Мелли старалась зарыться поглубже и смотреть вниз, а не вверх, но стенки ямы сомкнулись вокруг нее, а дно подскочило и выжало ее наверх.
Она открыла глаза. Яркие солнечные полосы пересекали комнату. Мелли заморгала, стараясь вобрать в себя свет, тени и очертания предметов. Вот потолок: тесаный камень, деревянные стропила, сырые пятна от проникшего сквозь крышу дождя. Прежде Мелли знала, что ей нельзя просыпаться, - теперь она не менее твердо знала, что ей нельзя смотреть вниз. Но глаза ее, опередив сознание, уже обратились к полу.
Она лежала в луже засохшей крови. Платье, ноги и камень вокруг - все покрылось темными, винного цвета пятнами. Голова вдруг сделалась легкой, и дымка застлала мысли. Доска очистилась. Осталось только одно темное пятнышко - и, когда Мелли перевела взгляд к животу, оно опустилось к горлу и встало там свинцовым комом.
Живот опал. Сияющий купол исчез.
Судорога прошла по телу Мелли, спина выгнулась, и сухие рыдания вырвались из груди. Рот открывался и закрывался, не издавая ничего, кроме хрипа. Она пуста. Пуста. Ребенка нет. Его вырвали из нее и унесли.
- Что ты задумал, Таул? - спросил Джек. - Вода такая холодная, что одно это тебя убьет.
Таул посмотрел на него. Джек уже знал этот взгляд и понимал, что Таула не переубедишь.
- Теперь поздно отступать.
Они поднимались по извилистой горной тропе, ведя лошадей в поводу. Камни, пучки сухой травы и колючие желтые кусты отмечали дорогу. Внизу лежало глубокое озеро Ормон, спокойное и зеленое, как изумруд. Солнце на бледном безоблачном небе уже клонилось к западу. Целых четыре часа они ехали вокруг озера, проехав прежде еще четыре по берегу Силбура. Часа через два стемнеет.
Впереди шел Крейн, а Берлин и Хват замыкали. Целью их пути была маленькая горная деревушка - пастушья деревушка, лежащая в той же высокой долине, что и Фальдарские водопады. Таул намеревался прыгнуть в реку Виралай и проплыть через водопад к озеру. "То же сделал и Вальдис, пояснил он, - чтобы пастухи уверовали в него. Позднее примеру Вальдиса следовали и другие, доказывая тем свою праведность или крепость своей веры - или то и другое".
Джек считал, что это безумие. Ребенком, как и все, он слышал историю о Борке, заморозившем водопад, но никогда в нее не верил. Не мог он поверить и в то, что сейчас они взбираются к тому самому водопаду.
- Можно найти менее трудный способ, чтобы заставить людей поверить в тебя. - Джек вытер лоб - тропа была крутая, и он вспотел, несмотря на холод. - Уж в мертвеца-то точно никто не уверует.
- Рыцари почитают эти водопады, - пожал плечами Таул. - Если я теперь пойду на попятный, они скажут, что во мне самом нет веры.
- Так зачем было предлагать им это? Никто тебя не неволил.
- Ты же знаешь, Джек: они не верят в то, что я говорю. Они по-прежнему считают меня убийцей и лжецом. Человеком, преступившим свою клятву.
- Они уже начали к нам прислушиваться. Андрис и все, кто помоложе, на нашей стороне.
Таул затряс головой, не дав Джеку договорить.
- Но Крейн, Берлин и другие ничего слышать не хотят. Они признают только мужество, силу и веру. Слова для них - звук пустой. Они судят о человеке по его делам.
- Дел ты совершил достаточно. - Джек просто из себя выходил от упрямства Таула. - Ты ничего не обязан им доказывать. Ничего.
- Ты не понимаешь, Джек. Ты не рыцарь и не носишь колеи. Ты не знаешь, что это такое - вдруг прозреть и увидеть, что вся твоя жизнь была основана на лжи.
- Если бы ты захотел отомстить, я бы тебя понял.
Таул провел пальцами по волосам и сказал уже не столь напряженно:
- Не стану лгать тебе, Джек. Мысль о мести мне тоже не чужда. Я только человек: мне больно, и я чувствую, что меня предали, но главное мое чувство - это растерянность.