- Ну что теперь? Судьба его такая. - Кивнула в сторону окна Акулина.
- Не могу я его кости тут оставить на поругание.
- Татьяна, ты сынам-то сказала, где отец их захоронен? - спросила Устинья.
- Куда же мне было деться? Как пришли с фронта, пришлось всё рассказать.
- И как теперь?
- Когда выселят всех, в ночь ни одной живой души в бараке не останется. Выкопаем останки. Ребята место подыскали в лесочке, возле берёзы. Там упокоим его косточки.
- А гроб-то? - Устинья подумала, что гроб ни иголка, не спрячешь. - Без гроба не по-людски как-то.
- Какой гроб? Ты что, Устишка? До сей поры обходился без гроба. Чего уж теперь? Угодят парни в кутузку, да и Татьяна туда же. Как докажут, что не убийцы дело рук своих прячут? - Покачала головой Акулина. - Тут как бы худшего зла не натворить. Не спешите, с оглядкой занимайтесь.
- Думаю, барак не в один день снесут. Придётся в ночное время, чтобы без посторонних глаз управиться. - Татьяна помолчала, и добавила: - Вовек ту вашу помощь не забуду. - Проговорила тихо, внятно, вспоминая, как много лет назад вот также втроём копали ночью под её окном могилу.
В это утро Димыч получил наряд снести старый барак. Не первый на счету его экскаватора.
Вообще-то, наряд на этот барак Димычу выписали только на завтра. Но последние жильцы переехали в новые квартиры быстрее, чем рассчитывало начальство. И стоять бы бараку ещё день и ночь, но Димыч откладывать не стал. Работал сдельно и, убедившись, что барак опустел, перегнал технику на новый участок. Посидел за рычагами, примерился и ухватил за угол дощатую стену зубьями экскаваторного ковша. Барак охнул, заскрипел, и стал медленно оседать под натиском железного монстра, постепенно превращаясь в груду строительного мусора. Облако пыли на какое-то время закрыло перед экскаваторщиком обзор. Димыч привычно тронул рычаг, опуская ковш. Пусть немного пыль осядет. Не видать ничего. Хмурый день перевалил на вторую половину. Небо затянуло облаками, хоть бы дождь брызнул что ли? Прищурился, вглядываясь в медленно оседающую пыль. Прямо посредине длинной кучи мусора, бывшей когда-то человеческим жильём, возвышался крепкий тополь. Единственный во всей округе. Ну, росли возле бараков под окнами кусты черёмухи, ранетки дички, но кому понадобилось тополь посадить? Пыль медленно оседала, и в полном безветрии над серым облаком постепенно вырисовывалась верхняя часть дерева. Димыч задержал на нём взгляд и изумился. В неподвижном воздухе листья тополя колыхались так, будто кто-то тряс его снизу.
- Чертовщина какая-то! - Открыл дверку и крикнул сверху мастеру:
-Егорыч, с ним-то как быть? Он мне не по зубам! - кивнул на ковш экскаватора.
-А чего с ним чикаться? Пришлю мужиков с бензопилой - враз спилят. Трактором пень выкорчуем и все дела!
Пока мужики свалили дерево, потом стали распиливать на чурки, чтобы погрузить в самосвал, Димыч ходил рядом и никак не мог понять, что же ему не нравится? Что же тут не так? Листья в безветрии шевелились? Так он ковшом стены разнёс, вот от сотрясения воздуха листья и шевелились. Тополь прямо под одним из окон этого барака рос. Кто-то же его посадил? Жалко, поди, хозяину прощаться было? И тут понял, что же его напрягает.
-Ребята, ребята, стоп! Смотрите! - и он обошел место перед тополиным пнём.
-Ну?
-Что "ну"? Видите тут возвышение какое-то.
-Может грядка была. В бараках у многих под окном то морковка, то горошек ребятишкам рос.
-А чего она дерном обложена, если грядка?
-Тьфу! Знаешь, Димыч, ты тут рядом с нами круги рисовал, а мы вкалывали. Так что всё, завязываем и пошли. Вон и трактор пылит. Счас выдернет к едрене Фене этот пень и вся недолга!
Из трактора вылез молодой парень, чертыхнулся, запнувшись как раз на возвышении возле тополя:
-Тут дел не на пять минут! А смена уже почти кончилась.
Димыч даже обрадовался такому решению. Странное у него было чувство, будто по живому пилили, а не ствол тополя, да он и был... живым: рос, листвой шумел. И вот теперь корень вырвать! "Тьфу! Дурь какая!" - одёрнул сам себя.
- Я один без напарника работаю, так что прямо с утречка и займёмся.
Погода утром так и не изменилась со вчерашнего вечера. Всё также низко висело серое небо без единой капли дождя и стояло полное безветрие. Ещё издали увидел чернеющую фигуру на сером небесном фоне. Неужели тракторист опередил?
-Здравствуйте, - возле пня стояла, скрестив на груди руки, высокая старуха. В чёрной длинной юбке, в сером платке до самых глаз. Она даже не повернулась, только чуть наклонила голову в ответ на приветствие.
-Это, наверное, ваш тополь? - Старая женщина медленно повернула к нему голову:
-Мой.
-Ну, что поделаешь? Дом тут будут строить.
-Знаю. Но ломать барак должны начать только завтра. Чего спешишь?
- А чего тянуть?
- Уважь просьбу, не тронь пень до завтра.
- Не могу. Трактор прислали выкорчёвывать его. Вон стоит. Сейчас тракторист придёт, и начнём.
Старуха опустилась на колени. Набрала в платочек земли: - Прости, коли можешь.
И ссутулившись, побрела в сторону дороги.
-Но это же дерево, только дерево! - однако она даже не оглянулась. И его слова так и повисли в воздухе. Он ещё смотрел ей вслед, когда за спиной послышались шаги.
-Эй, Димыч? Раненько ты! Когда же погода-то разгуляется? - тракторист в промасленной фуфайке залез в кабину.
-Ты видел?
-Что?
-Да не "что", а женщину!
-Ну, ты даёшь?! Откуда тут женщины?
-Старая женщина в чёрном...
-Ведьма что ли? Пить, Димыч, меньше надо. А то не только чёрные бабки, а зелёные чёртики мерещиться начнут!
-Я вообще не пьющий... - и закрепил трос на пне. Но тракторист навряд ли слышал, вовсю гудел мотор. Рывок, ещё рывок... кряжистые корни разорвали землю и вывернули наизнанку.
-Стоп! Стоп! - Димыч махал руками прямо перед тракторной кабиной!
-Одурел? - тракторист заглушил мотор, встал на гусеницу: - Что ещё, кроме бабки?
-Вот...
Из земли среди мощных тополиных корней виднелся вывороченный череп.
-Так... пошёл я мастера звать, - тракторист сунул руки в карманы и зашагал по направлению к строительному вагончику.