Глава 12 Танюшкины бабушки
Прожив несколько дней, гости от соседей Кузьминых уехали. В городе редко встретишь семью, в которой трое детей, да четвёртый на подходе. А тут ещё и все мальчишки. Опять же не избалованы, что удивляло Анастасию Петровну. Не любила она беспорядок и шумные компании, поэтому, когда впервые увидела многодетное семейство, то так и сказала Анне Соловьёвой:
- Всю секцию вверх дном поставят.
Та в ответ только плечами пожала. Однако уже к вечеру Анастасия, к своему удовольствию, убедилась, что ничего страшного и шумного не происходит. Чем они занимались у себя в комнате - она не знала, но в коридоре и на кухне не баловались, в других общественных местах беспорядка не наводили. А когда познакомилась с Евдокией, то почти весь вечер просидели с ней на кухне у окна. Говорили вроде не о чём, так: про тесто на пироги, про школьную форму, где почём можно в городе купить. А больше молчали, думая каждая о своём. Потом разошлись по комнатам, спать. И только одно происшествие нарушило спокойную жизнь: когда ребятишки по краю лестницы с внешней стороны вниз спустились. Ну, обошлось и, слава Богу.
В этот день Анастасия утром предупредила своих, что собралась к сватье Устиньи за картошкой.
-Передай тёще, в выходной в гости придём, - собираясь на работу, бросил Пётр.
Картошка - общее достоянием всей родни. Кто-нибудь из родственников весной получал на предприятии один на всех участок земли, и всем составом выходили сначала на посадку картошки, ну и потом по порядку: пололи, окучивали и, наконец, копали.
Но кто бы из родственников не получал землю для посадки картошки, каждый раз расти ей приходилось на Лысой горе, чуть в стороне от кладбищенских ворот. А всей родни: Акулина, её сестра Устинья, дети Устиньи: Иван, Илья, Елена и Надежда. Дочери обзавелись семьями, значит их мужья - два Петра, и свекровь Елены Анастасия Петровна. Так что народу хватало. Но в комнате барака, где раньше жила большая семья, теперь остались только Акулина и Устинья. И то Устинья большей частью жила у младшего сына Илюшки, который после развода обретался один в двухкомнатной квартире.
Хранили картошку в погребе возле барака. Всю зиму каждый брал картошки кому сколько надо. А весной оставив ровно столько, чтобы хватило до нового урожая, да мелочь на семена, остальную Устинья продавала. Базар от их барака - рукой подать. Деньги от продажи, делили на всех поровну. Вот за этой картошкой и собиралась Анастасия.
Акулина привыкла вставать рано. И теперь, проснувшись, ждала Анастасию, с которой, чтобы не разминутся, договорилась заранее.
Работала Акулина поваром. Как сама говорила: " Стояла на первых блЮдах". Значит, борщ, и суп должны быть сварены к семи утра. Рабочая столовая открывалась в половине восьмого, ведь большинство работников приезжие, жили в общежитиях, питались в заводском общепите. Поэтому повара работали посменно. Акулина в этот день выходила в ночную смену. Осмотрелась - чистота кругом и полный порядок, только радости от этого никакой! Привыкнув к большой семье, чувствовала себя неуютно.
В дверь тихонько постучали:
-Тётя Лина, это я...
Анастасия пришла с внучкой. Нарядная Танюшка крутилась возле бабушек в надежде быть отпущенной погулять, пока они своими делами занимаются. И ей повезло... сначала. Почва возле барака песчаная. Утро уже разгулялось, солнышко песок нагрело, а сандалии новые и носки... белые. Запачкаются по песку-то, вон уже полные сандалии, а ещё и одного раза кругом барака не пробежала. Разулась, носки свернула и сунула в носок обувки, и всё это спрятала за дверью барака. Там на входе одна дверь, потом комнатка небольшая, вроде сеней, из неё вторая дверь в общий барачный коридор. Тепло, двери настежь открыты, так что за второй дверью запросто можно спрятать сандалии. Пол деревянный, тёплый, потом обуется в чистую обувь и порядок. Но местная ребятня, видно ещё спала. И бродить по песку одной скучно, а тут напротив барака "разливанное море", как говорила баба Лина. Никогда не просыхающая лужа, хм, наверное, и не глубокая, дождя-то в этот день не было. Сандалии в безопасности, главное подол платья не намочить. Подвязать его узлом, и можно лужу мерить! Дошла почти до середины, когда наступила на что-то острое. Но всё-таки лужу домерила, правда в самом глубоком месте узел подола развязался, и платье немножко намокло, самую малость, так что, подобрав его в прежнее положение, можно возвращаться назад. Но как только вышла на песке, стали оставаться пятна крови. Ну вот, в следующий раз - точно не отпустят! Лучше спрятаться за дверь, где сандалии хранятся, а как кровь бежать перестанет, обуться и вернуться, как ни в чём не бывало. День уже разошёлся вовсю. За дверью на теплом деревянном полу вполне себе хватает места, чтобы сесть и подождать пока кровь остановится. Но не тут-то было. И вроде не сильно порезала ногу, а вон уже на пол капнуло, и ещё, и ещё. Но можно подолом платья промокнуть и никаких капель!
-Таня, Танюшка! Пошли домой! Слышишь? Где ты? - Баба Настя остановилась у самой двери.
-Может она на том конце барака? Пойду, посмотрю. - Услышала голос бабы Лины.
Совсем скоро обе бабушки кричали и бегали вокруг барака, пришлось выходить.
- Татьяна? - хлопнула себя по бакам баба Настя.
Ранку на ноге баба Лина помазала йодом и перевязала белой чистой тряпочкой. Подол у платья выглядел неважно, и баба Настя глядя на внучку, решила:
- На автобусе не поедем. Пешком пойдем по Песочной улице, там народу меньше.
- Провожу вас, подмогу картошку донесть, - не особенно расстроилась баба Лина.
Глава 13 Чёрная полоса
Началась чёрная полоса в секции с участившихся приступов Анны. Болела у неё почка, да так, что криком кричала. И ладно, если Иван трезвый, но таким он бывал всё реже и реже.
Укутав спину шалью, в надежде унять боль, Анна ждала мужа с работы, а он и этот раз пришёл в крепком подпитии. Теперь всё чаще и чаше из их комнаты доносился его пьяный голос и грохот падающих стульев.
-Сука! Водки в доме не держит? На мои деньги водки мне купить не можешь? Ты у меня...
Петровна испугалась, мало ли что пьяному в голову взбредёт? Толкнёт, ударит. А ей много ли надо? Постучала в дверь:
-Иван? Слышишь? Послушай, что скажу... - осторожно приоткрыла дверь в их комнату.
-Она, сука, тряпок себе полный гардероб накуп... накуп...- дыхание у него перехватило, и он кое-как договорил: - нап... нак... купала! - Рывком открыл дверцу шифоньера и стал выбрасывать на порог комнаты её одежду.
-Ваня, Ванечка! - плакала Анна. Он метнулся в кладовку. Анна кинулась к одежде, но Иван уже держал в руках топор.
-Аня! - не своим голосом закричала Петровна, и выпихнула её из комнаты. Иван молча, с остервенением рубил на пороге комнаты вещи жены. Как назло Петро и Елена ушли в кино, и тут, слава Богу, домой пришёл Кузьмин Геннадий, а след в след за ним и Петро. Кое-как мужчины вдвоем утихомирили Ивана. В эту же ночь скорая увезла Анну в больницу.