- Нет. Прошу, не нужно так.
Вей Усянь улыбнулся уголком рта и погладил снова, на этот раз ощутимее:
- Если беспокоишься за свою лобную ленту, не переживай так. Я не обижу ее.
Лань Ванцзи медленно вздохнул, понимая, что Вей Усянь уже определенно решил делать по-своему. И это наверняка станет еще одним его кошмаром, потому что на самом деле было очень приятно. Настолько, что совершенно непонятно, как потом без всего этого можно будет оставаться в живых.
- Лань Чжань, сосредоточься. – произнес Вей Усянь и как-то даже без ответа голосом с его стороны почувствовал, что тот его слушает. – Выровни дыхание. Медленнее и четче. Расслабь мышцы. Постепенно, не сразу. Тебе нужно успокоиться. Ты – очень сильный. Ты справишься. Сможешь.
Под его голос Лань Ванцзи и правда стал дышать ровнее и почувствовал, что внутреннее напряжение слабеет и отпускает. Наползала дурманящая слабость, от нее начинало клонить в сон, но он старался улавливать слова Вей Усяня.
- Неужели тебя никто никогда прежде не утешал так? Даже в детстве. Мелкого ты ведь гладишь. Ладишь с ним, будто всегда знал, как это делается. Ты ведь знаешь. И не сомневаешься. Само собой получается, верно? Ты просто чувствуешь, в какой момент и что ему нужно. А когда становишься старше, взрослеешь, все равно отчасти остаешься таким же, прежним, малым ребенком. Иначе детей было бы невозможно понять. Любому иногда нужна поддержка. Чувство, что кто-то есть рядом. Ты – не один, Лань Чжань. Я побуду с тобой немного, если ты не возражаешь. Ты – очень хороший, красивый. Все пройдет. Ты поправишься. Только шрамы теперь будут через всю спину. Добро бы еще сражался. А так…Может быть ты и хотел наказать одного лишь себя. Но мне сейчас тоже очень больно.
Последних его слов Лань Ванцзи уже не расслышал, потому что все-таки задремал.
========== Глава 24. Рыбка. Мне есть что сказать. Красивая закладка. ==========
К полудню стало совсем жарко, душно и тихо. Природа явно сообщала о том, что намерена измениться к непогоде. Однако небо все еще было чистым, а солнце немилосердно высоким. Вей Усянь поспешил убраться вместе с А-Юанем с огорода под тень зарослей ближе к реке. Не сказать, чтобы там было прохладнее. Но по крайней мере он перестал ощущать себя мясом, которое успело прожариться не меньше чем на половину. В такое пекло Вей Усянь то и дело мечтал убраться в пещеру на гору до лучших времен. Или принимался мысленно завидовать Вэнь Нину – ему-то ни жарко, ни холодно. Все-таки иногда быть живым – сплошная проблема. Устроившись на земле, Вей Усянь велел ребенку сидеть рядом и не бродить попусту. Только занять его хоть чем-то он забыл, закрыв глаза и задумавшись о своем. Мысли его упрямо возвращались к Лань Чжаню. Прошло два дня. Вей Усянь был в большей мере уверен, что в тот день ближе к вечеру Лань Ванцзи все же успешно вернулся домой. Не сомневался он и в том, что старший брат его лечит. С остальным было сложнее. Потому что стоило Вей Усяню вспомнить про следы дисциплинарного кнута на спине Лань Ванцзи, как его заполняло горячее желание всыпать не менее чем столько же ударов тому, кто это сделал и вообще всем, кто позволил ситуации дойти до подобной точки, ничего не заметив и не предприняв. При этом Вей Усянь конечно понимал, что применять силу ему нельзя. Думал он и о том, что существуют законы и порядки семьи и внутренние дела клана. Цзян Чэн часто выговаривал ему, что он норовит лезть не в свое дело. Однако считать чужим делом Вей Усянь многое просто не мог. И какая может быть в данном случае вообще речь о семье, если в ней происходит подобное. Чем дольше размышлял, тем чаще Вей Усянь приходил к мысли, что немало вероятно, Лань Ванцзи досталось и за него. Он хорошо помнил, как ругался Учитель Лань, случайно услышав флейту и застав в цзиньши его и А-Юаня. Собственно, в том числе и по этой причине Вей Усянь почти не бывал в Обители. К чему сверх меры дразнить старика. Тем более, что едва ли он был единственным недовольным соседством со Старейшиной Илина. Однако теперь уже недоволен был сам Вей Усянь. И заметная доля уважения к статусу и возрасту Лань Циженя в нем ощутимо померкла. А кроме того, собственно Лань Чжань. Которому наверняка может хватить упрямства ни о чем не просить и молча болеть в одиночку. Нехорошо так его оставлять. Даже если будет ругаться – пусть его. Это когда сгорел его дом, погиб отец и без вести пропал старший брат, я действительно не мог ничем ему помочь, а сейчас – другое дело.
- Сянь-гэгэ, тут рыбка! – раздался детский голос, изрядно издалека и вырвал Вей Усяня из потока его мыслей.
Живо подскочив на ноги, он рванул на голос.
- Она блестящая. Очень красивая! – сообщил ребенок.
- Не трогай! – крикнул ему Вей Усянь. – Я тоже хочу посмотреть!
Выбежал на открытое пространство он как раз вовремя, чтобы увидеть, как малыш, слишком далеко потянувшись к воде с невысокого бережка, упал в реку. Глубокой она не была, зато с быстрым течением. А плавать А-Юань еще не умел. Вей Усянь рванул следом. Вытащил он ребенка довольно быстро, сам при этом полностью вымокнув, что в душный и жаркий день было только приятно.
- Ну что, рыбка? Искупался?
Вей Усянь выходил из речки, держа А-Юаня на руках. Тот даже не успел нахлебаться, не кашлял. Но здорово испугался и вместе с водой по щекам текли слезы.
- Сянь-гэгэ… - малыш обнял Вей Усяня за шею, закопался лицом и жалобно всхлипывал.
Усевшись на берегу Вей Усянь похлопал ребенка по спине.
- Ну-ну, что ты огорчаешься? Теперь-то, зато, не жарко, верно?
- Холодно. – пробормотал А-Юань сквозь слезы.
- Тогда вылезай из одежды. Отожмем ее и посушим.
Стоило ему разложить вещи на солнце, как А-Юань снова оказался у него на руках.
- Так не согреешься. Я же холодный и мокрый. – заметил Вей Усянь, который теперь только рад был, что влез в реку и думал, что можно было сделать это и раньше.
- Нет. – буркнул ребенок.
- Как это нет? Тогда мне нужно намокнуть еще раз. – решительно заявил Вей Усянь.
- Нет! – А-Юань изо всех сил прижался к нему.
- Да, брось там же мелко. И не холодно. Время за полдень, вода прогрелась. – Он поднялся и пошел обратно к реке.
- Не ходи! Не ходи туда, Сянь-гэгэ! Она – злая! – запротестовал малыш, явно снова собираясь заплакать.
- Незлая. Ты взял и неожиданно упал в нее – думаешь, ей было приятно от этого? – спросил Вей Усянь.
А-Юань моргнул и смотрел на него озадаченно.
- Если на тебя что-то вдруг упадет или ударит, - ты огорчишься и обидишься, правда? – продолжил Вей Усянь. – Вот и с речкой тоже самое. Пойдем теперь перед ней извиняться.
Малыш слушал.
- Пока ты сидел на берегу все ведь было в порядке? Нестрашно и даже интересно?
- Да. Там плавала рыбка.
- Я ведь сказал тебе не трогать и дать мне тоже посмотреть. Ты не слышал?
- Слышал. Но я ее уже почти погладил.
- Рыбу нужно ловить. Или просто смотреть. Прикосновений они не любят. – сообщил Вей Усянь, забредая в реку. – И сколько раз тебе говорили, не подходить близко к берегу без старших.
- Я же с тобой, Сянь-гэгэ.
- Ну да. Ты когда свою рыбку увидел, вообще хоть помнил, где меня оставил?
- Вон там. – А-Юань указал рукой на заросли.
- Это, по-твоему, близко?
- Сянь-гэгэ быстрый.
- Ты даже не сказал мне, что уходишь.
Малыш немного задумался.
- Прости, Сянь-гэгэ.
- Надо наконец научить тебя плавать.
- Не надо…
- Живешь у реки, значит плавать уметь должен.
- Я не хочу.
- Прямо сейчас я тоже не хочу. – пожал плечами Вей Усянь
Подумав, что встреча с рекой ему пока не грозит, А-Юань немного успокоился.
Вей Усянь побродил с ним по воде еще немного, а потом забрал согревшуюся одежду и перебрался снова в тень с прямого солнца.
Ко времени обеда оба были абсолютно сухими и отправились домой.
К вечеру того же дня Вей Усянь направился прочь из поселения, но встретил по пути Вэнь Цин, которая засыпала его вопросами: