Глава 11
На другой день в совхозе состоялось партийное собрание, и Вадим не смог утром навестить жену в больнице. На собрание приехал сам Мытников – заведующий орготделом райкома партии. По его замечаниям, по поводу правильности организации собрания, чувствовалось, что он придирается, и, видимо, на пост секретаря парткома появилась другая кандидатура. Мальков догадывался, что на его место метит главный зоотехник Яковлев Николай, а вернее, его отец хочет, чтобы сын стал секретарём парткома.
Против него Вадим ничего не имел. Это был молодой коммунист, с высшим сельскохозяйственным образованием, одним словом, хороший парень. Отец Яковлева, как-то за спиной Малькова говорил, что его сын больше подходит на роль секретаря парткома, а Вадим это слышал. Сам Николай пока не подавал никаких намёков на свои претензии.
Собрание проходило с намеченной ранее повесткой дня, о ремонте и сохранности техники. Коммунист – механизатор Славка Добрынин, недолюбливал начальство и выступил по своей инициативе с резкой критикой руководителей райкома партии. Обычно выступающих людей на открытые партийные собрания надо было заранее подготовить, уговорить выступить, написать им на бумажке готовую речь. А Славка выступил добровольно, без бумажки. Он сообщил, что не хватает запасных частей к тракторам: «Вы там сидите в райкоме и ничего не делаете, – громко говорил он, – вот поработали бы, как я, с утра до ночи, тогда бы поняли, как надо работать!» Сказал он эту фразу, с такой злостью, что Мытников покраснел и сидел, как «не в своей тарелке». Другие механизаторы, беспартийные, после его слов, одобрительно зашумели. Многие беспартийные трактористы присутствовали на открытом партийном собрании, директор обязал их прийти.
После собрания Мытников сказал директору и парторгу, чтобы они зашли в директорский кабинет. Он пришёл туда вместе с ними, сел на директорское место, и спросил:
– Кто из вас научил этого Добрынина, так нехорошо отзываться о партии?
Парторг и директор стали испуганно отрицать: «Он сам выступил, по своей инициативе!» Больше Мытников ничего не сказал и собрался ехать обратно в город.
– Геннадий Андреевич, возьмите меня до города, – попросил Вадим, – у меня жена лежит в больнице.
– Хорошо, поедем, – сказал он и вышел из кабинета, а Мальков последовал за ним. Когда сели в машину, Мытников сказал водителю: «Всё, Максим, заводи мотор». И, обращаясь к Вадиму, спросил: «Что с женой случилось?»
– У неё аппендицит.
– Это тоже опасное заболевание, – стал рассуждать он. – У меня родственница умерла от аппендицита. Жила в дальней деревне, а машин не было, чтобы вовремя в больницу отвезти. Вот аппендикс у неё и лопнул.
Машина тронулась с места, и он замолчал. Мимо проплывали деревья, росшие вдоль дороги, а по её краю белели подтаявшие апрельские сугробы. Солнце спряталось за облаками, но на улице стояла плюсовая температура. Посмотрев на часы, Мытников спросил:
– В городе, где ночевать собираешься? Сейчас уже семнадцать часов.
– Если не успею к автобусу, он будет по расписанию в 20 часов, то буду на дороге ловить попутную машину. Дети дома одни и надо обязательно назад вернуться.
– Максим, поставь сегодня машину у себя возле дома, и, если Вадим Николаевич попросит, то отвези его домой.
Вадим давно знал водителя автомашины, ещё со времён работы в райкоме комсомола и знал, где он живёт.
– Спасибо, Геннадий Андреевич, за заботу, но я постараюсь успеть на автобус, – поблагодарил он Мытникова. Тот ответил, что все мы люди и должны помогать друг другу. Через некоторое время, он с задумчивым видом произнёс:
– А ведь этот Добрынин в чём-то прав. Хотя у меня в душе остался не приятный осадок от его слов. Слишком он не уважительно отозвался о райкоме партии. Вам Вадим Николаевич надо с ним поговорить, чтобы он соблюдал приличие при публичном обсуждении проблем. Критика должна быть разумной. Конечно, в нашей стране не хватает запчастей к сельхозтехнике, это от плохого планирования. Зато много горючего. Я видел, как солярку льют на землю нерадивые механизаторы, потому что она стоит копейки.
Мальков слушал Мытникова, но потом его мысли переключились на жену. Он переживал: «Как она там, в больнице? Сделали ей операцию или нет?»
Приехав в город, он сразу направился в магазин, купил жене яблочный сок в бутылке, двести грамм печения и булочку. Больше он не знал, что надо купить, да и в магазине не продавали фрукты. Затем он пошёл в районную больницу. Там его направили в хирургический отдел, расположенный на втором этаже. Но дверь туда была закрыта. Навстречу из другой двери вышла санитарка, и он спросил:
– Скажите, пожалуйста, как мне попасть к жене, она лежит в хирургическом отделении? Санитарка, пожилая женщина, ответила, что посещение родственников к больным разрешается только до двенадцати часов, а сейчас уже поздно.
К главному врачу ему попасть не удалось, но дежурный врач пообещал узнать, что с его женой и, взяв у Малькова продукты, ушёл в хирургическое отделение. Вернулся он быстро и сообщил, что Вероника Малькова спит после операции.
– Операция прошла успешно, – добавил он.
Успокоившись, Вадим уехал домой. Детей дома он не застал, спросил соседку: не видела ли она Володю с Надей и она ответила, что его дети у других соседей, у Мясниковых.
Прошло несколько дней. О жене ничего известно не было, тогда Вадим поехал в воскресение вместе с детьми к ней в больницу. На этот раз он успел вовремя и его с детьми к жене пропустили. Лежала она в большой палате на десять коек. Там было жарко и душно. Лежала она на животе. Когда Надя подошла к ней и назвала по имени, то Вероника с трудом перевернулась и радостно сказала:
– Как я рада, что вы приехали. Я тут чуть не умерла.
– Ты шутишь? – не поверил муж и выложил из сумки пакет с гостинцами. – Мне дежурный врач сообщил, что операция прошла успешно.
– Нет, мне в животе хирург оставил ватный тампон, – стала рассказывать Вероника. – После операции мне стало совсем плохо. Я лежала в коридоре, так как свободных мест в палатах не было. Мимо шла медсестра, я схватила её за подол и говорю: «Позовите врача, мне плохо. Если со мной что-нибудь случиться, то мой муж будет судиться со всей вашей больницей. Он юрист и добьётся, чтобы виновных посалили». Медсестра ушла, и вскоре пришёл другой хирург. Он провёл меня в операционную, посмотрел на мой распухший шов, и вскрыл его скальпелем, без всякого наркоза. Из раны брызнул фонтан гноя, врач только успел отскочить. Я спросила его, долго ли мне теперь лежать в больнице? «Около месяца», – ответил он. «Но у меня дома маленькие дети, я не могу долго здесь находиться», – стала я возражать. «Тогда лежи всё время на животе, чтобы под твоим весом гной из раны выдавливался», – посоветовал врач.
– Вот теперь я так и лежу на животе, хотя это очень больно.
Дети и муж посочувствовали Веронике. И Надя попыталась успокоить маму:
– Ты, мама, за нас не переживай, мы уже большие и кушаем всё, не капризничаем, как раньше. Скоро я закончу первый класс и перейду во второй.
– А чем вас папа кормит? – поинтересовалась Вероника.
– Кашей попури.
– Это что за каша?
– Папа варит нам кашу из разной крупы, которая осталась от кроликов.
– И вы едите? – ужаснулась Вероника.
– Это, между прочим, вкусно, – подтвердил Вова. – Когда есть больше нечего, то всё вкусно. А отец дополнил рассказ детей:
– Я эту кашу варю на молоке и добавляю туда сливочное масло, если оно есть.
Вероника возмутилась от всего услышанного:
– Я теперь буду назло врачам быстрей выздоравливать, – обещала она детям, и они поочереди поцеловали её в щёку. Вадим тоже её поцеловал и сказал, что сейчас пойдёт к главврачу и потребует, чтобы гнали поганой метлой того хирурга, который делал Веронике операцию.
– Не вздумай, – запротестовала она, – врачу всё равно ничего не будет, а мы будем не желанными в этой больнице. Ты тоже можешь заболеть и оказаться здесь. Этот разговор слышали и другие больные, лежавшие в палате.