проехав через воротную башню, мы двинулись по узким слабо освещённым улочкам, зажатым среди каменных домов. Они сгрудились сплошной стеной, нависая над мощёной дорогой вторыми и третьими этажами.
Дорога шла в гору. Лабиринт улиц вывел нас на площадь с виселицей и храмом — длинным каменным домом, в центре которого возвышалась колокольня.
Несмотря на поздний час, народу было много, особенно на площади. По краям её стояли телеги и повозки с пожитками, а люди прятали под навесами или просто сидели на брусчатке небольшими группами. На подъезде к Караузяку мы миновали несколько опустевших селений. Похоже, их жители убежали сюда после начала воздушных атак.
Мы продолжили путь наверх, пока не упёрлись в ещё один ров, за которым чёрными скалами росли стены и башни главной крепости. За рвом находились ворота — грузный приземистый барбакан с подъёмным мостом, освещённый одиноким масляным фонарём. Миновали ворота и оказались в очередном каменном лабиринте. Тут постройки были налеплены друг к другу ещё плотнее, чем в городе.
Затем дорога опять пошла в гору, и очередные одни ворота встали у нас на пути. Замок имел несколько уровней, каждый со своим обводом стен. Мы оказались на втором ярусе, а над ним чернели башни следующего.
Крепость выглядела огромной. Я подумал, что штурм Караузяка станет серьёзной проблемой для противника. Забраться на эти стены, преодолев такое количество препятствий, казалось просто нереально. А если учесть наличие змеелётов, которые будут обстреливать вражеские войска с воздуха, то осада Караузяка станет настоящим самоубийством для каждого, кто попытается взять его.
Именно это мне и было нужно. Теперь стоял вопрос, как мне заполучить данную крепость. Видел лишь два варианта: либо князь Казимир принесёт мне присягу, и я устрою тут временную столицу, либо придётся действовать грубой силой, что, конечно, не очень хотелось.
На втором ярусе была ещё одна мощёная площадь, точнее площадка внутреннего двора, вокруг которой возвышались белокаменные палаты. Нас встретил лично хозяин крепости, облачённый в длиннополый кафтан саржевого цвета. Князь оказался ещё ниже, чем я думал. Его круглое пузо опоясывал красный кушак, а голову прикрывал традиционный колпак с отворотами.
Я представил Казимиру своих спутников, и тот пригласил меня, Всеслава Игоревича и Милену в трапезную. Остальным дружинникам стол накрыли в гриднице, что находилась в нижней части замка. Я с княжной и тысяцким последовал за Казимиром в четырёхэтажное здание со множеством пристроек пониже, тянущихся по периметру двора.
На второй этаж вела внешняя лестница с крышей и массивными колоннами. Поднявшись по ней, мы оказались в горнице. Убранство было просто: белые стены, низкий сводчатый потолок, маленькими окошками и минимум мебели. Разве что печь выделялась своей узорчатой облицовкой. Помещение освещала старинная железная люстра, но свет от неё шёл яркий, как от электрической лампочки. В этом мире часто использовались светильники с зачарованными хрусталями, которые горели очень ярко, если в них направить немного внутренней энергии. У нашего отряда были фонари с такими хрусталями — самое то для путешествий в тёмное время суток.
Не снимая ни обуви, ни доспехов, ни даже головных уборов, прошли в трапезную — почти такую же комнату, но только с длинным столом посередине, накрытым зелёной расписной скатертью. За столом на лавках уже сидели люди: четыре мужчины и две женщины. Казимир представил друг другу нас всех.
Старшая женщина имела среднеазиатские черты лица. Это была супруга Казимира, Зухра. А вот в девушке, сидящей рядом с ней, я сразу узнал ту мелкую дружинницу, которую видел в отряде Казимира. Она являлась младшей дочерью князя. Звали Олесей.
Олеся была не совсем азиатка, а скорее метиска, причём довольно сипматичная: раскосые глаза гармонично сочетались с европейскими чертами лица. Плотно сжатые тонкие губы и немного выдающийся вперёд подбородок придавали девушке волевой и решительный вид, да и взгляд был соответствующий. Тёмные волосы спадали на спину тоненькой косой, а на голове красовалась узорчатая тюбетейка с висюльками из бисера. Наряд княжны состоял из фиолетового платья с длинными широкими рукавами, свисающими почти до самого пола.
Мать Олеси имела похожий наряд, но на голове её был колпак в виде усечённого конуса, покрытый сверху платком. Мода здесь, на востоке, как я понял, отличалась от западной. И головные уборы у женщин другие, и у мужчин вместо облегающих свит — свободные кафтаны.
Присутствующие за столом мужчины были родственниками Казимира, жили они в крепости и занимали разные должности при дворе: огнищанин, воевода и стольник. Лишь высокий, уже немолодой человек в длинном почти до пола, зелёном кафтане не являлся родственником князя. Звали его Изяслав, и он возглавлял местную гильдию каменщиков.
Меня, как почётного гостя, усадили во главе стола.
— Так и живём, — Казимир был весьма словоохотлив. — На нас постоянно нападают. Но на этой седьмице от горцев просто спасу нет! Всему рубежу покоя не дают. Каждый день летают и летают. Ловить их не успеваем. Мы уж их и так и эдак бьём, а их как будто только больше становится, — князь развёл руками. — Скажу я тебе, Святослав, давненько у нас такого не случалось. Но сегодня мы им хорошую взбучку устроили. Будут знать, как на чужие земли соваться. Двадцать или тридцать убитых в одном бою — это ж надо так! Теперь не скоро их здесь увидим. А всё благодаря тебя, Святослав. Вовремя ты у нас появился со своей дружиной.
Два слуги принесли еду в горшках. Пища оказалась простой. Я думал, что в княжеских домах кушанья изысканные, а тут — обычная похлёбка, да баранье мясо, приправленное странно пахнущими специями. Запивать это всё приходилось медовухой.
— Мой долг — защищать землю моих подданных, — я решил сразу показать, кто тут главный. — Повезло, что мы добрались вовремя. Похоже, горцы узнали, что дела в княжестве плохи и захотели воспользоваться моментом. Но я не позволю безнаказанно грабить собственное великое княжество.
— Слова твои достойны, — проговорил Казимир без былого задора. — Но давай начистоту. Положение у нас скверное. И дело вовсе не в одамларах, которые только деревни жечь умеют. До меня дошли слухи о гибели твоего отца. Да примут боги его в вышнем дворце! А ещё слышал, что князья, вздумавшие дать отпор мятежникам, разбиты в бою под Талахом. Мне прискорбно было узнать столь горькую весть. Правда ли это?
— Да, это так. Войско разбито. Но пока я жив, я намерен сопротивляться, — заявил я тоном, не терпящим возражений. — Однажды власть мятежника падёт, и я верну трон своего отца. Со мной — правда, сила и мои верные воины.
— И да помогут нам боги! Твоё здоровье, — на широком бородатом лице Казимира появилась кривая усмешка. Он поднял кружку с медовухой, громко отхлебнул и продолжил. — А что слышно насчёт войска мятежника слышно? Далеко ли оно?
— Думаю, войско здесь будет нескоро. Земли эти далёкие, холмистые. Даже мне с моим небольшим обозом потребовалось две седьмицы, чтобы сюда добраться. Да и для обороны место подходящее, — намекнул я.