— Ну и денек, — потер раскалывающуюся голову Персиваль. — А все мелкий, чтоб ему! Вернулся во Дворец — и понеслось. Шило в заднице, а не ребенок!
…
Метрополия. Миранда. Императорский Дворец. Покои принца Гарольда.
— Дредд, а Дредд, ты будешь моим любовником?
Экран планшета погас, Гарольд завис, проныра-журналист Рамблё сунул ему под нос микрофон, а оператор наставил на него камеру.
— Ваша Честь, на вас с замиранием сердца смотрят триллионы зрителей. Что вы ответите?
— Времени на раздумья у меня, конечно же, нет? — спросил, отмирая Гарольд.
Ну Артур, ну учудил! Чего он добивается? Впрочем, вопрос был риторическим. Артур добивался права любить его когда захочет, где захочет и как угодно долго. Он не собирался ему мешать, ведь впереди маячила белая полоска свадебного финиша. Развод Артура и разрешение на брак от Палаты Лордов теперь оставались делом техники: он ведь поговорил со всеми значимыми людьми Империи лично и донес до них понимание того, что их маленькие (или не очень) тайны для Судьи Дредда тайнами не являются, а потому совать ему палки в колеса стоит с превеликой осторожностью. А отец… с отцом он поговорит в последнюю очередь. Если понадобится. Гарольд искренне надеялся, что не понадобится.
— Разве над таким потрясающе завлекательным предложением надо думать?! — воскликнул Рамблё.
— Вы правы, думать тут не о чем.
— Так вы согласны?!
— Я не могу ответить на этот вопрос вам, Рамблё, но я могу ответить Артуру, — сложил руки на груди Гарольд и добавил, чтобы бангалора за яйца не тянуть: — Хоть сейчас.
— Это мы мигом организуем, — засуетился Рамблё.
Коснулся кристалла связи, вызывая Гоггла, зашипел на оператора и установил на высоком старинном секретере планшет с изображением Артура, сидящего в кабине управления стареньким звездолетом, так, чтобы его видел и Гарольд, и оператор с камерой.
— М-м-м, Судья Дредд! — заулыбался при виде любимого Артур. — Я смотрю, коллеги господина Гоггла сумели пробиться сквозь щит твоего нежелания разговаривать не по делу с кем бы то ни было.
— Мой щит нежелания пробил ты, когда принялся разгуливать по моему кораблю обнаженным, — сказал Гарольд. Увидел пламя, полыхнувшее в синих глазах Артура, и, сам того не желая, вспыхнул сам.
— А-ах! — покраснел вареным раком Рамблё, увидев, как красиво вырисовался в паху у Судьи Дредда весьма приличный по размерам член.
— Ты ведь не думал, что отсутствие одежды остановит мои несанкционированные вылазки?
— Думал, но теперь знаю, что тебя, если ты действительно чего-то хочешь, ничто не остановит.
— Верно подмечено, — расстегнул пуговицу щегольского жилета Артур.
Одну, вторую, третью. Снял его, аккуратно положил на край панели управления и взялся за тесемки на груди рубашки, наблюдая за губами Гарольда, изогнувшимися в попытке погасить накатившее желание, с тайным удовольствием того, кто имеет над ним абсолютную власть.
— Чего ты хочешь сейчас, Артур?
— Услышать положительный ответ на свой вопрос.
— Ты его не услышишь
— Струсил?! — отпрянул от планшета Гоглла не ожидавший такого Артур.
— Это ты струсил, раз предложил мне жалкую роль любовника. Я согласен только на любимого! — бросил монетку в ионный двигатель общественного мнения и зрительского терпения Гарольд. После этого спора половина обитаемой Вселенной будет переживать за их счастье, а им того и надо.
— О-о-ох!!! — побледнел впечатлительный Рамблё.
— Ты слишком много хочешь! — вскочил на ноги Артур.
— Я. Хочу. Тебя! Но я — не ты, и не признаю полумер. Или ты станешь моим мужем, или…
Хххрых! Бряк. Бзденьк! Что-то рухнуло в соседней комнате, с оглушительным звоном разлетелись по полу осколки фарфора и прочего декоративного мусора, а на пороге возник вымазанный в паутине и пыли парень.
— Судья Дредд! Принц Эдвард хочет убить Императора!
— Ричард?!
…
Леопольд шел по одному из коридоров Дворца, смиряя желание бежать со всех ног серьезным усилием воли. Он ни в чем не виноват. То, что он увидел в покоях принца Эдварда благодаря тайным следилкам, еще никто не видел. Не нужно привлекать к себе внимание. Все под контролем. Все…
Черт бы побрал Женевер и Эдварда! И Персиваля с его мелким прихвостнем до кучи! Чтоб у них глаза остекленели и языки отсохли! Хотел же убрать с дороги младших принцев еще много лет назад! Но не стал ворошить осиное гнездо, ведь скрыться от зорких глаз Императора невозможно. Ни тени недоверия, ни пятнышка крови не должно быть на безупречной репутации Верховного Жреца Святой Церкви. А потому — долгий, трудный и полный разочарований путь к трону чужими руками.
Леопольд воздел глаза к небу, споткнулся о ступеньку, с Богом о насущном разговаривать передумал, но выпускать пар не перестал, опасаясь взорваться и натворить дел, за которые потом придется дорого расплачиваться.
Чужие руки… Как жаль, что они принадлежат людям, а не терминаторам. Вырождается человеческая раса, не выжить ей без очищения, но он готов взяться за это нелегкое дело и довести его до конца. А пока приходится работать с тем, что есть, и дай Бог ему терпения.
Леопольд свернул налево на очередной развилке, прошел до следующей, понял, что пошел не туда, и вернулся обратно. Нельзя отвлекаться, когда идешь по коридорам Императорского Дворца, можно из них и не выйти, но…
Он так долго внушал трусливому до безобразия Эдварду мысль об Императорской короне, что почти отчаялся добиться нужного результата. И вот, когда принц, наконец, созрел, к нему в постель завалилась Женевер, и план, который обсуждали годами, превратился в мыльный пузырь. Безумие какое-то! Женщины — это отродья Дьявола. Он знал это, но сегодня лишний раз в этом убедился.
— Вряд ли у Эдварда что-то получится, так что лучше наблюдать за его потугами со стороны, — не замечая, что заговорил вслух (была у него такая вредная привычка, когда волновался чересчур сильно), продолжил исходить ненавистью Леопольд. Заметил указатель и теперь уже уверенно зашагал в сторону причала для космических яхт. — Сделанного не воротишь, но если подумать как следует, то смерть принца сыграет мне на руку. Пока Император занят мятежным сыном и его сворой, я приберу к рукам королевство Пендрагона, которое он любезно для меня собрал. Кому какое дело, что там, на границе Метрополии, происходит, если в Столице государственный переворот! А когда народ спохватится, будет поздно. Люди становятся кроткими, как овечки, если их некому защищать, а об этом я позабочусь в первую очередь. Когда кардинал Жозеф станет во главе Содружества, все необходимые документы будут подписаны и ратифицированы, и даже Судья Дредд не сможет оспорить право Святой Церкви управлять новым, очищенным от скверны контрабандистов, воров и расточителей, королевством.
Красно-золотой коридор сменился стальными переходами технических помещений, и Леопольд позволил нетерпению прорваться сквозь годами взращиваемую осторожность, вызывая кардинала Жозефа. Пока рыцари короля Артура флот соберут, пока к месту битвы приползут — вечность пройдет, а Император на расправу скор — у него теперь Судья Дредд есть, чтобы людей без суда и следствия убивать.
— Господь сказал мне сегодня, что пришло время нести Свет Истины нечестивцам, Жозеф.
— Да славится имя его, — сложил руки в молитве кардинал.
— Но не со слов начнется наш крестовый поход, а с великих дел. Отправьте к пратцам дьявольского приспешника — короля Артура Пендрагона. Немедленно! И пусть все его подданные узрят гнев Божий. Соберите наш флот в единый кулак, дождитесь тех, кто рискнет отомстить за смерть своего короля, и не оставьте от них даже пылинки! А потом…
— Ах ты ж гнида! Я те устрою гнев божий, морда ты чернорясочная! — рявкнул взявшийся из ниоткуда Князь де Сильва-Веласкес и выбил из уха Жреца кристал связи кулаком.
Леопольд выжил только благодаря тому, что каждый день тридцать лет подряд по два часа кряду занимался всеми видами единоборств, какие только были во Вселенной: ушел от очередного удара, запутал руки Князя в своей длинной рясе и, не глядя, ударил стилетом в живот: подло, глубоко и наверняка, распарывая внутренности до грудины. Никто его уже не спасет. Проверено. И не раз.