, а он смотрит на меня ошалелыми глазами и кричит: "Магазин давай, мать твою!" Весь изматюгался, а магазин-то у него в руках!... рассказывал один из солдат. Алексей около минуты мялся, стоя рядом и не решаясь прервать речь красноармейца. Наконец, поймав паузу в рассказе, он спросил:
- Извините, скажите пожалуйста, это третья рота?
- А зачем тебе? Ты кто? Может, вражий шпион?
Неожиданный и громкий хохот солдат напугал Калинина, заставив его втянуть голову. Солдаты хохотали так неистово, что у некоторых вываливались самокрутки изо рта.
- Нет, - тихо произнес Алексей. - Я новый командир третьей роты.
Солдатский хохот словно отрезало. В наступившей тишине кто-то удивленно присвистнул.
- Вместо Борового, что ль?
- Да.
Из группы солдат поднялась могучая фигура.
- Сержант Ермолаев, командир первого взвода, - низким голосом произнес красноармеец, неуклюже отдавая честь. - Вы в третьей роте, товарищ лейтенант.
"Вот я и нашел первый взвод", - попутно подумал Калинин. Алексей молчал, не зная, что сказать, что спросить и вообще - что ему нужно.
- Вам, наверное, к Зайнулову, политруку, - произнес сержант Ермолаев. - Он у того костра.
Мелким, почти семенящим шагом Алексей приблизился к костру, возле которого из плоских жестяных котелков ужинали три человека. Алексей открыл для себя, что всех троих он уже знает. Невысокий старшина Семен Владимирович, политрук Зайнулов и украинец, который во время боя советовал Калинину лежать боровом и не хрюкать.
- Здравствуйте, - произнес Алексей.
- Ох, приветик, герой! - расплылся в улыбке украинец. - Живой, что ли?
- Присядьте, товарищ лейтенант, - спокойно предложил старенький политрук Зайнулов. - Поужинайте.
- Спасибо, - ответил Алексей, так и оставшись на ногах. Он смотрел на старшину, который сидел к нему спиной и даже не собирался повернуться к Калинину, словно тот был совсем ему не интересен.
- Ты, кажись, у командира полка побывал, - произнес украинец. - Не ведаешь, кого командиром роты назначили?
На какое-то мгновение ответ застрял в устах Калинина.
- Меня.
Старшина вскочил так резко, что Алексей отпрянул. Острый взгляд уперся ему в лицо.
- Ты?! - Алексей не смог сдержать напористый взгляд и отвел глаза. Да ты даже свой взвод найти не смог!
- Он вон там! - пряча глаза, показал пальцем Калинин.
- Какой из него, нахрен, командир! - воскликнул старшина, уже обращаясь к Зайнулову.
- Семен, остынь, - холодно приказал политрук.
Старшина сжал губы и запустил свой котелок куда-то в темноту. Алексей посмотрел на украинца и уловил в его взгляде жалость.
- От нас мокрого места не останется, если ротными будут ставить таких вот сопляков! - словно выплевывая слова, хрипло воскликнул старшина. - Он положит роту в первом же бою, а потом будет оправдываться, что слишком молод для такой должности...
Калинин не знал, куда спрятать глаза от стыда. Ему было неудобно, когда говорили о нем в его присутствии, а уж когда о нем говорили в оскорбительном тоне - он и вовсе не знал, куда деться.
- Семен, ты обязан подчиняться приказам, - сказал политрук. - Значит, командование полка считает это назначение правильным. С горы всегда виднее, чем с подножья...
Старшина резко повернулся.
- Даже не хочу даже слышать про тех, кто на горе, Зайнулов! Они смотрят только вдаль и своих людей считают пешками у себя под ногами.
Полагая, что он высказал все, старшина решительным шагом скрылся в темноте.
- Не обижайтесь на старшину, товарищ лейтенант, - произнес политрук. У него случилось личное несчастье. Как вас зовут?
- Калинин. Алексей.
- Так не пойдет, - нахмурившись, сказал политрук. - Вы не в школе. Нужно по имени-отчеству. Меня, например, зовут Рахматула Ахметович Зайнулов. А вас?
- Алексей Витальевич, - робко произнес Калинин.
- Привыкайте, Алексей Витальевич.