— Билетики, ребятки, интересуют? — каркающим голосом осведомился пират-еврей. Полез во внутренний карман свалявшейся шубы и, пошарив, продемонстрировал пачку белых прямоугольных картонок.
— Настоящие? — прищурился на них Юра.
— Настоящие! Разрази громус! — настоящие.
Где-то в чёрном небе сухо треснула молния. Юра деловито кивнул и осведомился:
— Сколько?
Прозвучала цена. Челюсти у всех присутствующих, кроме тролля, попадали. Тролль в это время подошёл к Софье и, серым пальцем-сосиской потрогав её буйную рыжую шевелюру, с глупой улыбкой сообщил перекупщику:
— Краси-и-вая.
— А не офиге-, — Юра не дал возмущённой Сашке договорить, за локоть уведя её в сторону и подозвав остальных.
— Таких денег у нас нет. Ценные каменья и металлы имеем? — взгляд его обратился на Гломовых.
— Разбежались! Подавится он моими изумрудами — мне их папа подарил, — огрызнулась Виолетта, теребя тяжёлые длинные серьги с зелёными камнями.
— Пойду вырублю охранника. Хук левой, хук правой — дешевле выйдет, — заявила Марта, разворачиваясь в сторону лестницы.
Её поймали за руки.
— К насилию прибегать не будем. К тому же, что-то мне подсказывает, что вы с ним в разных весовых категориях, — высказала общую позицию Софья.
Юра вздохнул, вытолкнув из лёгких в холодную ночь облачко пара, и принялся поочерёдно выворачивать карманы своих джинс, куртки, а затем и толстовки. Из карманов посыпалась куча мелкой всячины, начиная от конфетных обёрток, заканчивая Сашкиным лаком для ногтей: у Юры была привычка пихать всё в карманы, а после напрочь забывать о существовании туда погружённого.
Ничего, достойного сойти за плату, из всего разнообразия в карманах Бейбарсова, однако, не обнаружилось. Юра распихал извлечённое по прежним местам и без обиняков запустил руку в карманы Сашки. У той было пусто, только старый чек да кошелёк, содержимое которого уже пошло в общий банк. Софья, не дожидаясь, пока Юра и ей учинит обыск, обыскала себя сама и тут выудила из пухлого нагрудного кармана подаренную Сашкой зажигалку.
Софья вопросительно продемонстрировала её публике.
— О! Вот это может подойти, — воодушевился Бейбарсов, забирая зажигалку и задумчиво вертя в руках. Затем покосился на владелицу. — Ты как, не против?
— У меня есть другая. Не серебряная, конечно, но выделываться мне всё равно не перед кем.
Юра, собрав со всех по посильному денежному вкладу, вернулся к ожидающему его на углу перекупщику и ковырявшему ногтем в ноздре троллю. Разглядев это, Софья опасливо провела рукой по волосам: ей немедленно захотелось вымыть голову.
Взметнувший снежинки с сугробов ветер донёс до них бахвальские Юрины увещевания:
— …Фамильная реликвия! Чистое серебро — оборотни рыдать начинают уже за милю от владельца. Полезная вещица. Стащил вчера из отцовского тайника…
Через минуту перекупщик, захватив тролля, торопливо скрылся за поворотом улицы, а Бейбарсов уже вручал всем по невзрачной белой бумажке с логотипом Ведуний (перечёркнутая двумя мётлами электрогитара).
Гурьбой скатились по ступеням. Маг на входе и его вытатуированная крыса внимательно изучили каждую бумажку по отдельности так, будто там было, на что смотреть. Затем вышибала поочерёдно приложил массивную печатку своего магического перстня к билетам. Те осветились синим и сменили цвет. Маг хмыкнул и, вернув бумажки, коснулся печаткой на этот раз центра двери.
Металл взбугрился и принялся стекать по стене, образуя проход в обитый фиолетовым бархатом коридор. Оттуда доносились гул, приглушенные запилы электрогитары и грохот барабанов. Друг за другом, толкаясь, все юркнули в коридор. За Лёшкой дверь снова вползла на стену и затвердела, оставляя вышибалу одиноко торчать на морозе.
Коридор привёл их к тяжёлой плотной портьере. Софья дёрнула её в сторону.
Квадратное помещение клуба, в высоту превышая длину, находилось ниже уровня земли, и становилось ясно, что то, что было видно с улицы — нечто вроде чердачной надстройки. Коридор обрывался где-то под потолком зала, а вниз оттуда змеями ползли кованые металлические лестницы.
Шаги компании зазвенели по ступеням, но звук этот заглушала музыка. Ведуньи, разодетые в эпатажные кожаные балахоны, и их солистка с накрученными на голове из волос витыми рогами заняли скромную сцену в одном из концов зала, на которой обычно размещались диджеи. Группа играла уже с полчаса, поэтому рога солистки (платье её, к слову, фасоном явно делало отсылку к салемским корням) слегка съехали набок, солист фальшивил на высоких нотах, а с музыкантов градом катил пот — в помещении, ко всему прочему, было чудовищно душно. Но, судя по мнению пытающейся танцевать под рок толпы на занимавшем центральную часть зала танцполе, это было потрясающе. Голубые, красные и розовые лучи прожекторов метались в полумраке по дёргающимся ведьмам и магам. Сигаретный дым расползался по помещению.
Ребята, ощущая себя на седьмом небе от удовольствия, под стенкой кое-как протиснулись к зоне столиков, окружённых волнообразно изгибающимися кожаными сидениями. В купленных ими билетах за владельцами были закреплены места — хоть что-то приятное, учитывая сумму, которую пришлось выложить за эти злосчастные бумажки. Отыскав нужный столик, все завозились, стягивая верхнюю одежду и швыряя ту в кучу на сидения. После чего Сашка, от усеянной пайетками кофты которой блики разлетались как от диско-шара, сразу же утащила Лёшку в толпу на танцполе. Юра стартанул за ними. Марта, закинув ноги на стол, сообщила, что без коктейля-другого с места не сдвинется, и Виолетта, у который мысли текли в том же русле, направилась к расцвеченному неоном бару.
Софья поторопилась составить старшей Гломовой компанию: спиртным она брезговала, но, в отличие от близнецов, которые поужинали в школе захваченным из дому, с самого отлёта не сунула в рот ничего, кроме пары раздобытых у Вики печенюшек. И теперь Софьин живот жалобно урчал под синей тканью платья, надеясь разжиться поблизости бара чем-то более удобоперевариваемым, чем коктейли. Это ей таки удалось, и, с огромным куском торта на пластиковой тарелке, Бейбарсова вскоре пристроилась на освободившийся рядом с Виолеттой стул за барной стойкой.
Коренастый маг у рядов бутылок мешал старшей Гломовой Мартин «Трупальдинио», цвет которого оправдывал название. Сама Виолетта уже потягивала через соломку ядовито-розовое «Рандеву у морга». Софья, зацепившись ногами за перекладины стула, пластиковой вилкой отламывая от чёрствого торта огромные куски и отправляя те в рот, в свете прожекторов рассматривала Виолетту. Та по-королевски восседала на клубном насесте, облокотившись на стойку, но поза эта, несмотря на помпезность, была вымучена, зажата. Высокие сапоги; ярко-алое платье с вырезом и разрезом, которые пора бы уже запретить законом; лаковые перчатки до локтя, которые Виолетта так и не сняла, заявив, что это стиль; кричащий макияж… Естественными и натуральными в ней остались только волосы. Тёмно-каштановые, средней длины, которая была рваной и неравномерной из-за заметно посеченных кончиков. Софья вздохнула.
— Тебе, — зубцы пластиковой вилки с застрявшими между ними крошками указали на Гломову, — не обязательно копировать мать, ты помнишь? Мы ведь с тобой уже об этом столько раз говорили, я думала…
— Ты хочешь, чтоб я послала тебя как Валялкину? — перебила Виолетта, отвернув голову от сцены и в упор уставившись на Бейбарсову. Ноздри её опасно раздулись.
Софья раздосадовано отмахнулась от неё вилкой и, уворачиваясь от толкущихся и снующих туда-сюда магов, ушла к Марте с пластиковой тарелкой в одной руке и болотно-жёлтым «Трупальдинио» в другой. За её спиной к Виолетте уже клеился какой-то колдун с приплюснутой мордой лица, но зато в щегольском вельветовом костюме.
Время текло под басы гитар и чередующиеся соло рогатой вокалистки и обильно потеющего вокалиста. После второго коктейля воодушевившаяся Марта ускакала к без передыху толкущимся на танцполе близнецам, затем все четверо (вместе с в край замученным Лёшкой, с которого пот катил сильнее, чем с музыкантов) вернулись, и их сменили Софья с Виолеттой. Затем ещё пару раз менялись (вместе не уходили, потому что, зная народец на Лысой Горе, бросать вещи за столиком без присмотра не рисковали: денег-то, конечно, у них к тому времени уже не осталось, но тут могли и просто куртки спереть). Ведуньи ушли на перерыв, их сменила какая-то тонконогая певичка, которую все дружно и с удовольствием засвистали, а кто-то даже набрался наглости и швырнул в неё искру Храпундуса. Певичка нокаутировалась, вернулась группа. Подпольный концерт продолжился.