– Мне трудно даже детей собирать в школу, так живот болит.
– У тебя, наверное, аппендицит, – предположил муж.
– Ой, не говори, а то накаркаешь, – отмахнулась она.
Вадим решил сегодня в контору не ездить. «Схожу, на ферму, потом посмотрю, как доделывают шабашники новый гараж для сельхозтехники, и останусь здесь», – подумал он. Его беспокоило здоровье жены.
Когда Мальков осматривал в Кленовиках новый гараж на двадцать единиц техники, к нему быстрым шагом подошла, заведующая почтой Уткина, женщина лет пятидесяти:
– Вадим Николаевич, вам звонили, чтобы вы срочно приехали в контору, – тяжело дыша, сообщила она.
– А что случилось?
– Приехала инструктор райкома партии, – пояснила Уткина.
В Кленовиках телефон имелся только на почте, расположенной на первом этаже в одном из четырёх кирпичных домов. Второй телефон собирались установить на квартире у председателя сельсовета. Это создавало большие неудобства. На ночь почту запирали, и, если кому-то надо вызвать скорую помощь, то приходилось ждать до утра. Уткина жила в другой деревне.
Услышав новость, о приезде Тамары Васильевны, Мальков, не заходя домой, пошёл на автобусную остановку. Когда он пришёл в контору, инструктор Иванова уже листала бумаги в его кабинете. Поздоровавшись с ней, Мальков спросил:
– Что нового в райкоме? Как ваши дела?
– Новость такая, что надо уже сейчас, готовиться к посевной страде, – сказала она. Её молодое лицо приняло строгий вид. – Почему у вас не все коммунисты уплатили взносы? Я тут посмотрела ведомость за март. Месяц заканчивается, вы опять собираетесь за них платить? Надо ставить вопрос на партийном собрании о таких нарушителях. Очередное партийное собрание готовьте на пятое апреля, приеду я или Мытников.
Время близилось к обеденному перерыву и женщины в бухгалтерии начали собираться уходить, хотя ещё было только полдвенадцатого. Обеденный перерыв по распорядку дня был с двенадцати до часу. Некоторые уже сорвались с места, чтобы уйти, забывая о присутствии представителя из райкома партии. Пришлось Малькову их остановить.
– Вы куда собрались? Обед с двенадцати часов, – напомнил он женщинам. Бухгалтера с недовольным видом вернулись на место. Станицкая стала перебирать на столе бумаги, делая вид, что работает. Мальков знал – служащие работали не охотно, просто просиживали время. Ему и самому было трудно усидеть на месте.
Обедать он пригласил Тамару Васильевну в столовую. Ровно в двенадцать они вышли из конторы. На улице светило яркое весеннее солнце, и снег активно таял. Обходя лужи, они подошли к столовой. Иванова уже не первый раз обедала здесь. Она попросила Вадима занять на неё очередь на раздаче, а сама пошла в промтоварный магазин, посмотреть, нет ли там чего-нибудь дефицитного.
Во время обеда они продолжали беседовать. Вадим спросил её:
– Тамара Васильевна, что интересного есть в магазине?
– Мне надо купить новый холодильник, – пояснила она. – В городе трудно купить современные вещи, а в сельские магазины иногда завозят дефицит. Но пока там ничего интересного я не нашла.
– А вам разве в райкоме партии ничего не предлагают из дефицита?
– Конечно, нет, – с удивлением ответила она. – Я же не являюсь секретарём райкома. Только секретарям доступна информация о поступлении в райторг дефицита.
Выходя из столовой, Тамара Васильевна увидела прибывший к остановке автобус. Она решила на нём уехать обратно в Ромск, хотя время было около тринадцати часов. До города автобус шёл всего тридцать минут. Вадим понял, что она на работу уже не пойдёт, начальство знает – она в командировке. Поэтому Тамара Васильевна займётся своими домашними делами. У женщин, в отличие от мужчин, домашних дел гораздо больше.
Он тоже решил ехать домой, чтобы заняться репетицией с ребятами в ансамбле, и сел в совхозный автобус. На нём ехали домой дети из школы, в том числе Вова с Надей. Дома он застал жену в хорошем самочувствии, хотя беспокоился, что у неё могло быть ухудшение с болью в животе.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.
– Всё нормально, – ответила Вероника, – я сейчас иду на работу в клуб.
Вадим тоже решил идти с ней, чтобы позаниматься с участниками ансамбля. В клубе он при любой возможности продолжал проводить репетиции с ребятами, выбрал из двенадцати человек, четверых наиболее способных гитаристов. И они уже стали хорошо играть две мелодии: «Веснянку» и «Крутой поворот». Девочки тоже стали лучше петь.
У Вероники, тем временем, живот начал болеть часто, и возможно, по этой причине она стала нервной. Однажды она собралась стирать бельё, а Вадим зашёл на обед, и потом задержался дома. Отобедав, он стал играть на гитаре, а на работу не пошёл.
– Хоть бы мне помог, – нервно говорила жена.
Стиральная машина только крутила барабан, но выжимать надо было бельё вручную.
– Давай я буду бельё выжимать, – предложил Вадим.
– Не надо. Ты плохо выжимаешь, я сама.
– А мне чего делать?
– Ты воду будешь выливать в унитаз, – сказала она.
Мыльную воду приходилось выливать через двадцать минут, когда машина остановится. В этот промежуток времени он продолжал играть на гитаре. Жена несколько раз просила его не играть, это её раздражало, но он не придал её словам значения. Потом, после полоскания белья, Вероника пошла на балкон, вешать его на верёвки. Вадим снова взял в руки гитару. В этот момент Вероника была в бешенстве. Возвращаясь с балкона, она выхватила у него гитару и выбросила с балкона.
– Ты, что натворила? Дура! – со злостью закричал Вадим и побежал на улицу без курточки, хотя было холодно. Под балконом, он увидел валявшуюся в утоптанном снегу гитару, с оторванным грифом. «Это можно склеить, подумал он, – хорошо, что корпус не разбился».
Вернувшись назад, он увидел, что Вероника продолжает развешивать бельё. Его гнев ещё не остыл и он громко произнёс:
– Если б я знал, что ты такая дура, то ни за что не женился бы на тебе! Она повернула голову в его сторону и, стараясь выглядеть спокойной, сказала:
– Хорошо, я завтра же подам заявление на развод.
– Подавай, Вова останется жить со мной, и Надю я тоже возьму себе. Не позволю, чтобы дети жили с психичкой.
Вероника села на диван, нервно положила руки на живот, видимо, снова начались боли, но она не пожаловалась, а ответила Вадиму:
– Суд всегда бывает на стороне матери, и дети останутся со мной. Потом она замолчала, нагнулась вперёд и закрыла лицо руками.
Через минуту раздался звонок, и Вадим пошёл открывать дверь. Это дети приехали из школы. Курточки и обувь они уже промочили и стали всё скидывать на пол. Отец велел им положить мокрую одежду на батареи и тихо сказал:
– Не шумите, мама заболела.
Надя первая подошла к маме, та сидела на диване, не открывая глаза. Потом посмотрела на Надю и пожаловалась дочке: «У меня опять живот разболелся». К вечеру ей совсем стало невмоготу от боли, и она начала стонать.
– Давай я скорую помощь вызову, – миролюбивым тоном предложил Вадим.
– Ладно, вызови, – согласилась она, – иначе через пять минут почту закроют.
После её согласия он оделся и пошёл к соседнему дому, где на первом этаже находилась почта. Надежда Сергеевна Уткина уже собиралась уходить домой. Узнав о причине появления парторга, она решила задержаться. Вадим быстро дозвонился по номеру «02», ему женский голос сообщил: «Ждите, скоро приедем». И действительно, через двадцать минут к дому подъехала автомашина, с красными крестами, и он пошёл встречать врача.
Мужчина в белом халате, не снимая обувь, прошёл в комнату, где на диване сидела Вероника.
– Ну, кто тут больной, – спросил он. Рядом сидели дети, и Надя сказала:
– У мамы живот болит.
Быстро осмотрев больную, врач сказал, что надо срочно ехать в районную больницу, и, если подтвердится диагноз аппендицита, то потребуется операция.
– Ничего страшного, операция не сложная, – успокоил он родственников, и после этого Веронику под руки, Вадим и врач, повели к машине скорой помощи. Сопровождать её в больницу, она Вадиму не разрешила, потому что нельзя детей оставлять одних без присмотра.