Он знал, что не имеет достаточного опыта, чтобы управлять шлюпкой, особенно ночью, когда приходится полагаться главным образом на интуицию и зрение.
Парус неизвестного судна появился на горизонте на следующий день после завтрака, ближе к полудню. Первым заметил его один из французов: его возбужденный крик пробудил остальных и вывел их из "летаргического" состояния. Пока что были видны лишь самые верхние паруса судна, и можно было сказать только одно: оно было трехмачтовым. Судно шло встречным курсом и быстро приближалось, увеличиваясь буквально на глазах.
- Что вы о нем думаете, Мэтьюз? - негромко спросил Хорнблоуэр, не обращая внимания на оживленно переговаривающихся между собой французов.
- Точно сказать пока не могу, сэр, но мне этот корабль не нравится, с сомнением в голосе протянул Мэтьюз, - при таком ветре положено ставить брамселя, а они не подняты, да и оснастка у него какая-то не такая. Боюсь, сэр, что это лягушатники.
В словах Мэтьюза был резон: любой мирный корабль, следующий по своим делам, должен был, по логике вещей, поставить все паруса, какие только возможно. Приближавшийся корабль почему-то этого не сделал. Следовательно, капитан встречного судна имел на это причины. Пока рано было паниковать: в этих водах было гораздо легче встретить все же английское судно, чем французское. Хорнблоуэр продолжал внимательно его разглядывать.
Это было небольшое двухпалубное судно, с отличной оснасткой и очень быстроходное, если судить по обводам корпуса. Теперь уже можно было разглядеть ряд закрытых орудийных портов вдоль левого борта.
- Это не наши, - убежденно сказал Хантер, - скорее всего, французский капер, сэр.
- Поворот оверштаг! - скомандовал Хорнблоуэр. Шлюпка развернулась и двинулась в противоположном направлении. Но, как это всегда и бывает, особенно на войне, вид убегающей добычи заставляет преследователя приложить максимум усилий, чтобы ее догнать. Капер поднял ранее отсутствующие брамселя и заметно прибавил в скорости. Ему понадобилось совсем немного времени, чтобы догнать перегруженную шлюпку и лечь на параллельный курс не далее, чем в полукабельтове* [Кабельтов - единица длины, равная 0,1 морской мили, или 185,2 м.] от нее. Вся команда капера высыпала на палубу. Хорнблоуэр отметил про себя, что их было по меньшей мере втрое больше, чем положено для корабля таких размеров. С борта судна раздался оклик на французском. Последние сомнения рассеялись. Английские моряки вполголоса проклинали судьбу, а французы кричали "Ура!" и обнимались. Теперь преимущество было на их стороне. Именно французы подогнали злополучную шлюпку к борту капера, и французский капитан поспешил подняться на борт.
Первым приветствовал Хорнблоуэра на борту вражеского судна красивый молодой человек в роскошном камзоле, отделанном кружевами.
- Рад приветствовать вас, сэр, на борту "Пике", - промолвил он по-французски и отвесил изящный поклон, - моя фамилия Невилль и я капитан этого капера. Могу полюбопытствовать, с кем имею честь?
- Мичман Хорнблоуэр, фрегат "Неутомимый" Флота Его Величества, прорычал Хорнблоуэр.
- Я вижу, вы пребываете в дурном настроении, - заметил Невилль, - но стоит ли так переживать? На войне, как на войне, друг мой, а я со своей стороны готов пообещать вам, что на моем корабле вы будете пользоваться всеми удобствами, насколько это возможно в условиях рейда. А чтобы вы сразу почувствовали себя как дома, предлагаю вам оставить мне на сохранение ваши пистолеты. Согласитесь, что в таком количестве они наверняка должны обременять вас своей тяжестью. Позвольте мне освободить вас от этой ноши.
С этими словами Невилль аккуратно вытащил из-за пояса Хорнблоуэра все три пистолета, внимательно оглядел его и продолжил свой монолог.