– Ну, чего расселся? – Бэйли легонько пнул задремавшего в кресле Винтерсблада по ботинку. – Работай давай, нечего дрыхнуть!
– Отстань, Бэйли, – не размыкая век, пробормотал Блад, – мне завтра с утра на учёбу, а потом опять сюда на смену, дай поспать часик.
– Я те сейчас посплю! – медбрат дал санитару подзатыльник, не больно, но обидно. – Там Тощий Тони опять обмочился! Мне, что ль, за ним убирать? – он вновь занёс ладонь для шлепка, но Шентэл перехватил его руку.
– Иду! Мухобойкой своей тут не размахивай, – с досадой проворчал он, поднимаясь с кресла.
За новым комплектом белья пришлось спуститься этажом ниже, в прачечную. Разумеется, ночью там никого не было, а лампочка опять перегорела. Запнувшись в темноте о какую-то мебель, выругавшись, Блад на ощупь нашёл нужную полку с чистым постельным, взял простыню и пелёнку (кажется, это были они, не разберёшь!) и направился к выходу. Из коридора в прачечную проникал рассеянный свет, а глаза санитара уже немного привыкли к темноте, и тут он увидел на низкой лавке для тазов чей-то силуэт.
– Джойс? Что ты тут делаешь? – удивился Блад, узнав медсестру.
Та молча подняла полупустую бутылку виски и поболтала ею в воздухе.
– Закурить есть? – спросила она осипшим голосом. – Мои остались в кабинете, не хочу возвращаться.
Шентэл положил бельё на ближайшую полку и полез в карман. Когда огонёк на кончике спички осветил лицо Джосси, Блад разглядел, что её глаза покраснели и чуть припухли, словно от слёз.
– Будешь? – она предложила ему виски, но санитар покачал головой. – Тогда хоть покури со мной. Садись, – женщина сдвинула перевёрнутые тазы, освобождая место на лавке рядом с собой.
Винтерсблад сел, закурил. На лавке было тесно. В правый его бок впивались холодные железные края сваленных друг на дружку тазов, а левый оказался прижат к медсестре, и юноша чувствовал тепло её кожи сквозь одежду, ощущал её дыхание и резкий, пленительный запах жасмина.
– Что-то случилось? – наконец спросил он.
– Дядя умер, – с напускным равнодушием пожала плечами Джойселлин и в очередной раз затянулась.
– Тот самый, к которому ты ездила?
– Тот самый.
В воцарившейся тишине тёмной, пропахшей мылом прачечной, по стеклянным бутылочным стенкам плеснули остатки виски: Джойс сделала глоток.
– Помянем? – она протянула бутылку Шентэлу.
Напиток обжигал горло и желудок, облаком поднимался в голову, окутывал приятным туманом и наводил беспорядок в мыслях.
– И… как наследство?
– Ты тоже думаешь, что мне только деньги интересны? – слабо возмутилась Джосси, повернув к нему лицо. – Это же мой дядя! Последний, между прочим, родной человек!
– Прости, – кожу на спине и плечах покалывало, словно от лёгких разрядов тока, – я так не думаю.
– Нет никакого наследства, – помолчав, ответила Джосси, – ничего нет.
Она продолжала смотреть в глаза Блада. Её сигарета погасла, и теперь, в полумраке, завиваясь причудливыми кольцами, танцевала тонкая струйка дыма. Электрические разряды пробегали по венам Шентэла, становясь всё болезненней, и был лишь один способ остановить их. Винтерсблад склонился к Джойс и поцеловал её пухлые алые губы.
Она на миг замерла, а потом ответила на поцелуй с необузданной страстью. Бутылка из-под виски упала и покатилась по полу. Ладони Блада скользнули по тонкой талии Джосси и женщина подалась к нему всем телом, но случайно задела гору тазов подле себя. Железная пирамида обрушилась с невообразимым грохотом! Джойселлин отпрянула, легонько толкнула Шентэла ладонями в грудь и рассмеялась:
– Что ты творишь, студент? Виски с непривычки перебрал? – она поднялась, оправила белый сестринский передник и вышла из прачечной.
Всю следующую неделю старшая сестра, поперёк своего же расписания, брала только утренние смены, когда Блад был занят в академии, и они не встречались. Он как никогда ждал её появления, но Джосси всё не было, и приподнятое настроение постепенно затухало. А потом она не вышла и в утренние смены: медбратья сказали, что Джойселлин понадобилось уехать на пару дней. Это расстроило и озадачило ещё сильней: возникало ощущение, что Джойс намеренно избегает его.
Погружённый в свои переживания и учёбу, Блад забыл об очередной встрече с Коронелем, и тот сам пришёл к академии после занятий. Издалека завидев высокого хозяина гостиницы, Винтерсблад с досадой выругался себе под нос.
– Я недоволен, парень! – без всякого приветствия сказал Коронель, покачиваясь с мысков на пятки.
Воротник его пальто был поднят, а руки засунуты глубоко в карманы: мужчина ждал достаточно долго и уже замёрз.
– А если вдруг я так же вот пропущу день оплаты твоей учёбы, как ты позавчера пропустил нашу встречу, понравится тебе, м?
– Виноват, сэр, – холодно ответил Блад.
– Виноват он! – передразнил Коронель. – В следующий раз учти: бегать за тобой я больше не буду. Просто не стану вносить плату за академию. Понял? Нашёл себе бегунка!
– Понял, сэр!
– Чтобы не позже завтрашнего утра пилюли были у меня! Всё, иди работай!
Ночная смена в этот раз оказалась тихой, даже медбратья не донимали, а сразу ушли в свою каморку, пряча что-то под полами форменных курток. Шентэл не слишком старательно возил шваброй по полутёмному коридору, приближаясь к кабинету старшей сестры. Подойдя к дверям, он привычно огляделся: не выглядывает ли из какой-нибудь палаты чья-то любопытная голова, и достал из кармана шпильку.
Шентэл тихонько проскользнул в кабинет. Из небольшого узкого окошка под самым потолком струился скудный свет от уличных фонарей, но его было достаточно, чтобы осветить стоящий прямо под окном белый шкафчик со стеклянными дверцами, в котором хранились лекарства. Юноша открыл дверцу, снял с верхней полки пузырёк с нужными таблетками, открыл крышку…
– Надо же, какой сюрприз! – раздался позади него знакомый мелодичный голос.
Блад вздрогнул от неожиданности и выронил баночку, пилюли с тихим постукиванием раскатились по полу. В тёмном углу, за узким шкафом для верхней одежды, стояло кресло. А в нём сидела старшая сестра собственной персоной.
– Сестра Джосси? Что ты тут делаешь?
– Ну это, вообще-то, мой кабинет, если ты заметил, Шентэл.
– Запершись… Без света…
– Захотелось поразмышлять в темноте и покое, – Джойс поднялась с кресла и подошла к столу, зажгла свет. – Так лучше? – усмехнулась она.
– Там Стивенс никак заснуть не может. Такер велел дать ему таблетку, – начал оправдываться Блад.
– Вот как? – протянула нежным голоском Джойселлин. – Странно, что Такер не дал тебе ключ, отправив открывать дверь шпилькой, – сестра выдержала паузу, с большим вниманием, не мигая глядя на Винтерсблада. – Вот ведь баловник этот Такер! – она приблизилась к юноше и мягко прикоснулась к его руке, вложив в неё поднятую по пути баночку. – Не дрейфь, Блад, я никому не скажу, – медсестра по-прежнему не сводила с него голодных глаз и перешла на шёпот, – все иногда этим балуются. И Такер, и Бэйли… и даже я, – женщина опустила в банку из-под пилюль палец, подцепив последнюю оставшуюся там таблетку, выудила её, положила на высунутый язычок и отправила в рот.
По телу Блада пробежала мелкая дрожь, и причиной был уже не страх.
– Помоги собрать остальные, – попросила Джойс, опустившись на колени и начиная собирать раскатившиеся таблетки.
Блад присел рядом, не в состоянии отвести от неё взгляд. Джосси собрала несколько пилюль в ладонь и, как была – на коленях – приблизилась к юноше. Высыпав лекарство в баночку в его руке, она вновь подняла на него глаза. Её пальцы принялись медленно расстёгивать его форменную куртку. Пуговка за пуговкой, от ворота до самого низа. Блад забывал дышать: их лица были так близко, что он боялся спугнуть Джосси резким вздохом. Тонкие пальчики медсестры опустились до последней пуговки, а потом поскользили вверх, едва касаясь обнажённой кожи юноши. Достигнув плеч, они легко сдёрнули белую медицинскую робу вниз, и ловко завязали узлом вокруг запястий за спиной Блада. Потом вернулись к плечам, пробежали по затылку, нырнув в русые волосы, и нежно, но властно вцепились в них, заставляя Винтерсблада запрокинуть голову. Перед его глазами возник качающийся, нечёткий потолок, а шею под мочкой уха обжёг требовательный поцелуй.