Можно сказать вам пару слов?
Гамил подскочил в ужасе, увидя подходящего к нему бродягу, и быстро оглянулся. Он еще недалеко отошел от ворот и от стражи. Он набрал в грудь воздуха, собираясь позвать на помощь.
- Я бы на вашем месте не стал кричать, сударь. Вряд ли вам нужно, чтобы меня схватили и подвергли пыткам.
Уличный мальчишка, остановивший его, имел не больше двенадцати лет от роду, был темноглаз, темноволос, тощ как палка и ухмылялся.
- Мало ли что я могу сказать под пыткой.
Гамил мог распознать скрытую угрозу, когда ее слышал. Такова цена, которую порой приходится платить за обширные знания. Гамил взял мальчишку за плечо, увлек его вперед и остановился лишь тогда, когда они ушли из поля зрения стражи.
- Ну, в чем дело? - спросил он, поворачиваясь лицом к юному подонку.
Тот с нарочитым тщанием оправил камзол.
- Неужели вы не знаете меня, друг мой? Это меня удивляет.
Гамил мысленно перебрал всех своих знакомых. Двенадцатилетний мальчик связывался у него только с одним делом.
- Ты сообщник рыцаря, именуемого Таул?
- Точно так. А зовут меня Хват - да вам, верно, это уже известно. Вы ведь тем и знамениты, что все обо всех знаете.
Гамил поглядел по сторонам. Никого поблизости, кроме старой торговки апельсинами. Места вокруг дворца, к счастью, не отличались многолюдством. Чуть правее располагался еще более тихий закоулок, и Гамил направил своего новоявленного знакомца туда.
- Чего тебе от меня надо?
- Мне надо, чтобы вы устроили мне встречу с архиепископом. Негласную, само собой, и всего на несколько слов.
Гамил так и шарахнулся от мерзкого мальчишки. Спятил он, что ли? Встреча с Тавалиском! Да кем он себя возомнил?
- Об этом и речи быть не может. Его преосвященство не принимает, Гамил передернулся в отвращении, - людей с улицы.
Мальчишка и глазом не моргнул.
- Примет, если вы постараетесь.
- С чего бы я стал стараться?
- С того. Иначе старина Тавалиск узнает о ваших сношениях с Ларном.
Гамил не дрогнул. Многолетние оскорбления и издевки со стороны архиепископа приучили его не выдавать своих чувств. Однако желудок вел себя по-другому - к нему точно крылья приделали, и он вспорхнул прямо к сердцу. Знание одаривает многим, но отвага, к несчастью, не принадлежит к числу этих даров.
Гамил призвал себя к порядку. Первым делом следовало выяснить, много ли мальчишке известно.
- Ты лжешь, мальчик! Я могу притянуть тебя к суду за клевету!
- Что ж, пошли к судье. Мне спешить некуда, - ответил мальчишка, небрежно разглядывая свои ногти. - По дороге я постараюсь припомнить, сколько писем вы получили с Ларна.
Гамилов желудок камнем устремился вниз. Он пуще всего боялся, как бы архиепископ не узнал о его связи с Ларном. Тавалиск тут же изгонит его из города! Струйка пота стекла по виску Гамила. Какое бы отвращение он ни питал к архиепископу, должность главного секретаря для него крайне важна. Пусть во дворце он лакей - в городе он король. У него здесь целая сеть шпионов и осведомителей, которые боятся его и почитают, торговцы продают ему товары со скидкой, и уличные девки обслуживают задаром.
Знание в довершение всего дарит и чувство превосходства - именно так Гамил чувствовал себя в Рорне. Этот город принадлежал ему, ибо Гамил знал его население, его историю и его политические дела лучше кого бы то ни было. Получая каждый день сведения из сотни различных источников, он заслужил право владеть этим городом. И какой-то юный наглец угрожает лишить Гамила его собственности!
И из-за чего же? Из-за Ларна. Одно другого не стоит. Гамил завязал переписку с тамошними жрецами лишь ради того, чтобы получать известия и оттуда тоже. Того, что говорят оракулы, из пересудов в таверне не почерпнешь и в книгах не вычитаешь.