-Тебя и так в тайге не догонишь! Да и по сбору не угонишься, - наперебой заглядывали в листок с подсчётами братья.
- Нет, от сбора жимолости у меня тоже деньги остались, я же потратил только два рубля семьдесят копеек.
-Ну да, канистру купил, - пожал плечами Витя. - Зачем она тебе?
-Ну как зачем?! Мы же пока отец жив был - мотоцикл покупать собирались. Да вот деньги на дом потратили. Но теперь снова накопим и купим... мотоцикл, а бензин в чём хранить будем?
Братья переглянулись и согласились, что это правильно, нужна канистра, тем более что зелёная жестяная десятилитровая солдатская канистра им всем нравилась.
Артёмовск... это же почти город! Да почему почти? Машины разъезжают, гудя и рыча, и пахнет совсем не так как в Журавлёвке. Немного бензином, и чем-то непонятным - техническим. А в небе, над головой, по натянутой канатке снуют вагонетки с породой. Если смотреть на них - даже голова кружится! По улицам люди ходят, и все куда-то торопятся. На автобусе доехали до главного магазина. А возле магазина синяя будочка и надпись на ней "Мороженое"! Нет, тут жить куда интереснее, чем в Журавлёвке!
И вот уже куплено всё необходимое: обувь, одежда, тетрадки, ручки, для ручек пёрышки со звёздочками и пора бы домой возвращаться. Мишка крутил головой, разглядывая всякие интересные штучки на витринах магазина. Но больше всего его поразил фотоаппарат с надписью "Смена". Стоил он дорого - целых одиннадцать рублей! Но деньги ещё оставались и мальчишка решился: "Берём!"
-Мама, а это что такое? - разглядывал удивительную вещицу Витя.
-Зонтик укрываться от дождя.
-Так забежал домой, или под дерево встал - вот и не намокнешь, - пожал плечами Сашка.
-Потом всё равно солнце высушит. Зачем прятаться? - вздохнул Коська, долизывая мороженое.
-А как быть городским жителям? Вот идёт человек на работу, а тут дождь. Ему что, так мокрому и работать? - объяснила сыновьям Евдокия.
-Мама, давай зонтик купим! Вот переедем жить в город, он же будет очень нужен. Как будем в дождь на работу ходить? - загорелся Витя.
-Ну... когда мы переедем? - усомнился Сашка.
-А вот подрастёте немного, и переедем, да не в Артёмовск, а Красноярск!
-Точно, переедем, а зонтика нет! - растерялся старший сын.
И уже через пятнадцать минут держал в руках такую необходимую для городской жизни вещь!
Осень походила к концу. На том клочке земли, что расположился между крыльцом дома и магазином, выкопали картошку. Над Журавлёвкой вместо осенних паутинок, пролетали первые, пока редкие, снежинки. По вечерам затихающие деревенские звуки и шорохи кружились у крыльца, да лёгкий ветерок доносил запах таёжных трав.
Сонная тишина заполнила дом. Уснули сыновья. Евдокия вышла на крыльцо. Подняла глаза к небу. Яркая полная луна и множество звезд светили сверху. Бесшумно опустилась на приступок крыльца. Закрыв глаза, пыталась представить, какими большими выросли её дочери: "Девочки, милые мои доченьки, простите меня, простите меня..." - который раз шептала беззвучно и беспомощно, сжав коленями руки, покачивалась от боли, лекарства от которой нет. Сколько так просидела - не знала. Наконец набрала в грудь воздуха, вытерла ладонью мокрые от слёз щёки. Вот, сейчас возьмёт себя в руки, успокоится и пойдёт в дом. Пора укладываться спать. Но, вроде что-то брякнуло? Лунный свет заливал дом, двор и магазин. Послышалось? Затаила дыхание. Никого. Но, что-то не так. Что? Дверь магазина обычно закрывалась железной перекладиной и замыкалась на висячий замок. И от этой перекладины в такие лунные ночи виднелась чёткая полоса тени. А теперь тени не было.
Когда Евдокия устроилась сторожем в сельпо, выданные ружьё и патроны повесила под занавеской у входной двери, прикрыв зимней одеждой. И в глаза, если кто войдёт, не бросается, и всегда под рукой. Тихо, чтоб не скрипнула дверь и половицы крыльца, вошла в дом, сняла ружьё с крючка, фуфайку, в кармане которой хранила запасные патроны, и вышла. Если вор не один, надо успеть перезарядить. Так же осторожно подошла к дверям магазина. Сомнений не осталось. Замок взломан. В магазине воры. Если войти в магазин, кто знает, сколько их там? Убьют и её, и детей. Осторожно вернулась на крыльцо, спряталась в тени так, чтобы не было видно в лунном свете. Оставалось ждать. И как только покажется из дверей магазина вор - стрелять! Другого выхода не было. Время шло, а ничего не менялось. Затекла рука, державшая ружьё. Она прислушалась, поняла, кто-то собирается выходить и потихоньку открывает дверь. В лунном свете сгорбленная фигура почти бесшумно выскользнула из двери.
-Стой! Стрелять буду! - Крикнула, и тут же пронеслась мысль: "Зря! Надо было сразу стрелять! Вряд ли один. Выскочат подельники, перебьют детей!"
Человек сильнее пригнулся и кинулся к углу магазина! Убежит - ей тюрьма! Опять? Сухой звук выстрела разорвал ночную тишину!
-А-а-а!!!
-Мама? Мам? - выскочили на крыльцо двое старших сыновей, запихнув назад за дверь младших.
-Воры в магазине! Бегите к продавцу, пусть звонит в милицию!
-А-а-а! Один я тут! О-о-о!
Но прежде чем бежать мальчишки подкатили к дверям магазина чурку и подпёрли дверь. На окнах решётки. Один, не один, верь ему, вору!
-Отпусти. Говорю же - один! Оголодал в тайге. Ни ружьишка, ни удилища... у - у - у ...
-Беглый?
-Перевязала бы! Кровища хлещет.
Евдокия, перезарядив ружьё, так и стояла, готовая к новому выстрелу.
- Перехватишь ружьё и пропала я! Нет.
Не имела она права на риск. За спиной дети. Стоит отпустить с прицела и кто знает, чем дело кончится?
Дело кончилось приглашением в районный отдел милиции для получения почётной грамоты за поимку особо опасного преступника. Узнав о таком "приглашении", Евдокия не спала уже вторую ночь. Ведь розыск Ольги, приговорённой к расстрелу, никто не отменял!
-Мариша, ты поедешь отчёт сдавать, заодно зашла бы в милицию, а то велено приехать грамоту получить. А у меня Костя разболелся. Никак не могу, - убеждала Евдокия продавщицу. Той было не сложно и даже приятно. Так что поздравления районного начальства и грамоту приняла и привезла.
И опять Евдокия коротала ночь на крыльце. В этот раз тёмную и холодную. Также темно и холодно было на душе. С тех пор, как Костя умер, исчезла единственная возможность хоть изредка получать весточки из Корсаково. Пока был жив, тайно пробирался туда, и хоть в открытую ничем помочь было нельзя, помогали по мере сил, оставляя Агафьи деньги и продукты. Всё-таки, какая-никакая помощь, поддержка. Возвращаясь, рассказывал как там и что. Последнее известие добавило переживания. Девочек забрали в детский дом. Самой в Корсаково шагу ступить нельзя. Доверить такую тайну... кому? И надеяться не на что. У беглых преступников, а именно таким числилась она в милицейских документах, срока давности нет. Значит, как поймают, так приведут приговор в исполнение - расстреляют. Днём, занятая делами и заботами, терпеливо несла свою ношу, но как только наступал вечер, сердце ныло, отдавая болью под лопатку.