И вот опять смотровой кабинет. Тряслись руки, даже казалось, желудок трясётся мелкой дрожью. - Доктор, я хорошо, я очень хорошо себя чувствую. Домой мне надо! Доктор, миленькая?
-Да что ж это такое? Вы хоть понимаете, что с того света вернулись? Хотя... ещё неизвестно, что будет через какое-то время. Швы я вам сниму. Поставлю на учёт. Будите регулярно проходить обследование. Рак - это вам не шутки. Могут метастазы появиться и тогда - каждый день и час важны, вовремя захватить! Не думайте, что каждый раз чудом, а я только как чудо расцениваю, положительный результат этой операции, если бы вы знали... думала сама лягу рядом с вами... прямо возле операционного стола. - Говоря всё это, врач Эльза Фёдоровна заполняла какую-то синюю бумажку, перечёркнутую с угла на угол красной полосой. - Вот справка. Всё, счастливо вам.
-Эльза Фёдоровна, я... - Евдокия в больничной ситцевой сорочке до пят толклась возле кушетки, за спиной доктора.
-Идите уже. Не травите душу, ни себе, ни мне.
Снег замёл посёлок под самые окна. К домам вели расчищенные дорожки. Из труб струился дымок. Евдокия вдохнула такой знакомый, пахнущий берёзовыми дровами и снегом, морозный воздух. Вдохнула и замерла. Из трубы её дома дымок не шёл. И дорожка до калитки не расчищена! Она рванулась бежать, но резкая боль перепоясала тело. Обхватив руками живот, согнувшись пополам, едва переставляя ноги по глубокому снегу, добрела до калитки. Кое-как приоткрыла её и протиснулась в образовавшуюся щель. От крыльца к коровнику - протоптанная дорожка. В окно, хоть и затянутое морозным узором, видно, что светится лампочка. От волнения ноги подкашивались и, как бы ни хотелось быстрее войти в дом, она еле шагала, так же медленно поднялась по крыльцу, открыла дверь в сени, потом в дом.
На табуретке стояла плитка, на плитке чугунная сковородка... с блином. Рядом четверо мальчишек. На звук открываемой двери трое повернули лица, и только один как раз в этот момент аккуратно снимал блин!
Однако побыть дома вместе с детьми удалось не долго. Боль внутри живота жгла раскаленным железом и через две недели Евдокию увезла скорая. Мальчишки опять остались одни.
Операцию делали повторно. Заживало в этот раз все долго и плохо. И только весной, когда на деревьях набухли почки, Евдокия вернулась к калитке своего дома.
Сыновья за время её болезни повзрослели не по годам. И корову накормят, и печь затопят, и воды принесут. А тут как раз освободилось место на лесхозовской сушилке. Магазин она по-прежнему сторожила, но ведь это ночью, а днём свободное время. И устроилась на вторую работу: добывать из сосновых шишек семена. Нагреются шишки до семидесяти градусов, и начнут потрескивать, раскрываясь, рассыпая семена. На сушилку чаще других приходил Миша. Вот и в этот раз, Евдокия оглянулась, сын спал, утихомиренный сосновым запахом и сухим теплом печи.
-Миша, сынок, вставай, пошли домой.
Мишка плёлся за матерью и думал, что в сушилке даже в самые морозные дни тепло, а запах такой, что дух захватывает, так бы и сидел, не выходя. Не мог он тогда знать, что это тепло и запах сосновой смолы будет помнить всю жизнь, как запах детства.
После больницы Евдокии пришлось долго оформлять деньги, которые муж заработал, а получить не успел. Потом выяснилось, что увеличили пенсию по потере кормильца, и им теперь будут платить на четверых детей пятьдесят семь рублей пятьдесят копеек. Доход на такую семью мизерный. Но ведь она ещё и на двух работах работает: и сторожем, и в сушилке. Зимой кому-то из деревенских мальчишек лыжи купили, кому-то коньки. Ей если покупать, то четыре пары надо! Где же столько денег взять? Но и видеть своих детей обделёнными она не могла. Поэтому долго скрупулёзно собирала каждую копейку, решив купить сыновьям настоящий взрослый велосипед! Это такая радость для детворы! И его можно купить один, а не четыре пары коньков или лыж. И в деревне авторитет сыновей поднимет. Не могла допустить, чтобы её сыновей считали бедными и обездоленными. И купила! Первый в Журавлёво настоящий взрослый велосипед принадлежал братьям Буденковым!
К началу лета сушилка остановилась, все заготовленные шишки переработали. Надо было ждать сбора следующего урожая. Но зато подоспели грибы и ягоды. В Журавлёво открыли пункт, в котором принимали таёжный урожай. Работа эта сезонная - идёт сбор ягод и грибов, идёт приём. Евдокия перешла работать приёмщицей на этот пункт. Жизнь, очередной раз, испытав Евдокию на прочность, давала передышку, если не телу, то хотя бы душе. Опять солнце пригревало крыльцо, били в дно подойника струи молока, хрюкал поросёнок, сыновья сидели на крыльце, радовались солнечному утру.
-Миш, а что это тут ягодная торба делает? Мы её вроде после переезда вон в ту стайку определили? - Витя кивнул на деревянную постройку рядом с коровником.
-Вас ждет, - мать подоила Малинку и несла подойник с молоком.
-Чего нас ждать? - поёжился Мишка, чувствуя подвох со стороны этой самой торбы.
-Жимолость поспела. Приёмная цена сорок пять копеек за литр. Я на приёмном пункте вечером, сторожить - ночью, а днём, пока ягода идёт - надо собирать!
Мальчишки неуверенно переминались на крыльце.
-Вам к осени в школу обувь купить надо? Одежду, тетрадки?
-Так может ещё прошлогодние потерпят...
-Не потерпят. Дыры на подошвах. Да и вырастаете быстрее, чем успеваю покупать. А ещё дрова на зиму, сено Малинке. Так что собирайтесь. - Посмотрела на младшенького: - Костя остаётся дома - мал ещё, сегодня Саша будет за ним присматривать, а заодно огород польёт. Дома следить за Костей и хозяйством будите по очереди, чтобы никому не обидно было.
После жимолости пошла кислица - тридцать пять копеек за литр, потом чёрная смородина - сорок пять копеек за литр и, наконец, малина - пятьдесят копеек за литр.
На шее литровая банка на бинтике, как на верёвочке привязанная. Набирается банка ягоды, высыпается матери в торбу. Каждый считает: сколько банок набрал, столько и денег заработал себе на школьную форму и, может быть, ещё на что-нибудь хватит!
Тайга щедра на свои дары, но, сколько километров по таёжному бурелому надо пройти, скольким кустикам поклониться, скольких комаров накормить собственной кровушкой, чтобы набрать одно ведро таёжной ягоды? А ягодкой той и таёжный хозяин любит полакомиться. И рёв медведя слышали, и свежий помёт в малиннике видели. А в тайге от медведя не убежишь. Натерпелись страху. Да ещё надо к поезду успеть. Там ягоду на рубь дороже можно продать, чем сдать на приёмном пункте. И только если на станции никто не покупал, несли на приёмный пункт. И Евдокия принимала и у себя, и у других жителей весь дневной сбор, высыпая в огромные бочки, которые потом увозили в город.
Подошла пора готовиться к школе. В этот вечер возле стола собралась вся семья. Вели подсчёт: кто, сколько ягоды набрал и денег заработал. Подвели итоги и наметили поездку в Артёмовск, за покупками.
-Эх, если бы я после сбора жимолости свои деньги не потратил - то - сколько бы было? - пересчитывал Мишка.