- Ну и чего ты добился? Кощеево зеркало за кордон рвануло, мое бойкот объявило. - Медведица выпускала пары, яростно тряся кривую осину. Никита Авдеевич крыльями, клювом и лапами безуспешно пытался удержаться за макушку ни в чем не повинного дерева.
- Так... матушка... они ж добро наше, годами нажитое... - тихонько кудахтал он сверху.
- Знаем мы это добро, - свирепо рычала Василиса. - Вот вернется ко мне моя былая стать, больше ни меда, ни винных ягод заморских в посаде не будет. А ну лети к Ивану!
- Дык... не рассвело еще!
- Ничего, в самый раз. Да и костерок у них еще тлеется. Разглядишь как-нибудь. Виноват - отрабатывай. Заместо зеркала у меня теперь будешь. До утра схоронишься где-нибудь, понаблюдаешь, опосля мне доложишь!
Согнув осину в дугу, Василиса резко отпустила ствол, и петух вылетел на разведку с хорошей начальной скоростью, приданной ему этой импровизированной катапультой.
- Штрейкбрехер! - вякнуло ему вдогонку зеркальце.
7
А в посаде в это время стоял пир горой. Честно выработав тринадцать ведер, черти деликатно разбудили задремавшего было капитана, подхватили под ручки белые, усадили на место почетное - во главе стола. И пошла гулянка дым коромыслом. Черти сивуху разливают. Илья тосты говорит да анекдоты травит. Чебурашка слушает, пробы снимает да носом клюет. Никита Авдеевич пристроился поудобнее под окном и принялся сооружать над собой навес из лопухов, надранных по дороге. Разведка на территории, оккупированной врагом, - дело серьезное. Тут главное замаскироваться. Лопухи никак не хотели держаться вместе, и красный гребешок постоянно оказывался снаружи. Воевода начал потихоньку закипать. Разведка должна вестись по всем правилам военного искусства, а тут, понимаешь, лопухи... Никита Авдеевич сел на хвост, обхватил крыльями непокорное инженерное сооружение и начал клювом стягивать его черенки стеблями ромашек, росших тут же, под окном, тихонько квохча от усердия. К тому, что творилось в горнице, он не прислушивался.
- А что, Чебурашка! Апельсины когда-нибудь едал? - Раскрасневшийся Илья весело смотрел на домового.
- Нет, - вздохнул Чебурашка. - Слышал от купцов заморских про плоды те дивные, а едать не едал.
- Ну, не едал и не едал. Не о том речь. Я те ща анекдот про них и про тебя расскажу, хочешь?
Чебурашка молча покачал головой. Это был уже не первый анекдот про него и про какого-то неведомого ему крокодила Гену. Черти громко смеялись, Чебурашка - нет. Он был обижен. Ну, есть у него дружок. Зелененький. Геной зовут. Но никакой он не крокодил. Обычный домовой. Только дикий. Из лесу. Потому и зелененький.
- ...и вот заходит Чебурашка в магазин...
- А это еще что за зверь? - Поросячья мордочка Бывалого выражала искреннее любопытство.
- Чебурашка-то?
- Да нет, магазин.
- А-а-а, ну... лавка такая... жратву там продают, одежду.
- Базар, короче. - Трус пододвинул поближе блюдо, на котором лежал огромный сом, запеченный целиком, и вонзил зубы в его жирный бок.
- Э нет! - помахал рукой Илья, - базар - это... - Капитан начал шевелить пальцами, пытаясь ими что-то изобразить. - Понятно?
- Ага, - сказал Балбес, отрицательно качая головой.
- Рынок, одним словом, - Илья потянулся к своей чарке. - Подходит к продавцу, и говорит: "Дайте килог... э-э-э... пуд ляписинов". Ну, продавец ему, естественно: "Пшел вон, ушастик, не то уши гвоздями к стойке прибью".
Дружный гогот чертей заставил вздрогнуть Никиту Авдеевича, клюв которого от неожиданности перекусил уже затянутый узел, и лопухи разлетелись в разные стороны.