У меня есть соблазн выбросить этот клочок бумаги, но природное любопытство берет вверх над моими принципами не помогать людям. Освальд убегает первым, нацепив на себя маску серьезного человека, как будто пять минут назад, даже и намека на флирт не было.
Я запрыгиваю в свой «Линкольн» и разворачиваюсь. Меня тянет туда, в самый страшный человеческий кошмар, в логово того, откуда не выбраться, я забываю про дом и прямиком отправляюсь в ночной клуб Коулмана, завершить одно дельце. На мне джинсы и футболка и соломенная шляпа, я подмигиваю охраннику и медленно спускаюсь через черный ход. Звонкий гул музыки давит на нервы, атмосфера гнили чужих внутренностей, тошнота повсюду.
Люди-полумонстры, их потекшие лица, расплывающиеся в страшных гримасах, вампиры, ищущие себе жертв – всё это наяву и поглощает все на пути своим кровавым безумием. Я мысленно отстраняюсь от всего и проталкиваю свое тело через груду безжизненный масс, содрогающихся в апокалиптических припадках. Коулмана, царь мертвых, восседает в своей ложи со своей вечной спутницей. Он притворятся, что ему интересно. Секьюрити подходит ко мне, и я говорю, что знаю Коулмана. Тот пропускает меня. Его спутница отходит. Я сажусь напротив, он предлагает сигару, но мне не до курения.
– Что тебя сюда привело, деточка? – Коулмана сказал своим слащавым тоном.
И тут я понимаю, что зря приехала, он будет водить меня около пальца, выдавая свои бессмысленные утверждения. Он всё знает, но мы друг другу не помощники, скорее волки, мчащиеся за разными добычами на одной территории.
– Что от вышки? – я упомянула администрацию, у Коулмана всегда проблемы с его клубом.
– Пока терпят, но эти живые креветки упомянули, что мы должны вести себя поскромнее, Вивьен. Это к тебе касается. Все помнят твои ночные бега. Город-то маленький. Ты напала на чужой след, я тебе как другу говорю, если ты пришла узнать моё мнение. Лора принесла тебе кровь, – он, улыбнувшись, показал на неё.
– Я не пью кровь наркоманов, я не могу выносить все галлюцинации. Спасибо за угощение!
– Ты пришла за другим, но не хочешь об этом говорить, потому что я последний вампир, у которого ты спросишь совета. Дело серьёзное, но если ты боишься за собственную шкуру, то я понимаю. Сам боюсь, – он пошло захихикал его смех стал походить на гогот, звуки испорченного аккордеона.
Я попрощалась, но он вдруг поднялся и дал мне листок, что-то написанное на салфетке. Я спрятала в сумку и побежала. Рядом с машиной стояли какие-то наркоманы.
– Так это твоё, – растягивая слова, засмеялись они. В руках у них были биты. Глупые людишки. Зачем стоять рядом с чужой машиной? Они были настроены на драку, хотя я их первых раз видела, трое парней и какая-то девица непонятного поведения.
– Эй, парни! – развязно начала я, – Я сейчас специально не позову охрану, потому что не хочу, чтобы вы остались в живых. По-хорошему, отойдите.
Они меня не слушали, алкоголь ударят в мозг, это необратимый разрыв, погибель. Я понимаю, что это незаконно. Я встаю в позицию. Но они не отходят от чёртовой машины. Я вытаскиваю пистолет и перпендикулярно направляю на обидчика. Смелость, хладнокровность, ноль страха – три самых важных слова в этом действии. Я самая главная героиня этой пьесы.
– Тебе куда, в ногу? Может в руку? – говорю я как можно тише.
Я выстреливаю в воздух, он шума, толпа отходит я залезаю в тачку и быстро со всех ног еду в тайном направлении, чтобы запутать след. Минус одна пуля. Я бы не смогла сдержаться, запах крови, кровь – все б вскружило голову, заставило убивать. Нервы на пределе, всё оголено и требует наименьшего сопротивления. Я целюсь прямо. Моя непоколебимость явно отпугивает заблудшую шайку пропавших детей, и они уходят.
Под прицелом я стою пару минут, потому завожу «Линкольн» и трогаюсь из этого чертовские безумного места. Я прохожу сквозь наступление безумной и кровавой ночи, Коулман часто собирается перед охотой. Эта ночь будет ночью крови. Он догадывался, о чём я ему хотела сказать, но понимал, что мы с ним за общее дело.
Я мечусь в поисках крови, и только она заставляет меня забыть о безопасности, нарочитом комфорте, о самых важных делах. Я, как лесной зверь, крадусь к своей цели, не уступая ничему.
Я захожу в дом, но там нет Эдриана, я слышу звуки из-за гаража. Я направляюсь к нему.
– Ты чего-то поздно, – не вылезая из-под машины, весь в машинном масле, произнёс Эдриана.
– Папа, я хочу твоего одобрения. Помнишь, про случай с Хлоей Кэмри?
Эдриан, не вылезая, тут же зада вопрос, кто она такая. Хлоя Кэмри – была школьная активистка и местная репортерша. Её жестоко убили, а труп через только неделю обнаружили в лесном болоте. Она была адски изуродована.
– Нет и ещё раз нет, – воскликнул Эдриан.
– Папа, но я даже знаю, почему это сделали…
Эдриан вылез и жестом руки показал, чтобы я говорила тише. Я нагнулась и тогда начала шептать:
– Потому что она узнала о нашем существовании и делала репортаж про одного психа, но её прикончили, так как она отказалась молчать.
– Даже и не лезь в эту топь. Ты нужна живой, Вивьен! Тебе скучно? Иди учись.
Эдриан проговорил всё так быстро и в гневном тоне. Я заранее знала, что так будет. Папа всего лишь беспокоится за наши шкуры. Я иду к себе в комнату и запираюсь, чтобы позвонить тому человеку, про которого так сильно говорил Освальд, что нужна помощь.
Глава 6. Ночь в бегах
Уютное времяпрепровождение с Дэмианом меня сначала возбуждало, а потом расстраивало. Я давно перешла на виртуальный секс с помощью современных средств дополненной реальности. Порнография никогда еще не казалась такой привлекательной. У меня был собственный шлем виртуальной реальности, купленный по заказу. Эдриан решил, что это дорогостоящая байкерская находка. Лежишь себе и наслаждаешься. Мое тело стало настолько невозбуждающим настолько и могло быть. С годами становишься равнодушной к интрижкам, отношениям. Хочется все меньше тратить время на подобное, чтобы расходовать как можно меньше ресурсов на охоту и поимку жертвы. Дэмиан высказал мнение, что я стала «равнодушной». Он попробовал меня как легкий десерт и подавился моей скупостью на практики. Дэмиен посоветовал мне наслаждаться живыми парнями, а не мертвецами подобно ему. После этого я глухо рассмеялась и не могла остановиться, пока он прятал свое хозяйство в трусы и поспешно не одевался. Видимо, я его обидела, потому что сказала, что его дружок настолько посредственный, что мне нужен мой шлем. Слух о том, что я лесбиянка упорно стал рождаться в эти самые времена, когда я отказала троим парням из Ковена.
Я нахожу этот клочок бумаги и пару минут раздумываю, всё же я набираю номер и жду гудков. Трубку поднимает молодой мужчина, он взволнованно спрашивает, кто это.
– Мистер, детектив Освальд Хэмилтон сказал мне позвонить вам. Я Вивьен Киршнер.
Молчание уже секунду. На другой линии он, видимо, собирается с мыслями.
– Да-да, мне говорили про вас. У меня похитили невесту и требуют выкуп на сумму, которой у меня нет. Время ограничено.
Кот в мешке. Я думала, что будет что-то проще. Если честно, не люблю семейные и бытовые истории, я в них плохой игрок.
– Я заплачу много, – говорит мужчина. – Только помогите.
– Мистер, как вас зовут? Деньги здесь не главное… – полушепотом говорю я.
– Блейк Стивенсон, мэм. По телефону говорить не безопасно, могу ли я пригласить вас в кафе или в дом? Это очень конфиденциальные вещи, вы поймете специфику. Детектив почему-то вас очень сильно рекомендовал, он говорил, что вы все знаете в этом городе. Я переехал совсем недавно.
– Диктуйте вас адрес, – говорю я.
Пусть Эдриан не поймет меня неправильно, что я езжу по домам почти замужних мужчин. Я записала адрес и уже готова была выезжать.
– Что делает нас умными? Знания о добре и зле делают нас умными? – произнесла я, спускаясь по ступенькам.
Я обращалась к Эдриану, не хочу, если что плохое случиться, чтобы наши последние слова были похожи на ссору.
– Вот Док, пап, умен, у него доброе сердце и чистая душа – конечно, это метафора, ведь мы гнием изнутри, но он никогда не убивал из желания убивать, как я знаю.
Эдриан был не настроен на философский разговор, он заметил, что я переоделась в платье и накрасилась, а также завила волосы.
– Ты в таком виде в магазин? – спрашивает он, занимаясь починкой посудомоечной машины.