- Я своей волей еду. Хочешь - вместе со мной собирайся!
- В Соликамский уезд? - Стенька помотал башкой. Он и в Калугу, где имел родню, пятый уж год собраться не мог.
- Чем тебе плох Соликамский уезд? Тут тебе всякий - начальник, а там один лишь я над тобой буду! - и, видя, что Стенька явственно не понимает положения дел, Вонифатий продолжал: - Да ты подумай сам, Степан Иванович, не до седых же мне волос тут братнее сукно мерить! Мне, слава те Господи, двадцать четвертый год пошел. Я брату поклонился и сказал: коли не приставишь меня к настоящему делу, поищу другого хозяина. И он мне ответил: у нас-де в Соликамске непорядки, управляющий, сдается, проворовался вконец. Коли хочешь, говорит, езжай! Возьмешь под себя все соляные варницы, а вора - взашей. Поживи, говорит, года два-три, там и поглядим. Пойдет дело на лад, построишь новые варницы, потянутся к тебе купцы, - тогда и в дело тебя возьму! Вот я и смотрю - кого с собой брать. Хочу со своими людьми приехать, чтобы сразу воров разогнать, а своих - на их место поставить. Жаль, Потапыч не может...
- Стар я, хвор, дороги - и той не перенесу, - приказчик вздохнул. Кабы лет десяточек скинуть - ей-Богу, поехал бы! А ты, Степа, подумай. Ты за порядком следить навычен, дадут тебе подручных, дом дадут, хозяйство заведешь. Разживешься! Может, и на Москву возвращаться не пожелаешь.
- Обдумать надобно, - с достоинством произнес Стенька.
- Так думай-то скорее! У нас обоз почти готов.
- По зимнику-то ехать весело, - заметил Вонифатий. - Двое саней под твое барахлишко дадим.
Стенька ужаснулся. Скорость решений у Вонифатия и Потапыча его ошеломила. Он и понимал рассудком, что молодой купец ищет простора, что и ему бы самому простор был не вреден, однако душа решительно воспротивилась. Съезжать с Москвы?.. С приказом расставаться?.. А что еще Наталья скажет? Да ее от Домны клещами не отдерешь! Стало быть - пора отсюда убираться...
- За помощь - благодарствую, а спешить надобно!
Он поклонился в пояс.
Узнать про купца Родионова на торгу было куда проще, чем про самозванца Рудакова. Стеньке и его лавки указали в торговых рядах, и склады в Гостином дворе. Родионов, видать, привез из Касимова не только жернова, но также юфть и сапожные заготовки, которые там тоже недорого можно было взять. Потому и отправился Стенька, как было велено, в сапожный ряд, и отыскал сидельца, и поклонился, и сказал "Бог в помощь! ", и даже приценился к бабьим чеботкам.
- Добрый товар! - похвалил. - Мне так тот Перфилий и сказал - коли хочешь женку обуть, ступай к нам, в родионовские лавки, там недорого и без обману.
- А что за Перфилий?
- Да Рудаков, приказчиком у вас служит!
- Ах, этот? Тьфу! - сиделец и впрямь плюнул.
- А что такое?
- Уж думали - не избавимся! Господь нас от него спас - сам сбежал! Ты, молодец, с ним не дружись - на руку нечист, - предупредил сиделец.
- Ахти мне! - воскликнул Стенька. - А по виду и не скажешь!
- Ты-то как с ним сошелся?
- Кум у меня, Ивашка Шепоткин, так они вместе из Касимова ехали, - не вдаваясь в мелкие подробности, объяснил Стенька. - Я-то ведь его, Рудакова, и ищу. Ты уж прости - про чеботки я так спрашивал...
- На что он тебе? Денег, что ли, у кума взял, да не вернул?
- Сдается, что так. Кум-то ногу повредил, дома сидит, - Стенька искусно вплетал в правдивые слова необходимую ложь. - А тот Рудаков парня у него поселил, Нечая, и кормовых денег дать обещал, а сам носу не кажет! И парня девать некуда - на улицу среди зимы не выкинешь, а на Москве у него никого нет, Рудаков его из-под Касимова вывез!
- Рудаков парня из-под Касимова вывез?! . - изумился сиделец.