Дело возможное, однако раз в сто лет, может, случается. Челобитную переписали заново, и с того дня Стенька знал, что при нужде Вонифатий проявит благодарность.
Так и вышло. Найденный в складе за разборкой привезенного товара Калашников-младший, молодец невысокий, да в плечах широкий и неудержимо кудрявый, отложил в сторону аршин, которым вместе с приказчиками перемерял бурое сермяжное сукно.
- Твое счастье! - сказал. - Суконце-то из Касимова привезли! Ну-ка, Потапыч, ты ездил - ты и припоминай, кто в том обозе с тобой был!
- Может, два обоза из Касимова пришли-то? - спросил Стенька. - Может, тот, кто мне надобен, в другом обозе ехал?
- А ты растолкуй, кто надобен! - велел приказчик Потапыч, крепкий мужик годов за пятьдесят. - Народу много было, и соль везли, и рогожи, из Шацка - соленую рыбу и холсты везли. И обоз с месяц собирали, все собрать не могли. Служилые люди с нами ехали - и они сидели, дожидались. Он с Рождества, почитай, первый пошел. Если другой собирать - седмицы черед две соберут, не раньше.
Стенька не верил своему счастью - нашелся человек, который наверняка видал Ивашку Шепоткина, Перфилия Рудакова и Нечая!
- И жернова везли?
- Везли жернова.
- Вот мне тот, кто их вез, и надобен. Купец Перфилий Рудаков...
- Уж и купец?! . - Потапыч расхохотался. - Какой он тебе купец? Насилу этот дармоед купца Родионова умолил, чтобы в приказчики взял! Его и брать-то не хотели! Так он себя за купца выдавал? Хорош гусь!
- Так вот почему я кого ни спрошу - никто о таком купце слыхом не слыхал! - воскликнул Стенька. - Ах он мошенник!
- А на кой он тебе сдался?
- Да парня, Нечая, в каком-то сельце под Касимовым со двора свел, в Москву ехать сманил. Нам-то беглых искать велено...
Не объяснять же было торговым людям про деревянную грамоту и возможную измену...
Ничего не сказали в ответ ни Вонифатий Калашников, ни Потапыч, да и другие приказчики как воды в рот набрали. Понятное дело, сообразил Стенька, им беглого жаль. Беглые-то служить нанимаются - за деньгами не гонятся, а лишь бы в большом городе прижиться.
Но ярыжка уже услышал нужное ему имя - купца Родионова, подлинного владельца жерновов. Так что мнение калашниковских приказчиков о беглых его мало беспокоило.
Он поклонился в пояс Вонифатию и приказчикам.
- Бог вас за доброе дело наградит, а мне бежать надобно.
Потапыч шагнул вперед, удержал его.
- Ты коли того парня, Нечая, найдешь... - тут он несколько замялся. Вспомнил я его, парнище - зверь! Как он жернова на сани грузил - вот была потеха! Нам такие здоровенные молодцы надобны. Мы и в долгу не останемся. Что, Вонифатий Леонтьевич?
- А не останемся, - подтвердил тот. - Ты нам, Степан Иванович, только дай знать.
Стенька широко улыбнулся.
Конечно же, Нечаю лучше всего было оказаться при Калашниковых, а не возвращаться в свое, как бишь то сельцо звали?.. Подобно большинству москвичей, Стенька считал Москву не только наилучшим, но и единственным местом, где человеку можно достойно жить. Вот разве что кому душу спасать охота - так для того леса есть, поставь себе хижинку да и голодай, да и мерзни!
- А сговоримся, - пообещал ярыжка. - Обозные мужики, что ли, здоровые нужны?
- Да нет, Степа... - Потапыч несколько замялся. - Скажи уж ему сам, Вонифатий Леонтьевич.
- Съезжаю я с Москвы... - глядя в пол, сообщил молодой Калашников.
- Куда ж это?
- А в Соликамский уезд, где у брата варницы.
- Ах он аспид! - бессознательно вырвалось у Стеньки. И как же еще называть старшего братца, пусть двоюродного, который собрался упечь беззащитного младшенького в такую даль?!
Стенька совершенно себе не представлял, как человек может жить за пределами Москвы. И ладно бы разбойника, налетчика, вора из столицы выперли! Вонифатия-то за что?! .
- Что ж так сразу - аспид? - поняв Стенькино волнение, возразил Вониватий.