— Мы не можем заняться сексом, Перси.
— Почему?
— Помнишь малыша, который десять лет назад таскался за тобой хвостом и частенько спал в твоей постели?
— Доставучий Ричи Веласкес?! — мигом протрезвел Персиваль. Отодвинул его от себя, обвел пальцем овал лица, покачал в изумлении головой. — Надо же… Гадкий утенок превратился в прекрасного лебедя. Я от тебя такого не ожидал.
— Ха! У меня великие предки, я не мог их подвести.
— Что ты делаешь в моих покоях?
— Догадайся с трех раз, — закопошился, поднимаясь, Ричард. — Вот же… дерьмо бангалорье!
Вздохнул тяжело и начал раздеваться. Не ходить же мокрым! Снял камзол, кинул его на бортик джакузи. Стянул рубашку, завозился со штанами.
— Заблудился? — затаив дыхание, посмотрел на него снизу вверх Персиваль.
Десять лет назад он позволил мелкому прилипале тусоваться в своих покоях не по доброте душевной, а из мелкой мести Артуру, который принципиально его игнорировал. Впрочем, спустя короткое время мысли о мести ушли, а странная смесь раздражения, умиления и уважения к отважному малышу осталась.
— Заблудился, — кивнул Ричард, скидывая трусы. Огляделся по сторонам в поисках полотенца, обнаружил стопку на столике в паре метров от джакузи и решительно туда направился. — Так стыдно! Думал, уж я-то во Дворце никогда не потеряюсь.
Персиваль попытался отвести глаза от вытирающего ноги пацана: гибкого, атлетичного, прекрасно сложенного, но не смог — так и смотрел на него в немом восхищении до тех пор, пока он в полотенце не завернулся. Спохватился, утонул в джакузи с головой, проклиная себя за глупость, и вынырнул другим человеком. С него шкуру спустят за одни только мысли о сексе с Ричардом! Ну этих воинственных Веласкесов к бангалорам.
— Так куда ты шел, Ричи?
— Мать искал.
— Зачем?
— Перси, что за глупый вопрос. Она же моя мать! Я не видел ее десять лет!
— Ричи, что за глупый ответ! — передразнил Ричарда Персиваль, выбираясь из джакузи и краем глаза обнаруживая одобрение в синих глазах незваного гостя, который, не стесняясь, рассматривал его в упор. Предательский ветерок прошуршал мягкими тапками по выгоревшей до тла душе принца, взметнул пепел разбившихся мечтаний и обнажил клочок земли, на котором вспучилось нечто, похожее на недожеванный кактус. Персиваль поспешил вылить на это безобразие полтонны яду. Нахер-нахер! Ему и так неплохо живется. — Твоя так называемая мать ни разу в жизни не участвовала в твоих поисках, когда ты у меня ошивался. Думаешь, она помнит, как тебя зовут?
— И ты туда же, — поник головой Ричард. — Алекс с Кэт таких историй про нее понарассказывали, что верить не хочется.
— А ты поверь. Твой старший брат — зануда, каких поискать, и врать не будет.
— Ну уж нет, — уперся Ричард, закидывая вещи в сушилку. — Если бы я верил всему, что мне говорят, давно бы на том свете обретался. Хочу с ней поговорить и свое мнение составить.
— Ишь ты какой, северный олень, — покачал головой Персиваль, завязывая пояс халата.
— Кто?
— Зверь такой был. В древних легендах про него вычитал. Говорят, царь зверей: трахаться любил — страсть как: один на целую толпу самок, огромный, волосатый, грива вокруг морды развевается, клыки — во! , лапы — во! , рычал так, что остальные животины от страха на землю падали, а на кончике хвоста — кисточка.
— Мимими, — рассмеялся Ричард, подталкивая Персиваля в сторону столовой. — Ты мне зубы не заговаривай. Идем мою мать искать. Я больше чем уверен, что ты знаешь, где она сейчас находится.
— Я не знаю. Я подозреваю. Но сначала мы позавтракаем. Потом хапнем шампусика…
— Шампусик — это тема.
— Я хапну, — поправился Персиваль, отвешивая Ричи невесомый подзатыльник. — Оденемся и только потом пойдем искать твою мать.
— А раньше никак?
— Никак. У меня от Женевер несварение желудка. Не хочу портить себе день больше необходимого.
— Классный ты все-таки мужик, Персиваль, — прижался к нему на секунду перед входом в столовую Ричард. — Я по тебе скучал.
— Странный ты все-таки парень, Ричи, — шлепнул его по заднице принц. — Радуйся, что я про тебя вспомнил.
— Мы с тобой точно подружимся, — рассмеялся Ричард и уселся ждать завтрак в прекрасном расположении духа.
…
Территория Содружества. Туманность Галопеи. Мусорщик «Валли».
— Дамы и господа! И снова мы ведем репортаж с мусорщика, на котором Его Величество Пендрагон отбывает наказание…
— Я работаю на общественных работах, не сгущай краски, — поправил журналиста Артур, помахал в камеру рукой. — Всем привет!
— На этот раз мы решили провести в этой летающей тюрьме несколько дней, чтобы почувствовать весь ужас того, на что обрек нашего любимого короля жестокий (но справедливый) Судья Дредд. И, чтобы не дать себе шанса передумать, приказали нашему пилоту ждать нас на мусороперерабатывающем заводе, куда направляется разваливающийся на глазах корабль короля Артура, — и не подумал отклоняться от намеченного курса Гоглл.
— Чему я очень рад, — вклинился Артур. — Одному здесь чертовски скучно.
— Ваше Величество, поведайте о том, что с вами произошло за ту неделю, что нас не было.
— И не подумаю. Кому интересно слушать о том, сколько космического мусора я насобирал в этой бесконечной Туманности? Да никому! Давайте лучше поговорим о жестоком (но справедливом) Судье Дредде. В прошлый ваш прилет я обещал, что мы вернемся к этой животрепещущей теме.
— Замечательная идея, — потер птичьи лапки в предвкушении пикантных подробностей Гоглл. — Но про ужасы пребывания на этой старой развалине мы тоже поговорим.
— Обещаю, — кивнул Артур и перешел к тому, что его интересовало куда больше. Зря, что ли, он терпел эту безумную рыбу-прилипалу и отвечал на его заковыристые вопросы? — Итак, Гоглл, что ты знаешь о Судье Дредде? Только не надо на него досье выкладывать. Меня интересует он сам: его привычки, повседневная жизнь, любовники или любовницы.
— Ваше Величество, когда я собирался к вам в гости, то предпринял титанические усилия, чтобы подготовиться к этому разговору, однако, как ни печально это признавать, меня ждало жестокое разочарование.
— Почему?
— Потому что я не нашел никакой информации о том, что нас интересует, — понурился Гоглл и принялся жаловаться: — Он не обедает в ресторанах, не ходит на концерты или благотворительные собрания, не участвует в общественной жизни, не совершает покупки, не встречается с друзьями или врагами… Он как дьявольское привидение — появляется в домах преступников, выносит приговор, приводит его в исполнение и исчезает без следа.
— Значит, вы все будете моими должниками, потому что за время пребывания на звездолете Имперского Судьи, я узнал о нем кучу интереснейшей информации и готов ее рассказать, — подмигнул в камеру Артур и уселся на подраном в нескольких местах диване удобнее.
— Дамы и господа! — возликовал Гоггл. — Наш ждет незабываемый вечер! Ваше Величество, я изнываю от нетерпения!
— Что ты хочешь узнать в первую очередь?
— Вы видели лицо Судьи?
— Я видел его тело и, скажу тебе, оно совершенно.
— Как это случилось?
— Дредд держал меня в камере для преступников, но что для короля контрабандистов замки на решетке? Я их вскрыл и решил прогуляться по кораблю. Мне было жутко интересно, как там все устроено.
— Про корабль потом расскажете. Вы пошли по нему гулять и…?
— Заглянув в очередную каюту, я обнаружил мывшегося в душе Судью. У него там дверь поперечными полосками разрисована — часть прозрачная, часть черная. Голова и ноги закрыты, зато все остальное на виду.
— И-и? — засверкал глазами Гоглл.
— Грудь и спина у Судьи — обкончаешься, — закатил глаза к облезлому потолку кают-компании Артур, вспоминая тело любимого, при виде которого всегда сбивался с мысли и впадал в эйфорию. — Такие, знаешь, брутальные, мускулами перевитые; кожа светлая, гладкая-гладкая! Про задницу и говорить нечего: крепкая, не большая и не маленькая, самое оно, чтобы за нее руками держаться. И место, чтобы покусать, останется.