Неужели, чтобы быть счастливым, надо навсегда остаться черепахой? - говорил он это лукаво, чтобы разжалобить добрую женщину.
- Нет, что вы?! - Лицо ее исказила гримаса сострадания. - Там, в саду, вы казались таким беззащитным... Теперь вы другой, сильный, и, может, я вам не нужна такая?.. - И она позволила взять себя за руку, как бы умоляя его не быть сильным, не обмануть ее, не изменить...
Женщина слабая, давно отчаявшаяся выйти замуж, она по-прежнему желала видеть Бессаза немощным, нуждающимся в опеке и, боясь признаться даже себе самой, втайне сожалела, что Бессаз вылез из черепашьего панциря. Она ведь надеялась, что их тихие семейные радости будут держаться на ее милосердии, сострадании к ущербному мужу.
Теперь же он превосходил ее во всем - красоте, уме, здоровье, а это смущало Хатун и напрочь развеяло ее мечты о семейном счастье. И только щедрость, доброта и самопожертвование Бессаза снова могли внушить ей веру... Но нет, Хатун не верила в мужскую добродетель, может оттого, что совсем не знала мужчин или была наслышана о них по пристрастным рассказам неудачливых подруг. Хатун прекрасно знала повадки какой-нибудь овцы или бодливой коровы, которую могла усмирить, прежде чем подоить, но с людьми ей не везло - они почти всегда обманывали и разочаровывали ее.
В тишину жарких улиц неожиданно донесся шум базара за углом.
- Вот где собрались все люди! - вырвалось у Бессаза, ибо на пустых переулках его терзало смутное беспокойство. Думал о встрече с людьми и боялся, что отвык от них за время болезни, и все время вспоминал с содроганием тот день, когда все собрались на пустыре, чтобы поглядеть на черепаху.
У ворот базара он, споткнувшись, остановился: впервые после того злополучного дня видел он толпу - разношерстную, шумную, плутующую... Он даже невольно пощупал свой нос, подергал щеку, хотя все было в порядке, ни один, даже самый проницательный торговец не мог догадаться о его дурном прошлом.
А это прошлое угнетало его, навевало тоску, и Бессазу вдруг захотелось совершить что-нибудь дерзкое, предосудительное, чтобы окружающие увидели в нем человека. Скупить, скажем, у продавца чечевичной каши весь товар, а потом вывалить из котла кашу в яму для собак. И чтобы нищие, юродивые отгоняли собак с проклятиями, ползая вокруг ямы и облизываясь...
Но вместо удальского, дерзкого Бессаз робко предложил Хатун:
- Мне так захотелось каши - простой, грубой... Давно, кажется, с детства, не ел каши. Ваш брат, боюсь, испортил мне желудок вкусными блюдами, - добавил он, чтобы придать своему желанию иронический оттенок. Попробуем?..
- Я люблю чечевицу, - с гоовностью поддержала его Хатун.
И они пошли, сели на низенькие стулья напротив повара, который молча сунул им в руки тарелки с горячей, пахнущей травами кашей.
Сзади - топали, галдели торговцы, да так, что Бессаз в беспокойстве оглядывался, ожидая неприятности.
Казалось ему, что сейчас возникнет перед ним какой-нибудь проказник с хмельным взглядом и схватит его за воротник, смеясь, и закричит: "Смотрите, черепаха ест кашу!" И будет, хам, дергать Бессаза за руку, хлопать по спине, пытаясь схватить за хвост, а Бессаз робко будет стыдить его, мол, не к лицу почтенному человеку такие мальчишеские выходки. И чтобы не получился скандал, Бессазу, может быть, даже придется одобрить поступок хохочущего плута, признавая, что, вполне возможно, на базаре в толпе и бродит переодетая черепаха, которая любит чечевицу, но, простите, сам он вполне нормальный человек, даже состоятельный, с годовым ходом в тысячу золотых динаров, и никогда ни словом, ни поступком не давал повода к таким подозрениям. И чтобы скорее забыть об этом неприятном, готов принять извинения человека, по странному недоразумению принявшего его за зверя.