Мужчина резко поднял с пола ружье. Засунул его к остальному оружию в сумку и перекинул через плечо огромный баул.
Выставил вперед указательный палец и прищурился, обращаясь ко мне:
— Сидеть будешь тихо, как мышь. Я вернусь…я вернусь совсем скоро.
Он засунул пистолет, который лежал прямо под моими ногами, за пазуху и быстро развернулся на пятках, направляясь к двери.
Я закрыла уши ладонями – казалось, что сердце бьется так высоко и быстро, что может выскочить, если я сейчас же не возьму себя в руки.
Волки, беснуясь, выли совсем рядом – за забором.
-6-
Так и есть – почти вся стая оказалась у него под дверями. Даже странно, как быстро они все примчались сюда, если учитывать, какое большое расстояние отделяет от города заброшенную хижину в лесу.
Джеймс свистнул, давая знать, что подходит к воротам. Прорваться сквозь преграду мог любой волк, но его сородичи покорно ждали, следуя правилам хорошего тона, когда он выйдет сам. Это был хороший знак – значит, альфа еще не решил, что делать с волком, который вдруг решил украсть, укрыть от правосудия ведьму.
Браун чувствовал на себе ее запах. Он был тонким, приятным, волнующим, и знать, что и на ней сейчас остался его аромат, будоражило волка. Будто бы от этого и кровь бежала быстрее по венам.
Ему хотелось скорее разобраться со стаей, вернуться к той, что осталась сидеть на диване…и…
Джеймс перекосился и нервно сплюнул.
Несмотря на то, что от воспоминаний о том, какой сладкой и нежной, податливой и гибкой была девчонка, как меняла свой интимный аромат на более насыщенный рядом с ним, как реагировали все части его организма, принимая стойку «смирно», он не мог представить себе того факта, что его возбуждала ведьма.
Ведьма, мать ее дери!
Низшее звено социальной цепи.
Даже люди в иерархии жизни находились выше, чем ведьмы. Ну а на верхушке, понятное дело, - они. Оборотни. Так было испокон веков. Но сейчас Джеймс отчаянно жалел о том, что Бьянка была ведьмой.
Он повернул голову в сторону дома, и сморщился. Мориц все также сидела на диване – она боялась пошевелиться, ее пугал жуткий вой оборотней. И, хоть она не доверяла Джеймсу, но понимала, что бежать из его дома некуда.
Как жаль, что она ведьма! Как жаль!
Но…
— Быстро вы, — оскалился он.
— Джеймс! — бета стаи стоял прямо перед калиткой, сложив руки на груди. Волки вокруг не могли сдержать свои животные инстинкты и нервно выхаживали кругами.
Браун быстро дернул сумку, оставив ее валяться открытой прямо перед его ногами, шустро достал ружье и нацелил его на бету.
— Вот как? Пойдешь против стаи? — ухмыльнулся он, не меняя позы. Оборотни сразу приняли охотничью стойку. Они были готовы загрызть при неповиновении своего сородича, даже несмотря на то, что он внушал им ужас отсутствием страха в крови.
— Если стая не примет мой выбор, — дуло ружья направилось в небо, сменив диспозицию.
— Она – ведьма. Ты будешь сражаться за нее? — бета сразу расставил приоритет, понял даже больше, чем Джеймс осознавал сам.
— Она – моя женщина. Моя добыча, — прорычал охотник, сжимая ружье. Волки рядом тут же ощерились, напряглись на демонстрацию его настроения, злости. — Не дам!
Оборотни завыли.
Джеймс сделал небольшой шаг назад, и почувствовал, как в крови закипает пожар.
Все. Главное сказано, сделано.
Он сделал выбор.
Конечно, выбор был сделан прямо там, в полицейском участке, когда он накинул куртку на голову девчонке и забросил свою драгоценную ношу на заднее сиденье своей машины, но сейчас он был озвучен.
Джеймс не был готов расставаться с той, кто показала только своим присутствием – весь мир не черно -белый, он состоит из миллиардов оттенков разноцветья, наполнен сладким ароматом луговых трав.
Даже несмотря на то, что она была ведьмой. А он – оборотнем.
— Ты нарушаешь закон, — прищурился бета стаи. Он говорил от имени альфы, и Джеймс почувствовал раздражение. На альфу, на бету, на всех волков, которые прямо сейчас были готовы забыть о том, что Джеймс – их сородич и разорвать его в клочки, только услышав приказ.
— Дело касается меня. И моей женщины, — охотник демонстративно приподнял ружье дулом вверх. Он был слишком силен, умен и опытен. С оружием в одну минуту он мог уложить половину стаи, и все это понимали. — А значит, закон – это я.
Браун нажал на курок, и по лесу раскатистым грохотом прогремел выстрел. Волки завыли, забегали прижав уши, заскулили.
Бета покачал головой.
Поднял голову вверх, будто бы надеялся увидеть там улетевшую в облака пулю. А после перевел взгляд на Джеймса.
— Ты сделал свой выбор, охотник. — Он прищурился, и волки вокруг примолкли. — Твое дело будет рассмотрено в высшей инстанции. Ну а сейчас…
Мужчина развел руки в стороны, и Джеймс понял, чего от него хотят – ему нужно направиться в стаю, следом за волками, чтобы держать ответ.
Но…
Там, в доме, совсем одна оставалась ведьма, которая пахла также восхитительно, как кусок жареного на углях свежего мяса, как загнанный в ловушку сладкий кролик, как чистая постель после недели нахождения в лесу.
Мог ли он оставить ее одну?
-7-
Волчий вой сводил с ума – было так страшно, что сердце буквально обрывалось, трясясь на одной соломинке. Не знаю, что со мной будет, если оборотни всей гурьбой сейчас влетят в этот дом. Наверное, единственная тонкая ниточка, которая удерживала сердце где и ему и было место – в грудной клетке, тут же оборвется, и оно провалится в пятки в буквальном смысле.
Это вам не от одного охотника по лесу бегать, нет, тут все намного серьезнее. Серьезнее и страшнее.
Я снова сосредоточилась на своем внутреннем ощущении, надеясь, что магия, пропавшая также внезапно, как и появилась, покажется на свет. Но ничего не произошло, ничего не шелохнулось, не изменилось. Я ощущала себя также, как и прежде, только ужасно, ужасно боялась. Нагнувшись, подняла с пола пистолет, забытый охотником. Он был довольно тяжелым и холодным. Не тяжелее ружья, но как будто страшнее его – потому что именно из такого оружия убивали людей…
Там, за воротами этого дома, больше похожего на крепость, сейчас решалась моя судьба, я это чувствовала. И это осознание еще больше повергало в панику. Дышать становилось хуже. В горле свербило.
Что-то будет?
Медленно, будто боясь, что меня заметят, я вышла на крыльцо дома. Что происходит там, за дверями забора, понять было невозможно, но, по крайней мере, не слышалось выстрелов, беспорядочной пальбы или жуткого звериного рычания.
Я прижала пистолет к груди и сделала несколько шагов по направлению к машине. Страх сковывал все члены, и поэтому каждое движение давалось с невероятным трудом. Ну отчего же я такая трусиха?!
И тут мне показалось, что время остановилось. Будто все замерло – стало не слышно, как воют и скулят волки за забором, как звенит рядом лес, как шуршат травы, полные неведомых жучков. На меня обрушилась полная, кромешная тишина.
Что?
— Не спи! — сзади меня обхватили чьи-то тонкие руки, от неожиданности я даже не успела возмутиться или как-то среагировать – через мгновение взмыла вверх. К спине прижалась явно женская грудь, руки обхватили крепче.
Под ногами проплыла изумрудная трава, огромная машина, на которой меня привез охотник, его дом, который сверху оказался намного больше, чем вблизи. Где-то там остался и пистолет, который от неожиданности выпал из вмиг ослабевших рук.
Я забарахтала ногами, но мы уже медленно пролетали над верхушками разлапистых елей, струящихся зеленой рекой. В страхе ухватилась за острый локоть незнакомки.
— Что… — сжалась вся как можно больше, и попыталась медленно повернуть голову в сторону.
— Не ерзай, — в ухо зашипел мне чей-то женский голос. — Тяжело.
— Кто вы, что происходит?
— Не ерзай, говорю же, упадем, — чертыхнулась она.
И словно в подтверждение ее слов мы резко снизили высоту, так, что икры болезненно хлестнула колкая верхушка сосны. Мои мысли разлетелись растревоженными бабочками. Что происходит? Я лечу? Или сплю?
Женщина, с помощью которой я впервые взирала на весь мир с высоты, перехватила меня удобнее, и мы снова начали медленно, но верно набирать высоту.
Как только я увидела, что макушки сосен находятся достаточно низко, усмехнулась:
— Тяжелая ты.
В эту же секунду раздался грохот – резкий, одиночный, сильный. Выстрел.
Внизу, почти под нами, завыли волки. Громко, яростно. Но тут же замолкли, будто кто приказал.
— Черт, — от неожиданности ее хватка ослабла, и я чуть не свалилась вниз, прямо в это острое малахитовое море деревьев. — Держись.
Говорить об этом не было нужды – я отчаянно хваталась за ее тонкие руки, боясь, что разобьюсь. Мы стремительно снижались, и ветки отчаянно хлестали нас по лицу, ногам, царапали кожу до крови, сбивали дыхание, откидывали из стороны в сторону. Спутанные волосы тянуло, и мы бились рыбками в неводе среди этих веток, листьев, иголок.
Бам.
Земля.
Приземление выдалось на редкость неудачным, я упала в сторону, больно ударившись бедром о торчащий из-под земли корень.
Моя спасительница откатилась дальше, рухнув прямо на можжевеловый куст. Я прищурилась, желая ее рассмотреть – во время полета сделать это никак не удавалось.
— Эй, ты жива? — голос подвел на последнем слоге от переживаний и затянувшегося волнения. Сначала ответом мне была лишь тишина, и я забеспокоилась – не убилась ли моя спасительница при приземлении? Но уже потом выдохнула – прямо за черно-фиолетовыми ветками различила женскую фигуру. Рыжие спутанные волосы, невысокий рост, - это, несомненно была она, та, кто вывел меня из дома охотника.
Я выдохнула: слава богу!
— Ты не ранена? — она продиралась сквозь можжевеловые ветки с хрустом и нервными чертыханиями. Наконец, встала прямо передо мной и осмотрела меня с ног до головы. Сначала мне показалось, что это была девчонка, но совсем нет, моей спасительницей оказалась взрослая женщина, только руки были чуть суше, тоньше, что и обмануло восприятие. Стрижка боб-каре, легкий макияж, простая одежда: джинсы и рубашка с закатанными рукавами – ничто внешне не выдавало в ней человека, который может летать. Я смотрела на нее во все глаза и не могла задать главных вопросов, потому что их оказалось так много, а выбрать один- единственный в этой какофонии никак не получалось.
— Эй, ты не ранена? — снова спросила она своим глубоким грудным голосом, и я отрицательно покачала головой в ответ. Кажется, она осталась удовлетворена, но тут же снова забеспокоилась. — Черт, не успели улететь. Здесь нас точно сцапают оборотни!
Я развела руками в стороны.
— Наверное, мне нужно вас поблагодарить, что спасли, — неуверенно начала я. — Спасли из дома охотника. Я очень признательна вам за это. Там, у дома было очень много волков. Один бог знает, что бы они со мной сделали. Но вы…это просто чудо, что вы так вовремя оказались на пороге этого дома…
Женщина махнула рукой: мол, пустое, и подошла ко мне очень близко. Взяла мое лицо в ладони, внимательно вгляделась в глаза.
— Как много в тебе этой магии? — тихо спросила она, но вопрос был больше обращен к ней самой, чем ко мне.
Я пожала плечами.
— Вот сейчас и выясним! — по ее лицу скользнула коварная улыбка, лицо тут же потеряло все благодушие, и на меня в упор смотрели глаза хладнокровного убийцы.
— Что вы хотите… — отшатнулась я назад.
Женщина махнула рукой, и на моих руках сами собой защелкнулись браслеты с цепочкой. Холод ужалил запястья, а незнакомка со всей силы толкнула меня назад. Отлетев, я ударилась спиной о дерево, и тут же вокруг моей талии сама собой начала закручиваться веревка. Наручники больно опалили огнем кожу, и я взвыла. Черт, по шкале боли от одного до десяти это однозначно была десятка! Даже хуже, чем утром, когда у меня в руках загорелся сотовый телефон.
— Проверим, что там за магия у тебя такая… — прищурившись, медленно шла прямо на меня похитительница. Она вытянула вперед ладони, и прямо в руки ей откуда-то сверху упал широкий, большой нож. Сталь блеснула, поймав солнечный луч, и хищно отразилась в глазах незнакомки…
— Эй, что вы собираетесь делать? — дернуться, вырваться из плена не получалось. Запястья крепко держали наручники, а тело намертво привязано веревкой к дереву. Кора сильно царапала голые ноги, казалось, будто муравьи ползут по спине, или это были мурашки от страха и волнения?
Женщина ухмыльнулась. Она покачала в руке огромный, длинный нож с толстой ручкой. Его сталь блестела старинным таинственным светом, не обещая ничего хорошего. Я дернулась раз, еще и еще. Но теперь вместо страха во мне разрасталась злость – получалось, что я попала из огня да в полымя.
Но если охотник по каким-то неведомым причинам спас меня из полицейского управления, притащив в свой дом, то эта женщина явно имела другие намерения…
— Хочу кое-что забрать, — она усмехнулась. Достала из кармана небольшой мешочек и начала высыпать его содержимое песком вокруг дерева, к которому я была привязана.
— Послушайте, — взмолилась я. — Я не делала ничего плохого, то, что случилось в полиции – случайность. Я не хотела, чтобы так вышло, никому и никогда не желала зла. Да у меня даже штрафов за неправильную парковку нет!
Она встала напротив меня и завязала шнурком свой мешочек. От глаз разбежались морщинки, на лбу же они собрались огромными волнами.
Все мои слова не достигали цели – ей было все равно.
Она просто делала свою работу, которую начала и убедить ее прекратить не было возможности.
— Помогите! Помогите! Ау! — заверещала я.
Но мой голос оседал прошлогодними листьями под деревом. Кто услышит призыв о помощи в глухом лесу?
— Давайте поговорим, — взмолилась я. — Что вы хотите сделать?
Но ведьма уже ходила вокруг дуба, к которому я была привязана, и посыпала на свои следы порошок из холщового мешочка. Она не слушала меня, ей будто было все равно, что происходит.
Страх когтистой лапой сжал горло, в висках застучали молоточки.
— Что вам нужно? — зачастила я, безрезультатно пытаясь вырваться. — У меня ничего нет. Хотите, отдам вам сто пятьдесят долларов…
Но женщина и слушать не хотела ничего.
Она начала бубнить себе под нос заклинания, но слов разобрать было невозможно.
Я была, наверное, самой ужасной ведьмой во всем мире, и самой бестолковой. И сейчас отчаянно ругала себя за то, что в пансионате для девочек, куда привозили маленьких ведьм, прогуливала те немногочисленные уроки, на которых давалась сложная ведьмовская наука…Сейчас бы я, наверное, лучше понимала, о чем идет речь, что бормочет эта странная ведьма себе под нос и чего она хочет добиться.