Вокруг стола, едва видимого из-за груды громадных, как скатерти, карт, копошился, толкаясь фуражками, командный состав.
-Поехали! - крикнул с переднего ряда неопрятный какой-то, всклокоченный мужичок в растянутом до колен свитере и мятых брюках. - Паулюс, перестаньте почесываться! Геббельс, выньте руки из карманов, вам начинать!
-Положение дел под Сталинградом требует неусыпного контроля и мобилизации всех наших сил! - энергично выступил вперед розовощекий Геббельс - Следует задать вопрос уважаемому Герингу… - Тут Геббельс запнулся, а всклокоченный хлопнул сиденьем кресла, взмахнул руками и подпрыгнул:
-Где этот чертов Геринг? Где Геринг, я спрашиваю?! Опять опаздывает? - Он вытащил из-за безразмерной пазухи скомканную бумажку и заорал, тыча в нее пальцем: - В сценарии русским языком написано: «Входит Геринг»!!!
Через сцену, бесцеремонно растолкав автоматчиков, пробежал маленький толстяк, на ходу нахлобучивая фуражку.
-Что вы делаете? - застонал всклокоченный. - Что вы делаете? Вы в рейхстаге или на стадионе? И потом… Что за походка? Откуда эти ужимки? Где историческая достоверность? Хромайте, Геринг, хромайте, черт побери, или я вас с роли сниму, в конце концов! Вышел и вошел снова!!!
-Виноват, Михалыч… - пробубнил запыхавшийся Геринг и ускакал за кулисы.
Степан Федорович добросовестно тер тряпкой полы в партере, режиссер Михалыч, размахивая сценарием, орал на неуклюжих статистов, поваливших декорации, из суфлерской будки раздавалось громкое шлепанье и крики: «Бубны козыри! » и «Крой, задрыга, не спи! », толстый Геринг старательно хромал к столу - в общем, все шло мирным своим чередом, но мне было как-то… нехорошо. Слишком уж все спокойно. И это после феерического пролога с летучими змеями и чешуйчатыми лапами, рвущимися из унитаза, после пробега по вечерним улицам под кирпичным обстрелом? Словно Космический Мститель решил не размениваться по мелочам, а, поднакопив силы, целит вдарить разок уже наверняка…
Бесы ведь, как кошки, сверхъестественную, невидную для людей опасность чуют нутром. Вот и я чувствовал, как под высоким потолком зала сгущается темная энергия, как электрически потрескивает пыльный воздух… Огненные вихри преисподней! Ворсинки на обшивке кресел встали дыбом и трепетали… Тихонько зазвякали хрустальные висюльки на люстре…
Нет, ребята, если сейчас что-нибудь и случится, то врасплох нас со Степаном Федоровичем не застать! На минуту я прикрыл глаза, стараясь сосредоточиться. Потом прочитал заклинание Убойного Толчка и вытянул перед собой ладонь. Когда я открыл глаза, на пальцах лежал толстый слой сероватой пыли. Я принялся пыль эту медленно скатывать в шарик, время от времени отвлекаясь для того, чтобы взглянуть на сцену.
-Трусы! - вскрикивал на сцене, тряся косой челкой, вступивший в игру Гитлер. - Ублюдки, недостойные называться истинными арийцами! Ну, на кого мне положиться?! Где тот единственный преданный мне соратник?! Кто подставит мне крепкое плечо в трудную минуту?!
-Неплохо! - верещал Михалыч. - Только больше экспрессии! Умоляю - больше экспрессии! Зычнее голос! Шире жест!
Фюрер, покраснев от натуги, диким ревом проревел фразу про крепкое плечо и смолк, озираясь. Повисла зловещая тишина.
-Вы что, меня в гроб вогнать хотите? - спросил Михалыч, положив обе ладони на левую сторону груди. - Смерти моей желаете? У меня в сценарии русским языком написано: «Входит Штирлиц». Где? Где Штирлиц, я вас спрашиваю? Где этот недоделанный народный артист?
-Михалыч… - несмело проговорил Геббельс - Шапкин снова того…
-Чего - того?
-Геринг… тьфу, Вовка в выходные именины справлял, - нервно поправив челку, пояснил Гитлер, - ну, собрались - святое дело все-таки.