- Да не об этом я спрашиваю, любезнейший, а о том, кто эти люди, что прежде
всего знают их, эти законы.
- А вот они, Сократ, - судьи.
- Что ты говоришь, Мелет! Вот эти самые люди способны воспитывать юношей и
делать их лучшими?
- Как нельзя более.
- Все? Или одни способны, а другие нет?
- Все.
- Хорошо же ты говоришь, клянусь Герой, и какое множество людей, полезных для
других! Ну а вот они, слушающие, делают юношей лучшими или же нет?
- И они тоже.
- А члены Совета?
- Да, и члены Совета.
- Но в таком случае, Мелет, не портят ли юношей те, что участвуют в Народном
собрании? Или и те тоже, все до единого, делают их лучшими?
- И те тоже.
- По-видимому, кроме меня, все афиняне делают их добрыми и прекрасными, только я
один порчу. Ты это хочешь сказать?
- Как раз это самое.
- Большое же ты мне, однако, приписываешь несчастье. Но ответь-ка мне: кажется
ли тебе, что так же бывает и относительно лошадей, что улучшают их все, а портит
кто-нибудь один? Или же совсем напротив, улучшать способен кто-нибудь один или
очень немногие, именно знатоки верховой езды, а когда ухаживают за лошадьми и
пользуются ими все, то портят их? Не бывает ли. Мелет, точно так же не только
относительно лошадей, но и относительно всех других животных? Да уж само собою
разумеется, согласны ли вы с Анитом на это или не согласны, потому что это было
бы удивительное счастье для юношей, если бы их портил только один, остальные же
приносили бы им пользу. Впрочем, Мелет, ты достаточно показал, что никогда не
заботился о юношах, и ясно обнаруживаешь свое равнодушие: тебе нет никакого дела
до того самого, из-за чего ты привел меня в суд.
А вот, Мелет, скажи нам еще, ради Зевса: что приятнее, жить ли с хорошими
гражданами или с дурными? Ну, друг, отвечай! Я ведь не спрашиваю ничего
трудного. Не причиняют ли дурные какого-нибудь зла тем, которые всегда с ними в
самых близких отношениях, а добрые - какого-нибудь добра?
- Конечно.
- Так найдется ли кто-нибудь, кто желал бы скорее получать от ближних вред, чем
пользу? Отвечай, добрейший, ведь и закон повелевает отвечать. Существует ли
кто-нибудь, кто желал бы получать вред?
- Конечно, нет.
- Ну вот. А привел ты меня сюда как человека, который портит и ухудшает юношей
намеренно или ненамеренно?
- Который портит намеренно.
- Как же это так, Мелет? Ты, такой молодой, настолько мудрее меня, что тебе уже
известно, что злые причиняют своим ближним какое-нибудь зло, а добрые - добро, а
я, такой старый, до того невежествен, что не знаю даже, что если я кого-нибудь
из близких сделаю негодным, то должен опасаться от него какого-нибудь зла, и вот
такое-то великое зло я добровольно на себя навлекаю, как ты утверждаешь! В этом
я тебе не поверю, Мелет, да и никто другой, я думаю, не поверит. Но или я не
порчу, или если порчу, то ненамеренно; таким образом, у тебя-то выходит ложь в
обоих случаях. Если же я порчу ненамеренно, то за такие невольные проступки не
следует по закону приводить сюда, а следует, обратившись частным образом, учить
и наставлять; потому, ясное дело, что, уразумевши, я перестану делать то, что
делаю ненамеренно.